На верхней масловке цитаты
Обновлено: 21.11.2024
"НА ВЕРХНЕЙ МАСЛОВКЕ"
Меня тут попросили написать о Модильяни.
Я их послала к чёрту. Что я могла написать?
Что мы в начале войны жили в одном дворе на Монпарнасе?
Или бегали обедать в соседний ресторанчик иногда вместе?
Что он был молчалив и кололся кокаином?
Однажды он мне говорит: "У вас независимая походка".
А я ему отвечаю: "А с чего бы ей быть зависимой,
если папа посылает мне каждый месяц 200 франков?"
Привет.
Полундра.
Постелите газету под дверь, под этюдник, а то чистоплюй Петька
нам сейчас с вами вклеит.
Да, нормально всё.
Петя, посмотри, какую модель отхватил себе Матвей.
Забыла, милая, как вас зовут.
- Нина. Зовите, как вам удобно.
- Не только модель, но и жену.
Слишком чёрная, ты не находишь? А, Петь?
Называется "брюнетка", Анна Борисовна.
- У меня цыгане в роду.
- Детка, я никогда не была ханжой.
Я бы и пила, и курила, но у меня всю жизнь было слабое сердце.
Со слабым сердцем до вашего возраста не доживают.
Матвей, ничего если я перекушу?
Анна Борисовна.
В крайнем случае, сломаю зубы, ну, ничего, нарисуете меня без зубов.
Анна Борисовна, ну, пожалуйста, не вертитесь.
Не крутитесь.
Это - Паустовский, а это - Платонов, да? А он что, позировал вам?
В каком же году?
- А чёрт его знает, не помню.
- Паустовский - в 59, Платонов - в 37.
Матвей, а что вы думаете о живописи Руо?
- А Анна Борисовна их знала?
- Да, и не только их.
Ничего.
- А Блока?
- И Блока, и Пушкина, и князя Игоря.
Хотите я вам покажу кое-что поинтереснее?
Я его спрашиваю: "Кто у вас там властитель дум?"
Он мне говорит: "Руо".
На него очень повлияли витражи Шартра, знаете?
- О, а я этот бюст где-то видела.
- В Третьяковке, наверное.
Он же с самого детства был подмастерьем у витражистов.
- Что, нравится?
- Очень.
Эта иностранность, эта чуждость всему.
Одинокость такая, да.
Это способствует здоровому творческому ожесточению.
Вот. Вот это она лепила сразу после Парижа.
Чувствуете разницу?
Так это хуже. Лучше?
Это - новый язык новой эпохи.
Да, в то время Анна Борисовна была головорезом в искусстве.
Руками не трогать.
Нашёл.
Да, да, я помню, как-то я лепила обнажённую.
В студии.
К нам позировать приходила роскошная баба из номеров.
Монументальная.
Распаренная любовью.
Вдруг выбегает молодой человек. Вертлявый такой, тощий.
Это был Цадкин.
Метнулся ко мне и говорит: "Вы не могли бы дать мне 80 франков?"
Я дала ему 4.
Говорил, ни черта.
. не выходит.
Это рыло ещё о себе что-то воображает, скажите.
Нина, вы знаете, что Матвей у вас - гений?
О, да.
А мы других не держим.
Может по этому поводу чайку выпьем?
Петька, поставь чайник.
Петька, принеси чай, Петька, сбегай в магазин.
Петька, обслужи высоких гостей.
Вот так вот, Петька.
Париж - уютнейший город.
В те
Следующая цитата
Сегодня видела, как он ее моет. – А… Я же говорил тебе, Петя выполняет при ней тяжелую и малоприятную… – Тебе не понять, – сухо оборвала его Нина. – А я это хорошо знаю, у нас мама лежала перед смертью полтора года… Я… я не представляла, что он делает все сам.
Матвей, – строго и тихо сказала Нина. – Знаешь, он святой. – Кто? – рассеянно спросил тот. – Петр… – Апостол? – так же рассеянно пробормотал Матвей. – Какой апостол? – раздраженно воскликнула она, держа правый снятый сапог. – Я говорю о Пете!
Очевидно, как более талантливый человек, он был опаснее меня. Талантливые всегда чрезвычайно опасны в обществе кожаных спин…
Жизнь ваша не увлекательна, нет сюжета…
И жизнь ваша тесна, как малогабаритная квартира… А я… я несу в груди три войны, погромы, тридцатилетие инквизиции усатого – это целое кладбище близких… И я не испугана прошлым… Нет, не испугана… Я люблю все страдания своей жизни… Да… Ваша литература… Я читала, мне Сева совал с восторгами… Свободы нет, голубчик, нет пространств… Пепельницу какую-нибудь опишете так, что Бунин от зависти в гробу перевернется, а страсти нет. А искусство – это страсть. Это любовь. Это вечное небо… А вы за пепельницей неба не видите… – Какая пепельница? И кто – мы? – раздраженно спросила Нина.
Наблюдайте, детка, наблюдайте… Отчего вы не пишете роман? – Не знаю. Таланта нет, – негромко ответила Нина, все еще держа свою ладонь на руке старухи. – Бросьте, это у вас не таланта, а сюжета нет. Нет у вас сюжета собственной жизни, вы вяло живете, понемножечку, по глоточку.
Подождите! Это не бред… Я чую, кто-то и вправду складывает наши жизни, и начало совпадает с концом так верно, что, должно быть, когда я вздохну в последний раз, я же где-то вздохну впервые… Моя жизнь уникальна… Судьбой уготовано было стать мне историком, я же никем не стала… Впрочем, всю жизнь я любила искусство…
Моя жизнь в своем роде уникальна. Она так длинна и так изломанна, что ее можно было бы сложить, как складную линейку…
Сейчас я тянусь к ним, нет, другое – память когтит мою душу и бросает ее, как кровавый шматок, в прошлое… Именно сейчас, когда не осталось сил сопротивляться этому безжалостному хищнику… Две ночи мне снится Стасик… Мой брат… он был блестящим журналистом… Революция застала его за границей, и много лет он пытался вернуться в Россию… Наконец, когда разрешение было получено, уже в пути, в поезде, он заболел тифом и умер… Я… много лет отсылала Стасика восвояси, когда он… редко, очень редко приходил ко мне. Я отсылала, чтоб не тревожил… А сейчас не могу, нет сил… И он приходит… Аня, говорит он, мы так давно не виделись…
Следующая цитата
Я всегда отметала прошлое, обгоняла, жила впереди себя самой. Меня глодала ненасытная жадность до завтрашнего дня. До любого: счастливого, несчастного, главное – завтрашнего дня… А сейчас я лежу и часами вспоминаю ту церковь, недалеко от дома, куда мы детьми лазали через ограду. И мне не скучно
начал этот путь. Все прочее зыбко
походя… Моя дочь… Впрочем, нет, не о дочери… Последнее время я возвращаюсь к семье – мать, отец, братья
То, что я не задумываясь отдала когда-то за творчество, за независимость, за какие-то дальние высокие берега, которые после долгого пути к ним оказались голыми скалами. И тогда я поняла, что к концу пути остается только то дорогое, с чем
Знаете, детка, такие глубокие старики, как я, живут по своим календарям. Прожитая жизнь кружит, возвращается и настигает… В последние месяцы меня терзает память. Она летает надо мной, как ястреб, подкарауливает минуты, когда я остаюсь одна, и падает камнем на мое сердце… Это расплата… По-видимому, иным сволочам, вроде меня, память перед смертью дана, чтобы опомниться и понять…
Нина смотрела на этого странного человека. Похоже, Петя не только был уверен в том, что старухе суждено прожить сто пятьдесят лет, но и желал этого. А между тем прописка его была уже оформлена. Так что, при его-то нетерпимости к Анне Борисовне, Петя мог бы, мягко говоря, спокойнее обсуждать вопрос ее близкой кончины. – У меня есть знакомая медсестра, – сказала Нина, отводя взгляд от его ввалившихся желтых глаз. –
Вздор! – И резкий звук его голоса, и неприязненное выражение лица не вязались с тем, каким Петя был всего минуту назад. – Что вы каркаете, как… как эти все! – И добавил спокойней: – Я ее не из таких передряг вытаскивал… Пять лет назад у нее было крупозное воспаление легких. Ее все похоронили. Все эти драгоценные любимые друзья. Сева, с его предусмотрительностью, венок уже бежал заказывать… – Он нахлобучил старую шапку, поежился и сказал уверенно: – Через три недели она поднимется.
– Боже мой! Усните. – И желательно, вечным сном
как она велела… Ну и почти сразу угодил в лапы другой бабки… Странная тяга к старухам, а
рассказывал о своем городке. Домик описал очень живописно. Как они с матерью кур держали и он, мальчишкой, продавал их на рынке, в белом фартуке. Очень смешно и трогательно рассказывал. Как на квартире у них много лет жил старичок скрипач. Он в их краях отсидел на полную катушку, а когда уже выпустили, побоялся климат менять. Так и жил до самой смерти, а Петю учил на скрипке играть… Насколько я понимаю, в этом городке было немало замечательной интеллигенции из бывших зэков… – Повыше голову… Так. – Библиотекаршу очень нежно вспоминал. Божий такой одуванчик дворянского происхождения. Она его мальчишкой приметила, привязалась и практически образовала, как он утверждает. Я поняла теперь, откуда у него эти странные архаизмы в речи, всякие «нуте-с, милостивый государь», «давеча» и всякое такое. Это не от шутовства, он мальчишкой их от божьего одуванчика перенял… Она его и гнала в столицу: «Учиться, Петя, учиться! Литература, театр, образование – в Москву, в Москву!» Потом старушка умерла, а он поехал в Москву,
Следующая цитата
Взаимоотношения героев романа "На Вехней Масловке" загадочны: Анна Борисовна и Петя как будто ненавидят друг друга, но продолжают оставаться вместе. Что же удерживает их рядом столько лет?
Я говорила тебе сотни раз: беспорядок надо рассматривать как натюрморт.
Добавила suslic 22.10.15- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Каждый человек своими руками лепит сюжет своего романа… Только не у каждого хватит мужества признать, что он не главное действующее, а эпизодическое лицо…
Добавила suslic 07.07.15- Скопировать
- Сообщить об ошибке
. Все-таки странно – достаточно бывало неверного слова, пустякового, пусть не слишком красивого поступка друга или женщины, и он с усталым удивлением убеждался – оборвалось. Человек сорвался с его души, как червивое яблоко с ветки.
Добавила suslic 22.10.15- Скопировать
- Сообщить об ошибке
– А вы какими языками владеете, Петр Авдеевич?
– А я, собственно, русским языком владею, – живо и нервно ответил он. – И, смею вас уверить, этого достаточно, чтобы понять, как переведен роман – хорошо или дурно.
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Удивительно, что он все еще был уверен в скором и счастливом повороте событий. Молодость – самый надежный поплавок в нашей жизни…
Добавила suslic 07.07.15- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Он типичный демагог <. > , это его призвание, и все человечество сильно провинилось перед ним. Переводчики виноваты, что переводят, скульпторы — что лепят, актеры — что играют, архитекторы — что строят… Вот напасть — как человек ничего не умеет, так во всем понимает и всех учит…
Читайте также: