Ничего нового под солнцем цитата

Обновлено: 19.09.2024

Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.

Следующая цитата

Суета сует, сказал Екклезиаст, суета сует, – всё суета!

Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит… Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь… Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою: у мудрого глаза его – в голове его, а глупый ходит во тьме; но узнал я, что одна участь постигает их всех.

Всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать насаженное;

Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;

Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;

Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;

Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;

Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;

Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым.

Участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?

Нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это – доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?

И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе;

А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, которые делаются под солнцем.

Всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа!

Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется.

Составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела.

Не торопись языком твоим и сердце твое да не спешит произнести слово… Слова твои да будут немноги.

Как сновидения бывают при множестве забот, так голос глупого познается при множестве слов.

Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить.

Во множестве сновидений, как и во множестве слов, много суеты.

Превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране.

Кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от того.

Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть.

Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается.

Кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?

Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых.

Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце.

Конец дела лучше начала его; терпеливый лучше высокомерного.

Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых.

Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй.

Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы; поэтому не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание… ибо сердце твое знает много случаев, когда и сам ты злословил других.

И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы.

Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел.

Кто – как мудрый, и кто понимает значение вещей?

Сердце мудрого знает и время и устав… для всякой вещи есть свое время и устав; а человеку великое зло оттого, что он не знает, что будет; и как это будет кто скажет ему?

Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.

Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников.

Нет лучше для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его.

Человек не может постигнутъ дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.

Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.

Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.

Не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех.

Человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.

Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми.

Мудрость лучше воинских орудий.

Сердце мудрого – на правую сторону, а сердце глупого – на левую.

Если гнев начальника вспыхнет на тебя, то не оставляй места твоего; потому что кротость покрывает и большие проступки.

Труд глупого утомляет его.

Пиры устроиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь.

Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать.

Лопухин А.П. (1852−1904)

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем

Постоянное, однообразное движение вещей в одном и том же направлении, движение по своей окружности, конечно, не может произвести ничего нового. Результаты его всегда одни и те же.

Августин (354−430)

Ст. 9−10 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас

Некоторые полагают, будто бы и то, что написано в первой главе книги Соломона, называемой «Екклесиаст»: Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас (Еккл. 1:9−10) , — сказано об этих кругообращениях, возвращающих и восстанавливающих все в одном и том же виде. Но он сказал это или о том, о чем говорил выше, то есть о поколениях, из которых одни проходят, другие приходят, о круговых движениях солнца, о течениях рек или, пожалуй, о родах всех вещей, которые появляются и исчезают. Были, например, люди и прежде нас, существуют они и вместе с нами, будут и после нас; так же точно те или другие животные и деревья. Самые особенные явления, выходящие из ряда обыкновенных, хотя отличаются одни от других, и о некоторых из них рассказывается, что они были только единожды — насколько они вообще чудесны и особенны, — непременно и прежде были и будут; ничего нового и небывалого не представляет собой то, что особенные явления бывают под солнцем.

Некоторые, впрочем, толковали эти слова в том смысле, будто премудрый хотел дать понять, что совершенно все было сделано в предопределении Божьем, и потому ничто не ново под солнцем. Во всяком случае, с правою верой несовместима мысль, будто этими словами Соломон обозначил те кругообращения, которые, по мнению некоторых, повторяют те же самые времена и те же самые временные вещи; так что, например, как в известный век философ Платон учил учеников в городе Афинах в школе, называвшейся Академией, так и за несметное число веков — прежде через весьма обширные, но определенные периоды — повторялись тот же Платон, тот же город, та же школа и те же ученики, и впоследствии, по прошествии бесчисленных веков, снова должны повториться.

Чуждо, говорю, это нашей вере. Ибо Христос однажды умер за грехи наши; восстав же, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти (Рим. 6:9); и мы по воскресении всегда с Господом будем (1 Фес. 4:17), Которому одному только мы говорим то, что внушается в священном псалме: Ты, Господи, сохранишь их, соблюдешь от рода сего вовек (Пс. 11:8). Вполне соответствующим этому считаю и последующее слова: …повсюду ходят нечестивые (Пс. 11:9), — не потому, что жизнь их будет проходить через воображаемые ими круги, а потому, что таков именно путь их заблуждения, то есть ложное учение.

Источник: О Гpage Божьем.

Следующая цитата

Сравнивая надписание книги Притчей и книги Екклезиаста, некоторые толкователи не без основания находят в последней признаки несоломоновского происхождения. Не совсем понятно, почему Соломон не назван здесь своим собственным именем, как это в книге Притчей, если бы действительно он был писателем книги Екклезиаста. Не выступает ли здесь исторический Соломон простым символом, как и самое имя Когелет? Мало понятно, также, выражение «царя в Иерусалиме». В исторических книгах Соломон называется обыкновенно царем израильским (напр., 4Цар 23.13; 3Цар 4.1 и др.), но никогда просто царем в Иерусалиме. Последнее выражение указывает, по-видимому, на то время, когда Израиль перестал составлять самостоятельное царство и не имел уже своего царя в Иерусалиме.

Еккл.1:2. Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!

«Суета сует». Eвр. hebel (от халдейского habal — дымиться, испаряться) значит: дым, пар, дыхание, в переносном смысле: ничтожество, бесполезная вещь, тленность, суетность. Этим именем называются языческие боги (Втор 32.21; Иер 14.22), как не приносящие никакой пользы человеку (Иер 16.19), всякая бесполезная вещь, тщетное, напрасное действие (Ис 30.7:49.4), фантастические мысли (Пс 93.11), безрадостная, скорбная жизнь (Иов 7.16). Выражение «суета сует» указывает на высшую степень ничтожности, бесполезности. Ничтожным, по Екклезиасту, является все. Но в Еккл.1и след. стихах это «все» ограничивается существующим и происходящим «под солнцем», т. е. в пределах земного, конечного бытия. Да и в этом случае понятие суетности у Екклезиаста нуждается в некотором ограничении. Все вещи и явления, по планам провидения, имеют свои цели, осуществляя которые они не могут быть признаны бесполезными, ничтожными (ср. (Еккл 3.11): все соделал Он прекрасным в свое время). Ничтожными они являются, в сознании Екклезиаста, лишь в отношении к той цели человеческих стремлений, которая заключается в достижении совершенного, абсолютного счастья — Ithron.

По отношению к этой цели все в мире ничтожно, бесполезно, тщетно. Ничто не в состоянии дать человеку непреходящего счастья.

Еккл.1:3. Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

«Что пользы человеку». Еврейское слово Ithron в Библии ни paзу не встречается. По мнению гебраистов, оно значит: остающееся, непреходящее. Блаженный Иероним вопрос 3 стиха передает словами: quid superest, т. e. что остается? Григорий Нисский выражает его еще яснее: «какое из видимых благ пребывает всегда тем же?» Словом Ithron, таким образом, обозначается счастье постоянное, устойчивое, вечное — в отличие от счастья временного, скоропреходящего, призрачного. Свой вопрос, приводят ли к какому-либо прочному счастью все усилия людей, Екклезиаст оставляет здесь без ответа. Но этот ответ был уже дан самым решительным образом во втором стихе, в признании суетности всего.

Еккл.1:4. Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.

Невозможность прочного человеческого счастья выражается уже в неустойчивости и постоянной смене человеческих поколений при неизменности и прочности неодушевленной природы. «Что суетнее той суеты, — говорит блаженный Иероним, — что земля, созданная для людей, пребывает, а сам человек, господин земли, мгновенно распадается в прах?»

Еккл.1:5. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.

Но и в жизни природы, так же как в жизни человечества, происходит постоянная сменяемость. И здесь все движется, все течет, но только не вперед, а вокруг, следовательно, всегда по одному и тому же пути, вечно по одному и тому же шаблону. Таково, прежде всего, движение солнца. «Спешит к месту своему», точнее с еврейского: «задыхаясь, спешит к месту своему». Выражение указывает на утомление от вечно однообразного движения.

Еккл.1:6. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.

По-видимому самая свободная из стихий — воздух в действительности вечно повторяет одно и то же движение, движение по одной и той же окружности. Следует заметить, что однообразие в движении ветра было особенно заметно для жителя Палестины. Там с осеннего равноденствия до ноября господствует северо-западный ветер; с ноября до февраля — западный и юго-западный ветры, с февраля до июня — восточный, с июля — северный в перемежку с другими.

Еккл.1:7. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.

Постоянному и однообразному движению подвержены и реки, причем это движение не производит никаких чрезвычайных перемен в мире. Сколько бы ни текли реки в море, море никогда не переполнится и не зальет собою земли. «К тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь». Этот перевод не точен, хотя и удачно выражает мысль о круговращении. ט значит: «где», а не: «откуда». Точно также בט значит: «там», «туда», а не: «оттуда». Правильный перевод этого места должен быть, таков: «к тому месту, куда реки текут, туда они всегда опять текут». Священно-писатель говорит лишь о течении рек всегда по одному и тому же направлению, а не о круговом движении водной стихии, хотя и в то время уже знали, что вода, испаряясь и образуя облака, снова падает на землю (Иов 36.27 и д.).

Еккл.1:8. Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

«Все вещи в труде». Еврейское dabar имеет два значения: вещь и слово. То и другое значение встречается и в книге Екклезиаста. Это дает основание многим переводчикам и толкователям начало восьмого стиха переводить: все слова слабы, бессильны (передать однообразное движение вещей). Так передает греческий и славянский перевод: «Вся словеса трудно, не возможет муж глаголати: и не насытится око зрети, и не исполнится ухо слышания». Трудно сделать выбор из этих двух пониманий, так как оба они вполне отвечают контексту. Постоянное, однообразное движение вещей столь велико, что могло бы дать бесконечный материал для человеческой способности говорить, видеть и слышать.

Еккл.1:9. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Еккл.1:10. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Если иногда и думают, что произошло нечто новое, сделан шаг вперед, то, на самом деле, и здесь мы имеем дело с повторением старого.

Еккл.1:11. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Ошибка, в этом случае, происходит от недостатка исторической памяти, оттого, что о прежних поколениях забывают последующие. Вместо «о прежнем и о том, что будет», следует переводить: «о прежних» и «о позднейших», так как множественное число мужского рода в еврейском тексте указывает, очевидно, на людей. В славянском — «Несть память первых, и последним бывшим не будет их память с будущими на последок».

Еккл.1:12. Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме;

Бесцельное круговращение мировых стихий, само по себе, не доказывает еще, что невозможно высшее счастье для человека. Человеческая жизнь сложнее, чем жизнь природы, идет своим самостоятельным путем и, потому, может быть, таит в себе особые задатки для удовлетворения человеческого стремления к вечному счастью. Поэтому, писатель считает нужным от наблюдения над внешней природой обратиться к психологическому опыту. Соломон, в котором с мудростью соединялись, по-видимому, все дары счастья, более всех других имел основание ответить на вопрос о возможности личного счастья; в его богатом жизненном опыте произведена оценка всем благам с точки зрения совершенного счастья, фактически проверено то, что писатель книги решает теоретически. Понятно, насколько полезно было ему воспользоваться опытом Соломона.

Однако, пройдя через богопросвещенное сознание священного писателя, этот опыт должен был получить некоторые новые черты, не свойсвенные исторической личности Соломона; он естественно должен был получить характер философских исканий, философских экспериментов: если исторический Соломон в поисках счастья поступал по велению сердца, по естественной страсти, подобно прочим людям, то идеальный Соломон — Екклезиаст руководился в этом случае идеальными мотивами, «мудростью» (Еккл.1:13, 2:3), желанием на опыте исследовать величайший для человечества вопрос: что хорошо для сынов человеческих и что должны были бы они делать под небом во дни своей суетной жизни.

Еккл.1:13. и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

Цель опыта Екклезиаста заключалась в исследовании всего, что делается под небом, с точки зрения вопроса о счастье. Первым результатом, к которому пришел Екклезиаст в своих исследованиях, было сознание, что уже само стремление людей познать и оценить дела человеческие составляет тяжелое, мучительное занятие, которое, будучи вложено Самим Богом в природу человека, как бы против его воли овладевает им. Некоторые толкователи выражение «тяжелое занятие» относят не к исследованию дел человеческих, а к самим делам. Но едва ли оно соответствует выражению: «все, что делается под небом». Тяжелым, мучительным занятием исследование дел человеческих является вследствие крайней неутешительности его результатов.

Еккл.1:14. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё — суета и томление духа!

Вывод, к которому пришел Екклезиаст в своих исследованиях, был тот, что все суета и томление духа. К своему излюбленному выражению hebel Екклезиаст присоединяет новое — reuth ruaсh. Это выражение переводится различно. Одни (пер. халдейский, сирийский, Вульгата), производя встречающееся лишь у Екклезиаста слово reuth от raah — бушевать, разламывать, переводят: волнение, томление духа (как русский). Другие (Акила, Феодотион и Симмах), производя от raah — пасти, переводят: пасение ветра. Третьи, производя от того же глагола с значением домогаться, переводят: стремление ветра, затея ветряная (LXX — προαίρεσις πνεύμαίος) или погоня за ветром. Последние два понимания более соответствуют контексту и имеют весьма близкое параллельное место в книге пр. Осии (Ос 12.1), в словах: «Ефрем пасет ветер (raah ruaсh) и гоняется за восточным ветром». Назвав все дела человеческие пасением ветра или погоней за ветром, Екклезиаст указывает на ничтожность, призрачность их результатов в смысле достижения прочного счастья.

Еккл.1:15. Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

Еккл.1:16. Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания.

Если все дела и стремления человеческие ничтожны и безрезультатны, как дым, как погоня за ветром, вследствие неустранимых недостатков и несовершенств мира, то, само собою, понятно, что исследование их мудростью и самая мудрость не могут дать нравственного удовлетворения человеку. Под выражением «больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом» некоторые толкователи разумеют не царей, так как до Соломона был лишь один царь в Иерусалиме — Давид, а, вообще, израильтян. Однако, предлог «над» (аl) заключает в себе понятие господства и может указывать, следовательно, лишь на царей иерусалимских. Екклезиаст приписывает себе обладание мудростью, как религиозным и нравственно-практическим познанием, и, вообще, знанием, как теоретическим, научным постижением вещей.

Еккл.1:17. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа;

Еккл.1:18. потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

Екклезиаст на собственном опыте убедился, что приобретение мудрости и знания оказалось такой же суетой, такой же погоней за ветром, как и всё в человеческой жизни. Оно не только не доставило ему счастья, но, напротив, увеличило его страдания, показав всю призрачность человеческих надежд, всю безрезультатность человеческих стремлений, обнажив ничтожество всего земного.

Иероним Стридонский (

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем

Что есть то, что было? Тоже, что будет. И что есть то, что сделано? Тоже, что сделается. И нет ничего нового под солнцем. Мне кажется, что о том, что исчислил выше, — о прехождении родов, о стоянии земли, восходе и заходе солнца, течении рек, обширности океана и обо всем что узнаем мы мыслию, или зрением, или слухом, теперь он говорит вообще, что нет ничего в природе вещей, чего бы не было прежде. Ибо от начала мира и люди рождались и умирали, и земля стояла, повешенная на водах, и восходившее солнце заходило; и чтобы не упоминать о слишком многом, Богом Творцом давалось и птицам летать, и рыбам плавать, и животным земным ходить, и ползающим пресмыкаться. Нечто подобное сей мысли высказал и комический поэт: «Ничего не сказано, чего не было б сказано прежде» (Terent. In Prolog. Eunuchi).

Поэтому учитель мой Донат, когда объяснял этот стишок, говорил: «да погибнут те, кои прежде нас сказали наше». Если в области слова не может быть сказано ничего нового, то тем более ничего не может быть нового в порядке мира, который от начала так совершен, что Бог в день седмый почил от дел своих. В одной книге я читал: если все, что сотворено под солнцем, было в прошедшие века, прежде чем появилось теперь, а человек создан уже по сотворении солнца: то следует, что и человек был прежде чем появился под солнцем. Но это заключение не имеет места, потому что в таком случае можно сказать, что и скоты, и насекомые, и все малые и великие животные были прежде, чем создано небо. Впрочем, может быть возражатель ответит на это, что из дальнейшего видно, что у Екклезиаста речь идет не о прочих животных, а о человеке, так как он говорит: «нет ничего нового под солнцем, о чем кто-либо говорил и сказал: вот это новое.» Говорят не животные, а только человек, и если бы животные говорили, что это новое, то и уничтожалось бы положение, что нет ничего нового под солнцем.

Источник: Толкование на книгу Екклезиаст.

Следующая цитата

Сравнение русских переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.

Ориген (

Нам кажется, что именно таким способом мы, может быть, мыслим о Боге благочестиво, сообразуясь с нашей немощью, чтобы не назвать творение нерожденным и совечным Богу, или наоборот, чтобы не говорить о том, что Бог в начале не творил ничего благого, но лишь потом Он обратился к тому, чтобы его творить. Действительно, истинно суть слово Писания: Всё премудростью Ты сотворил (Пс. 103:24; LXX). И если все сотворено было через Премудрость и Бог существовал всегда с Премудростью, то в Премудрости согласно предызображению и предначертанию то, что позже обрело субстанциональное существование. Я думаю, это имеет в виду Соломон в Екклесиасте: Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас (Еккл. 1:9−10) . Итак, если единичные вещи, что суть под солнцем, уже существовали в веках, которые были прежде нас, ибо нет ничего нового под солнцем, то, без сомнения, всегда существовали роды, виды, а может быть, и единичные вещи, ведь оказывается совершенно справедливым, что Бог никогда не начинал быть творцом, будто Он не был им прежде.

…Мы скажем, что Бог впервые начал действовать не тогда, когда сотворил этот видимый мир, но мы верим, что как после разрушения этого мира будет иной мир, так и прежде существования этого мира были иные миры. То и другое мы подтвердим авторитетом божественного Писания. Что будет иной мир после этого мира, об этом учит Исаия, говоря: Новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицом Моим, говорит Господь (Ис. 66:22). А что до этого мира были иные миры, это показывает Екклесиаст, говоря: Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас (Еккл. 1:9−10) . Эти свидетельства доказывают то и другое вместе, то есть что века были прежде [этого мира] и будут после. Однако не следует думать, что многие миры существуют вместе, но что другие миры получат начало после этого мира, о чем здесь нет нужды говорить подробно, так как мы уже сделали это выше.

Источник: О началах.

Толкование на Екклесиаст 1:9 / Еккл 1:9

Екклесиаст 1 стих 9 — синодальный текст: Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Читайте также: