Ключевский о сперанском цитаты
Обновлено: 06.11.2024
3 апреля 1809 г. издан был указ о придворных званиях. Звания камергера и камер-юнкера не соединялись с определенными и постоянными должностными обязанностями, однако давали важные преимущества. Указом представлялось всем, носившим это звание, но не состоявшим в какой-нибудь службе, военной или гражданской, в двухмесячный срок поступить на такую службу, заявив, по какому ведомству они желают служить; самое звание обращается впредь в простое отличие, не соединенное ни с какими служебными правами.
Оглавление
- ***
Приведённый ознакомительный фрагмент книги М.М. Сперанский предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Следующая цитата
Граф М. М. Сперанский.
Литография с портрета Дж. Доу
Преобразовательный план. Я передам лишь главные черты его жизни до того времени, когда он стал близок к императору. Сперанский вышел из общественной среды, которой не знали прежние государственные дельцы. Сперанский родился в 1772 г. и был сын сельского священника села Черкутина Владимирской губернии. Первоначальное воспитание он получил в Суздальской духовной семинарии и довершил свое образование в Петербургской главной семинарии, которая при Павле была преобразована в Духовную академию. Отлично кончив здесь курс, он остался преподавателем академии; преподавал сначала свой любимый предмет – математику, потом красноречие, философию, французский язык и т. д. Все эти разнообразные предметы Сперанский преподавал с большим успехом. Жажда знания заставила его перейти на гражданскую службу. Он думал ехать за границу и довершить свое образование в немецких университетах. Рекомендованный в домашние секретари князю Куракину, Сперанский при его протекции поступил в канцелярию генерал-прокурора, которым тогда и стал этот вельможа. Так в 1797 г. 25-летний магистр богословия преобразился в титулярного советника.
Сперанский принес в русскую неопрятную канцелярию XVIII в. необыкновенно выправленный ум, способный бесконечно работать (48 часов в сутки), и отличное умение говорить и писать. По всему этому, разумеется, он был настоящей находкой для канцелярского мира. Этим подготовилась его необыкновенно быстрая служебная карьера.
Уже при Павле он получил известность в петербургском чиновном мире. По воцарении Александра он был переведен в новообразованный Непременный совет, где в звании статс-секретаря ему поручено было управлять Экспедицией гражданских и духовных дел. Когда были образованы министерства, министр внутренних дел граф Кочубей перезвал его в свою канцелярию с оставлением в прежней должности статс-секретаря при Государственном совете. Все важнейшие проекты законов, изданных с 1802 г., были редактированы Сперанским как управляющим департаментом Министерства внутренних дел. С 1806 г., когда первые сотрудники императора удалялись от него один за другим, Сперанский, за болезнью Кочубея, раз послан был с докладом к императору. Александр, уже знавший ловкого и расторопного статс-секретаря, был изумлен искусством, с каким был составлен и прочитан доклад. С тех пор они сблизились.
Отправляясь на свидание с Наполеоном в Эрфурт (1808), император взял с собой Сперанского для докладов по гражданским делам. В Эрфурте Сперанский, отлично владевший французским языком, сблизился с представителями французской администрации, присмотрелся к ним и многому от них научился. Раз на балу, говорят, император спросил Сперанского, как ему нравятся чужие края в сравнении с отечеством. «Мне кажется, – отвечал Сперанский, – здесь установления, а у нас люди лучше». – «Воротившись домой, – заметил император, – мы с тобой много об этом говорить будем». По возвращении в Россию Сперанский назначен был товарищем министра юстиции и вместе с императором начал работать над общим планом государственных реформ. Этот план отличается особенностями, которые имеют тесную связь с характером и складом ума его составителя. Впечатлительного, более восприимчивого, чем деятельного, Александра подкупило обаяние этого блестящего ума, твердого, как лед, но и холодного, как лед же.
Сперанский был лучшим, даровитым представителем старого, духовно-академического образования. По характеру этого образования он был идеолог, как тогда говорили, или теоретик, как назвали бы его в настоящее время. Ум его вырос в упорной работе над отвлеченными понятиями и привык с пренебрежением относиться к простым житейским явлениям, или, говоря философским жаргоном, к конкретным, эмпирическим фактам жизни. Философия XVIII в., как известно, породила много таких умов; русская Духовная академия всегда изготовляла их достаточно. Это был Вольтер в православно-богословской оболочке. Но Сперанский имел не только философский, но еще и необыкновенно крепкий ум, каких всегда бывает мало, а в тот философский век было меньше, чем когда-либо. Упорная работа над отвлеченностями сообщила необыкновенную энергию и гибкость мышлению Сперанского; ему легко давались самые трудные и причудливые комбинации идей.
Благодаря такому мышлению Сперанский стал воплощенной системой, но именно это усиленное развитие отвлеченного мышления составляло важный недостаток в его практической деятельности. Продолжительным и упорным трудом Сперанский заготовил себе обширный запас разнообразных знаний и идей. В этом запасе было много роскоши, удовлетворявшей изысканным требованиям умственного комфорта. Было, может быть, даже много лишнего и слишком мало того, что было нужно для низменных нужд человека, понимания действительности (у него больше политических схем, чем идей); в этом он походил на Александра, и на этом они сошлись друг с другом. Но Сперанский отличался от государя тем, что у первого вся умственная роскошь была прибрана и стройно расставлена по местам, как дорогие безделки в уборной опрятной светской женщины. Со времен Ордин-Нащокина у русского престола не становился другой такой сильный ум; после Сперанского, не знаю, появится ли третий. Это была воплощенная система.
Ворвавшись со своими крепкими неизрасходованными мозговыми нервами в петербургское общество, уставшее от делового безделья, Сперанский взволновал и встревожил его, как струя свежего воздуха, пробравшаяся в закупоренную комнату хворого человека, пропитанную благовонными миазмами. Но в русский государственный порядок он не внес такого движения, как в окружавшую его петербургскую правительственную среду. Тому причиной был самый склад его ума. Это был один из тех сильных, но заработавшихся умов, которые, без устали все анализируя и абстрагируя, кончают тем, что перестают понимать конкретное. Сперанский и доработался было до этого несчастия. Он был способен к удивительно правильным политическим построениям, но ему туго давалось тогда понимание действительности, т. е. истории.
Приступив к составлению общего плана государственных реформ, он взглянул на наше отечество, как на большую грифельную доску, на которой можно чертить какие угодно математически правильные государственные построения. Он и начертал такой план, отличающийся удивительной стройностью, последовательностью в проведении принятых начал. Но когда пришлось осуществлять этот план, ни государь, ни министр никак не могли подогнать его к уровню действительных потребностей и наличных средств России. Нет надобности подробно излагать этот неосуществившийся план. По словам Сперанского, «весь разум его плана состоял в том, чтобы посредством законов учредить власть правительства на началах постоянных и тем сообщить действию этой власти более достоинства и истинной силы».
Сперанский заплатил в своем плане щедрую дань политическим идеям XVIII в. о воле народа как истинном источнике власти и т. п. План его излагал основания уравнения русских сословий пред законом и новое устройство управления. Крестьяне получали свободу без земли, управление составлялось из тройного рода учреждений – законодательных, исполнительных и судебных. Все эти учреждения сверху донизу, с сельской волости до вершины управления, имели земский выборный характер. Во главе этого здания стояли три учреждения: законодательное – Государственная дума, состоящая из депутатов всех сословий; исполнительное – министерства, ответственные перед Думой; и судебное – Сенат.
Деятельность этих трех высших учреждений объединялась Государственным советом, состоящим из представителей аристократии, устроенной наподобие английской. Эта аристократия – блюстительница законов по всем отраслям управления и охранительница интересов народа. Вот этот изумительно смелый план, насколько он нам известен. План составлялся с необычайной быстротой: он начат был в конце 1808 г. и начале октября 1809 г. уже лежал на столе императора вполне готовый. Едва ли нужно прибавлять, что этот план не мог быть осуществлен в полном объеме, ибо нисколько не был рассчитан на наличные политические средства страны. Это была политическая мечта, разом озарившая два лучших ума в России: один светлый, но презиравший действительность, другой теплый, но не понимающий ее. Впрочем, кое-что из этого плана было осуществлено, и я сейчас укажу на эти осуществленные его отрывки.
Оглавление
- ***
Приведённый ознакомительный фрагмент книги М.М. Сперанский предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Граф М. М. Сперанский.
Литография с портрета Дж. Доу
Преобразовательный план. Я передам лишь главные черты его жизни до того времени, когда он стал близок к императору. Сперанский вышел из общественной среды, которой не знали прежние государственные дельцы. Сперанский родился в 1772 г. и был сын сельского священника села Черкутина Владимирской губернии. Первоначальное воспитание он получил в Суздальской духовной семинарии и довершил свое образование в Петербургской главной семинарии, которая при Павле была преобразована в Духовную академию. Отлично кончив здесь курс, он остался преподавателем академии; преподавал сначала свой любимый предмет — математику, потом красноречие, философию, французский язык и т. д. Все эти разнообразные предметы Сперанский преподавал с большим успехом. Жажда знания заставила его перейти на гражданскую службу. Он думал ехать за границу и довершить свое образование в немецких университетах. Рекомендованный в домашние секретари князю Куракину, Сперанский при его протекции поступил в канцелярию генерал-прокурора, которым тогда и стал этот вельможа. Так в 1797 г. 25-летний магистр богословия преобразился в титулярного советника.
Сперанский принес в русскую неопрятную канцелярию XVIII в. необыкновенно выправленный ум, способный бесконечно работать (48 часов в сутки), и отличное умение говорить и писать. По всему этому, разумеется, он был настоящей находкой для канцелярского мира. Этим подготовилась его необыкновенно быстрая служебная карьера.
Уже при Павле он получил известность в петербургском чиновном мире. По воцарении Александра он был переведен в новообразованный Непременный совет, где в звании статс-секретаря ему поручено было управлять Экспедицией гражданских и духовных дел. Когда были образованы министерства, министр внутренних дел граф Кочубей перезвал его в свою канцелярию с оставлением в прежней должности статс-секретаря при Государственном совете. Все важнейшие проекты законов, изданных с 1802 г., были редактированы Сперанским как управляющим департаментом Министерства внутренних дел. С 1806 г., когда первые сотрудники императора удалялись от него один за другим, Сперанский, за болезнью Кочубея, раз послан был с докладом к императору. Александр, уже знавший ловкого и расторопного статс-секретаря, был изумлен искусством, с каким был составлен и прочитан доклад. С тех пор они сблизились.
Конец ознакомительного фрагмента.
Следующая цитата
Давайте сегодня вспомним Сперанского Михаила Михайловича (1772 - 1839г) , видного общественного и государственного деятеля времен Александра I и Николая I, реформатора и законотворца.
По отзывам современников, Сперанский своими убеждениями резко выделялся из той среды, к которой принадлежал.
Николай I, узнав о смерти Сперанского, говорил М. А. Корфу: «Я нашел в нем самого верного и ревностного слугу, с огромными сведениями, с огромною опытностью, с неустававшею никогда деятельностию. Теперь все знают, чем я, чем Россия ему обязаны, и клеветники давно замолчали».
«Вольтер в православно-богословской оболочке» — именовал его В. О. Ключевский.
Как отмечал А. С. Пушкин, Сперанский и Аракчеев, как наиболее заметные фигуры в эпоху Александра I, стояли «в дверях противоположных этого царствования, как гении зла и блага». В данном случае Пушкин выражал не только свое собственное мнение, но и широко распространённую точку зрения, которая связывала либеральную тенденцию в правительственной политике при Александре I с именем Сперанского.
Замечательную характеристику Сперанского дает Л. Н. Толстой в «Войне и мире»: «…видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России».
В 1808 году сопровождал Александра I в Эрфурт для встречи с Наполеоном. Наполеон назвал Сперанского «единственной светлою головою в России». По слухам во время одной из встреч Наполеона с Александром, первый долго разговаривал со Сперанским, затем вместе с ним подошёл к русскому императору и сказал:"Ты обменяешь мне этого человека (Сперанского) на какое-нибудь из моих королевств". Аракчеев о Сперанском сказал так:"Будь у меня хоть треть ума Сперанского, я был бы великим человеком!"
Однако не все так гладко складывалось в судьбе Сперанского. Были у него взлеты, были и падения. После участия в подготовке либеральных реформ 1802-1810гг у него появилось множество противников и завистников.
В 1811 г лагерь противников реформ не получил вдруг идейно-теоретического подкрепления. В Твери вокруг сестры Александра Екатерины Павловны сложился кружок людей недовольных либерализмом государя и в особенности деятельностью Сперанского. В их глазах Сперанский был «преступником». Во время визита Александра I, великая княгиня представила Карамзина государю, и писатель передал ему «Записку о древней и новой России» — своего рода манифест противников перемен, обобщенное выражение взглядов консервативного направления русской общественной мысли. На вопрос, можно ли хоть какими-то способами ограничить самовластие, не ослабив спасительной царской власти, — он отвечал отрицательно. Любые перемены, «всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости». Спасение же Карамзин видел в традициях и обычаях России, её народа, которым вовсе не нужно брать пример с Западной Европы. Карамзин спрашивал: «И будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам? Нет сомнения, что… крестьяне счастливее…, имея бдительного попечителя и сторонника». Этот аргумент выражал мнение большинства помещиков, которые, по мнению Д. П. Рунича, «теряли голову только при мысли, что конституция уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг вперед плебеям». Неоднократно слышал их, по-видимому, и государь. Однако взгляды были сконцентрированы в одном документе, написанном живо, ярко, убедительно, на основе исторических фактов и человеком, не близким ко двору, не облеченным властью, которую боялся бы потерять. Эта записка Карамзина сыграла решающую роль в отношении к Сперанскому.
Развязка наступила в марте 1812 г, когда Александр I объявил Сперанскому о прекращении его служебных обязанностей. В этот же день дома Сперанского уже ждал министр полиции Балашов с предписанием покинуть столицу. Михаил Михайлович молча выслушал повеление императора, лишь взглянул на двери комнаты, где спала двенадцатилетняя дочь, собрал часть имевшихся дома деловых бумаг для Александра I и, написав прощальную записку, вышел. Он не мог и предположить, что возвратится в столицу только через девять лет, в марте 1821 г.
Современники назовут эту отставку «падением Сперанского». В действительности произошло не простое падение высокого сановника, а падение реформатора со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отношение в простом народе к Сперанскому было противоречивое, как отмечает М. А. Корф: «…местами ходил, довольно громкий говор, что государев любимец был оклеветан, и многие помещичьи крестьяне даже отправляли за него заздравные молебны и ставили свечи. Дослужась, — говорили они, — из грязи до больших чинов и должностей и быв умом выше всех между советниками царскими, он стал за крепостных…, возмутив против себя всех господ, которые за это, а не за предательство какое-нибудь, решились его погубить». Тем не менее, обвинение в измене не списывалось со счетов. В 1814 г. Сперанскому было разрешено проживание под полицейским надзором в своем небольшом имении Великополье Новгородской губернии.
Приоткрыть занавес во внутренний мир М. М. Сперанского с целью более полной реконструкции исторической индивидуальности этого человека помогают его письма из Сибири к дочери, в которых имеется значительный материал для характеристики сферы его сибирского бытия. Сам Сперанский свое назначение в Сибирь рассматривал как продолжение опалы и ссылки.
Большая часть этих писем посвящена рассуждениям самого М. М. Сперанского о месте человека в мировом космосе: о связи Проведения и личной судьбы человека, разума и чувственности в натуре человека вообще, мужчины и женщины в частности. На фоне этих «вечных тем» человеческого существования, он постоянно размышляет о смысле его собственной судьбы. И в большинстве писем неразрывно связывает ее с жизнью дочери.
Письма дочери обеспечивали Сперанскому душевный комфорт, служили утешением для его жизни в Сибири. В письме от 1 августа 1819 г. из Томска он сообщает: «Среди нестройных криков страстей и жалоб здесь меня окружающих я читал, любезная моя Елизавета, письмо твое и мысли о „несчастии“, как музыку Гайдена. Сей отрывок и по слогу и по предмету еще лучше прежнего. Продолжай утешать меня: мне нужны твои утешения; но не пиши мне ни о медведях, ни о происшествиях сему подобных; вдали они слишком для меня страшны и сверх того я могу лучше о сем услышать от других, нежели от тебя».
Тема человеческой судьбы и Провидения занимает все письмо Сперанского к дочери из Иркутска 17 марта 1820 г. В этот день исполнилось восемь лет со дня его высылки из Петербурга. В нем он пишет, что человек не может быть обладателем собственной судьбы, потому что не может представлять всю сложность и многогранность Бытия ( у Сперанского «вселенной»). Тем самым у человека нет оснований для возвышения над миром и обстоятельствами. Страшно и смешно управлять в этой ситуации миром, но нельзя управлять и собственной судьбой: «ибо нельзя управлять частью, не касаясь целого» . Что же остается человеку, если он же может по объективному положению управлять собственной судьбой? Сперанский дает только один ответ: «Покорность и гибкость вот все, что нам осталось. Всякий ропот есть бунт против Провидения».
Размышляя о своей собственной судьбе в эти восемь несчастных лет скитаний, он пишет об их разнообразии и даже полезности. «Сколько возмездий, сколько милостей небесных получил я в сии восемь по-видимому несчастных лет! Сколько истинных прозрений в природу человеческую и даже высшую. И что ж после всех так называемых гонений и страданий наконец нашлось ? - волос не упал с головы моей».
Он и для дочери видит выгоды в сложившемся положении. Неоднократные перемены мест жительства и социального положения отца больше способствовали развитию и самостоятельности ее характера, нежели если бы она осталась в Петербурге. Ситуация в Петербурге изнежила бы ее, но не укрепила. И сделала бы похожей на большинство женщин. Мужество приобретается только перед лицом опасности и несчастья. Воспитание человека нельзя считать оконченным, если он не прошел через горе — таков тезис М. М. Сперанского.
И летом 1820 г., уже почти уезжая из Иркутска, он в письме к дочери пишет: «Надобно любезная моя Елизавета, чтоб ты испытала все роды огорчений, узнала все разнообразия характеров.». Настаивая на том, чтобы все это произошло уже в пору зрелости, когда развит ум, а не только эмоции.
Новое возвращение к мыслям о Провидении следует в письме от 31 марта 1820 г., в годовщину получения указа о назначении его в Сибирь. В нем он сообщает дочери о чрезвычайной насыщенности событиями прошедшего года. И тут же пишет о том, что насыщенность этого года не идет ни в какое сравнение со всей жизнью, а жизнь с вечностью. И именно взгляд из вечности даст ясный ответ на смысл этого времени, но «все будет ясно, но ничто не будет раздельно; ибо все несообразности здешней жизни согласятся и все войдет в один обширный, но весьма простой план Проведения».
И тут же сообщает о своей усталости жить в непрерывных ябедах, следствиях и обвинениях. Из Иркутска он хотел уехать не из атмосферы конфликта, а из атмосферы некоторого праздника и потому в течение недели угощал у себя местную публику: духовенство, чиновников, купечество.
Смысл индивидуальной человеческой жизни видел в развитии духовности, которая вырастает из чувственности. Проблема чувственности не раз звучит в его письмах к дочери. Чувственность для него — способность духа человека понимать и наслаждаться изящным в природе и других людях. Низшие формы чувственности, считал Сперанский, присущи всем существам мыслящим, но высшие даны немногим . Низшие присущи и остякам, их умению наслаждаться стеклярусом. Высшие — только людям, получившим образование и совершенствующим себя духовно. Высоко чувственный человек есть великодушный человек. Малодушный человек не может быть чувственным человеком. Это просто плакса со слабыми или расстроенными нервами.
Он неоднократно и в разных формах обращается к проблеме человеческого великодушия. И в обыденной жизни по мысли Сперанского величие души проявляется в добродушии темперамента, который само уязвимо в этой жизни. Старость, болезни ведут к утрате у человека этого качества. И еще одно интересное замечание, говорящее о психологических способностях этого человека. Он пишет дочери, что большинство людей добродушны не из-за своей высокой духовности, а благодаря природному темпераменту. И потому, там, где нет «высших нравственных навыков и понятий: там здоровье есть единственный залог спокойствия, мира и дружбы .».
И хотя болезни отражаются на облике каждого, но в людях, воспитавших в себе нравственные понятия, вся горечь кроется внутри их натуры. Они сами страдают, но не заставляют страдать других. Именно эти люди по его мнению достойны подражания. Основами, формирующими высокую нравственность человека, Сперанский наряду со страданиями считает добрую книгу, умный разговор, музыку, различные науки, но особенно религию и молитвы.
Стремление не заставлять страдать других он применяет прежде всего к себе. В письме от 16 июня 1820 г. он пишет дочери: «Голова так пуста или так занята делами (что для меня почти одно и тоже), что с трудом и горестью к тебе ум обращается. Писать в сем расположении есть писать одне жалобы; а я сто раз запрещал себе всякое роптание».
Мне кажется, что на примере судьбы Михаила Сперанского мы можем сделать для себя много важных выводов…
Следующая цитата
«Я передам лишь главные черты его жизни до того времени, когда он стал близок к императору. Сперанский вышел из общественной среды, которой не знали прежние государственные дельцы. Сперанский родился в 1772 г. и был сын сельского священника села Черкутина Владимирской губернии. Первоначальное воспитание он получил в Суздальской духовной семинарии и довершил свое образование в Петербургской главной семинарии, которая при Павле была преобразована в Духовную академию. Отлично кончив здесь курс, он остался преподавателем академии; преподавал сначала свой любимый предмет – математику, потом красноречие, философию, французский язык и т. д. Все эти разнообразные предметы Сперанский преподавал с большим успехом…»
Читайте также: