Клара и солнце цитаты
Обновлено: 19.09.2024
Ты всегда хочешь дать человеку полноценный шанс. Это хорошая черта.
Дети могут боль иногда причинять. Они считают: раз ты взрослый, тебе ни от чего не может быть больно.
Умной быть недостаточно. Надо уметь общаться, ладить с другими.
Протекционизм, как и любые прочие виды коррупции, работает лучше всего, когда о нем не говорят открыто.
– Мистер Капальди считал, что в Джози нет ничего совсем особенного – того, что не продолжается. Он сказал Маме, что искал, искал и ничего такого не нашел. Но я сейчас думаю, что он искал не там, где надо. что-то совсем особенное, но не внутри Джози. Оно было внутри тех, кто любил ее. Вот почему мне думается сейчас, что мистер Капальди был не прав и я не смогла бы добиться успеха. Поэтому я рада, что решила так, как решила.
– Я не мог объяснить этого Джози там, в кафе, – сказал он. – Я не мог ей объяснить, почему я так ненавижу Капальди. Почему я не в силах быть с ним вежливым. Но я бы попробовал объяснить это Такая перемена темы была мне крайне нежелательна, но, боясь потерять его готовность помочь, я молчала и ждала. – Я думаю, я потому ненавижу Капальди, что в глубине души подозреваю, что он, возможно, прав. Что его утверждения верны. Что наука это уже доказала и сомнений быть не может: нет в моей дочери ничего уникального, такого, чего нашими современными средствами нельзя извлечь, скопировать, передать. Что люди жили друг с другом все это время, веками, любили и ненавидели друг друга – основываясь на ложной предпосылке. На суеверии своего рода, которое мы поддерживали, пока не узнали, как все на самом деле. Вот как смотрит на это Капальди, и есть во мне часть, которая боится, что он прав. А вот Крисси – она не такая, как я. Она, может быть, не знает этого еще, но она никогда не позволит себя убедить. Если настанет такой момент, то, как бы хорошо ты, Клара, ни играла свою роль, как бы Крисси ни хотела, чтобы это сработало, она просто не сможет этого принять. Она слишком… несовременна. Даже зная, что она идет против науки и математики, она все равно не сможет. Она просто-напросто не такая растяжимая. Но я – другое дело. У меня… есть холод внутри, какого у нее нет. Может быть, потому что я, как ты говоришь, знаток инженерного дела. Вот почему мне трудно быть вежливым с такими, как Капальди. Когда они делают то, что делают, говорят то, что говорят, они как будто забирают у меня то, что я больше всего ценю в этой жизни. Я понятно говорю?
– Но, допустим, ты вошла в какую-нибудь из этих комнат, – сказал он, – и обнаружила в ней еще одну комнату. А внутри той – еще одну комнату. Комнаты, комнаты, комнаты, все глубже и глубже. Не получится ли так с твоим изучением сердца Джози? Что, сколько бы ты ни бродила по этим комнатам, всегда будут оставаться такие, где ты еще не была? Я обдумала это. И затем сказала: – Да, человеческое сердце наверняка сложно устроено. Но оно должно быть чем-то ограничено. Даже если мистер Пол говорит в поэтическом смысле, тому, что подлежит изучению, когда-нибудь должен прийти конец. Вполне может быть так, что сердце Джози похоже на странный дом, где внутри комнат другие комнаты. Но если бы оказалось, что это наилучший способ спасти Джози, то я бы сделала все, что в моих силах. И я верю, что у меня были бы хорошие шансы на успех.
– Тогда позволь мне еще кое о чем тебя спросить. Вот какой у меня вопрос. Ты веришь в человеческое сердце? Я не просто орган, разумеется, имею в виду. Я говорю в поэтическом смысле. Человеческое сердце. Существует оно, по-твоему? То, что делает нас особенными и неповторимыми. И если мы просто-напросто предположим, что оно есть. Тогда не кажется ли тебе, что ты не изучишь Джози по-настоящему, если ограничишься ее внешними особенностями, если не проникнешь в нее глубоко? Что тебе надо будет изучить ее сердце? – Да, безусловно. – Но ведь это может оказаться трудным, разве не так? Превосходящим даже твои невероятные способности. Потому что войти в образ, пусть даже и мастерски, будет мало. Тебе придется изучить ее сердце, сполна изучить, иначе ты никогда не станешь Джози ни в каком значимом смысле.
– Мне кое-что непонятно. Если я продолжу Джози, если поселюсь в новой Джози, то что станет со… всем этим? Я подняла руки в воздух, и в первый раз Мама посмотрела на меня. Сначала на мое лицо, потом на мои ноги. После этого отвела взгляд и сказала:– Какая разница? Это всего-навсего материал. Клара, ты еще кое-что возьми в расчет. Может быть, моя любовь для тебя не так много значит. Но есть еще кое-что. Этот мальчик. Рик. Я вижу, ты к нему неравнодушна. Помолчи, дай я договорю. Я вот что хочу сказать: этот Рик боготворит Джози, он всегда души в ней не чаял. Если ты продолжишь Джози, у тебя не только я буду, но и он. Какая разница, что он не форсирован? Мы найдем способ жить вместе. Вдали от… всего на свете. Одни будем там, только мы, вдали от всего этого. Ты, я, Рик, его мама, если захочет. Это может получиться. Но ты должна будешь постараться. Должна будешь изучить Джози во всей полноте. Слышишь меня, дружочек?– До сегодняшнего дня, – сказала я. – До того, что я узнала сейчас… я думала, что мой долг – спасти Джози, помочь ей выздороветь. Но, может быть, это более хороший путь. Мама медленно повернулась на своем сиденье, протянула руки и начала меня обнимать. Нас разделяло оборудование между креслами, поэтому ей трудно было обнять меня по-настоящему. Но ее глаза были закрыты ровно так же, как во время их долгих объятий с Джози, когда они мягко, нежно покачивались, и я чувствовала, как в меня вливается ее доброта.
– Мне кажется, я понимаю. – Да? Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я тебя прошу? Это именно я прошу. Не Капальди и не Пол. От меня все исходит, во мне причина. Я прошу тебя взяться за эту работу. Потому что если это произойдет, если все повторится, то по-другому я не выживу. Я прошла через это с Сал, но во второй раз не смогу. Так что обращаюсь к тебе с просьбой, Клара. Постарайся для меня, как только можешь. Мне сказали в магазине, что ты необыкновенная. Я наблюдала за тобой достаточно и знаю, что, скорее всего, так оно и есть. Если ты возьмешься как следует, то как знать? Может быть, и получится. И я смогу тебя полюбить.
Следующая цитата
Ты всегда хочешь дать человеку полноценный шанс. Это хорошая черта.
Дети могут боль иногда причинять. Они считают: раз ты взрослый, тебе ни от чего не может быть больно.
Умной быть недостаточно. Надо уметь общаться, ладить с другими.
Протекционизм, как и любые прочие виды коррупции, работает лучше всего, когда о нем не говорят открыто.
– Мистер Капальди считал, что в Джози нет ничего совсем особенного – того, что не продолжается. Он сказал Маме, что искал, искал и ничего такого не нашел. Но я сейчас думаю, что он искал не там, где надо. что-то совсем особенное, но не внутри Джози. Оно было внутри тех, кто любил ее. Вот почему мне думается сейчас, что мистер Капальди был не прав и я не смогла бы добиться успеха. Поэтому я рада, что решила так, как решила.
– Я не мог объяснить этого Джози там, в кафе, – сказал он. – Я не мог ей объяснить, почему я так ненавижу Капальди. Почему я не в силах быть с ним вежливым. Но я бы попробовал объяснить это Такая перемена темы была мне крайне нежелательна, но, боясь потерять его готовность помочь, я молчала и ждала. – Я думаю, я потому ненавижу Капальди, что в глубине души подозреваю, что он, возможно, прав. Что его утверждения верны. Что наука это уже доказала и сомнений быть не может: нет в моей дочери ничего уникального, такого, чего нашими современными средствами нельзя извлечь, скопировать, передать. Что люди жили друг с другом все это время, веками, любили и ненавидели друг друга – основываясь на ложной предпосылке. На суеверии своего рода, которое мы поддерживали, пока не узнали, как все на самом деле. Вот как смотрит на это Капальди, и есть во мне часть, которая боится, что он прав. А вот Крисси – она не такая, как я. Она, может быть, не знает этого еще, но она никогда не позволит себя убедить. Если настанет такой момент, то, как бы хорошо ты, Клара, ни играла свою роль, как бы Крисси ни хотела, чтобы это сработало, она просто не сможет этого принять. Она слишком… несовременна. Даже зная, что она идет против науки и математики, она все равно не сможет. Она просто-напросто не такая растяжимая. Но я – другое дело. У меня… есть холод внутри, какого у нее нет. Может быть, потому что я, как ты говоришь, знаток инженерного дела. Вот почему мне трудно быть вежливым с такими, как Капальди. Когда они делают то, что делают, говорят то, что говорят, они как будто забирают у меня то, что я больше всего ценю в этой жизни. Я понятно говорю?
– Но, допустим, ты вошла в какую-нибудь из этих комнат, – сказал он, – и обнаружила в ней еще одну комнату. А внутри той – еще одну комнату. Комнаты, комнаты, комнаты, все глубже и глубже. Не получится ли так с твоим изучением сердца Джози? Что, сколько бы ты ни бродила по этим комнатам, всегда будут оставаться такие, где ты еще не была? Я обдумала это. И затем сказала: – Да, человеческое сердце наверняка сложно устроено. Но оно должно быть чем-то ограничено. Даже если мистер Пол говорит в поэтическом смысле, тому, что подлежит изучению, когда-нибудь должен прийти конец. Вполне может быть так, что сердце Джози похоже на странный дом, где внутри комнат другие комнаты. Но если бы оказалось, что это наилучший способ спасти Джози, то я бы сделала все, что в моих силах. И я верю, что у меня были бы хорошие шансы на успех.
– Тогда позволь мне еще кое о чем тебя спросить. Вот какой у меня вопрос. Ты веришь в человеческое сердце? Я не просто орган, разумеется, имею в виду. Я говорю в поэтическом смысле. Человеческое сердце. Существует оно, по-твоему? То, что делает нас особенными и неповторимыми. И если мы просто-напросто предположим, что оно есть. Тогда не кажется ли тебе, что ты не изучишь Джози по-настоящему, если ограничишься ее внешними особенностями, если не проникнешь в нее глубоко? Что тебе надо будет изучить ее сердце? – Да, безусловно. – Но ведь это может оказаться трудным, разве не так? Превосходящим даже твои невероятные способности. Потому что войти в образ, пусть даже и мастерски, будет мало. Тебе придется изучить ее сердце, сполна изучить, иначе ты никогда не станешь Джози ни в каком значимом смысле.
– Мне кое-что непонятно. Если я продолжу Джози, если поселюсь в новой Джози, то что станет со… всем этим? Я подняла руки в воздух, и в первый раз Мама посмотрела на меня. Сначала на мое лицо, потом на мои ноги. После этого отвела взгляд и сказала:– Какая разница? Это всего-навсего материал. Клара, ты еще кое-что возьми в расчет. Может быть, моя любовь для тебя не так много значит. Но есть еще кое-что. Этот мальчик. Рик. Я вижу, ты к нему неравнодушна. Помолчи, дай я договорю. Я вот что хочу сказать: этот Рик боготворит Джози, он всегда души в ней не чаял. Если ты продолжишь Джози, у тебя не только я буду, но и он. Какая разница, что он не форсирован? Мы найдем способ жить вместе. Вдали от… всего на свете. Одни будем там, только мы, вдали от всего этого. Ты, я, Рик, его мама, если захочет. Это может получиться. Но ты должна будешь постараться. Должна будешь изучить Джози во всей полноте. Слышишь меня, дружочек?– До сегодняшнего дня, – сказала я. – До того, что я узнала сейчас… я думала, что мой долг – спасти Джози, помочь ей выздороветь. Но, может быть, это более хороший путь. Мама медленно повернулась на своем сиденье, протянула руки и начала меня обнимать. Нас разделяло оборудование между креслами, поэтому ей трудно было обнять меня по-настоящему. Но ее глаза были закрыты ровно так же, как во время их долгих объятий с Джози, когда они мягко, нежно покачивались, и я чувствовала, как в меня вливается ее доброта.
– Мне кажется, я понимаю. – Да? Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я тебя прошу? Это именно я прошу. Не Капальди и не Пол. От меня все исходит, во мне причина. Я прошу тебя взяться за эту работу. Потому что если это произойдет, если все повторится, то по-другому я не выживу. Я прошла через это с Сал, но во второй раз не смогу. Так что обращаюсь к тебе с просьбой, Клара. Постарайся для меня, как только можешь. Мне сказали в магазине, что ты необыкновенная. Я наблюдала за тобой достаточно и знаю, что, скорее всего, так оно и есть. Если ты возьмешься как следует, то как знать? Может быть, и получится. И я смогу тебя полюбить.
Следующая цитата
– Итак, ты видишь, Клара, о чем тебя просят, – сказал мистер Капальди. – От тебя требуется не просто подражать внешнему поведению Джози. Тебя просят продолжить ее для Крисси. И для всех, кто любит Джози. – Но возможно ли такое? – спросила Мама. – Сможет ли она по-настоящему продолжить для меня Джози? от него отказаться, Крисси. Нет ничего там. Нет ничего внутри Джози такого, чего не могли бы продолжить Клары нашего мира. Вторая Джози не будет копией. Она будет в точности тем же самым, и у вас будет полное право любить ее ровно так же, как вы любите нынешнюю Джози. Вам не вера нужна. Только рациональность. Мне пришлось с этим разбираться, было нелегко, но сейчас у меня все в лучшем виде. И у вас будет.
Он явно хотел обнять Джози и озирался в поисках места, куда опустить бумажный пакет, но Джози сама шагнула к нему и обхватила его руками вместе с пакетом. Его взгляд, пока она его обнимала, перемещался по комнате и упал на меня. Тут он отвел глаза и закрыл их, прильнув щекой к ее макушке. Они стояли так некоторое время, совсем не двигаясь, даже не покачиваясь в медленном ритме, как Джози с Мамой иногда делали, когда прощались утром. Мама была так же неподвижна – она стояла чуть позади него, у каждого ее плеча по черной книжной полке, и смотрела без улыбки. Объятия длились, и когда я снова взглянула на Маму, вся эта часть комнаты была разделена на секции, где раз за разом повторялись ее сузившиеся глаза, и в одних секциях эти глаза смотрели на Джози и Папу, а в других на меня.
– Не водит – это одно. Но почему твоя мама не хочет иметь друзей? – У нее есть друзья. Эта миссис Риверс постоянно к ней приходит. И с твоей мамой она дружит ведь.– Я не об этом. Два-три индивидуальных друга – они у каждого могут быть. Но твоя мама, она живет не общественно. У моей мамы тоже друзей не так много. Но она живет общественно.– Общественно? Странновато звучит. Что это значит? – Это значит, входишь в магазин или садишься в такси, и к тебе относятся серьезно. Хорошо с тобой обращаются. Жить общественно. Ведь это важно, согласись. Общество.
Кухню было особенно трудно постичь, потому что многие ее элементы поминутно начинали взаимодействовать по-новому. Я оценила теперь то, как тщательно Администратор – безусловно, проявляя заботу о нас – следила в магазине, чтобы все предметы, даже такие маленькие, как браслеты и коробочка с серебряными сережками, все время находились на своих местах. А в доме Джози, и особенно на кухне, Помощница Мелания постоянно перемещала предметы, заставляя меня учиться заново. Однажды утром, например, Помощница Мелания четыре раза за четыре минуты меняла положение своего пищевого блендера.
Но я не могла так легко забыть про водителей такси. Провожала взглядом кого-нибудь из идущих по тротуару и думала, не может ли он разозлиться так же, как они. Или пыталась представить себе, как будет выглядеть вот этот прохожий или эта прохожая, если его или ее лицо исказится от ярости. И главное – этого Роза никогда бы не поняла, – я старалась почувствовать внутри себя ту злость, какую испытывали водители. Пыталась вообразить, что мы с Розой до того разозлились одна на другую, что принялись вот так же драться, всерьез стараясь причинить друг другу телесный вред. Нелепая идея, но я видела водителей такси и потому пыталась найти в себе начатки подобного чувства. Ничего, впрочем, из этого не выходило, и кончалось всегда тем, что я смеялась над своими мыслями. Видели мы, однако, из своей витрины и другое – другие эмоции, я вначале их не понимала, но в конце концов все же нашла в себе подобия, пусть и такие, что, пожалуй, походили на тени на полу при свете потолочных ламп, когда витрина закрыта опущенной решеткой.
Прошу прощения, мисс. Я правильно понимаю, что вы ищете определенную ИП? Которую когда-то здесь видели. – Да, мэм. Она у вас в витрине раньше сидела. Милая такая и очень умная. На француженку была похожа. Волосы короткие, темные, и вся одежда, типа, темная такая, а глаза ну очень добрые, и умная-умная.
На следующее утро решетка поднялась, и день оказался чудесным. Солнце изливало Свое питание на улицу и здания, и когда я посмотрела туда, где умерли Попрошайка и его собака, то увидела, что они вовсе не умерли, что особое Солнечное питание их спасло. На ноги Попрошайка еще не встал, но он улыбался сидя, спиной он прислонился к пустому дверному проему, одну ногу вытянул, другую согнул, чтобы рука могла покоиться на колене. А свободной рукой он ласкал шею собаки, которая тоже вернулась к жизни и смотрела из стороны в сторону на идущих людей.
Позволь мне объяснить тебе кое-что, Клара. Подростки дают обещания постоянно. Подходят к витрине и кучу всего обещают.
Иногда, – сказала она, – случаются особые моменты, когда люди ощущают и радость, и боль. Мне приятно, Клара, что ты так внимательна ко всему.
Эти двое, видно, так обрадовались друг другу, – сказала Администратор. И я поняла, что она смотрела на них так же пристально, как я. – Да, они выглядят такими счастливыми, – сказала я. – Но странно: и огорченными тоже.– Ох, Клара, – тихо промолвила Администратор. – Ничто от тебя не ускользает.После этого Администратор долго молчала, держа табличку в руке и глядя через улицу, – даже после того, как пара скрылась из виду. Наконец она сказала:– Вероятно, они долго не виделись. Очень-очень долго. Вероятно, когда они в прошлый раз так обнимались, они были еще молоды.– Вы имеете в виду, Администратор, что они потеряли друг друга?Она еще какое-то время постояла молча. – Да, – сказала она в конце концов. – Видимо, так. Потеряли друг друга. И вероятно, сейчас по чистой случайности встретились вновь.
Следующая цитата
Клара совсем новая.
С заразительным любопытством из-за широкого окна витрины она впитывает в себя окружающий мир — случайных прохожих, проезжающие машины и, конечно, живительное Солнце. Клара хочет узнать и запомнить как можно больше — так она сможет стать лучшей Искусственной Подругой своему будущему подростку
От того, кто выберет Клару, будет зависеть ее судьба.
Чистый, отчасти наивный взгляд на реальность, лишь слегка отличающуюся от нашей собственной, — вот, что дарит новый роман Кадзуо Исигуро. Каково это — любить? И можно ли быть человеком, если ты не совсем человек?
История, рассказанная с обескураживающей искренностью, заставит вас по-новому ответить на эти вопросы.
Мой новый физик, папа, я клянусь, он и половины не знает того, что знаешь ты. И он странный тип. Если бы он не был весь такой из себя мегакрутой и сертифицированный, я бы сказала, типа, мама, нам надо заявить, чтобы его арестовали. Нет, нет, не паникуй, он прилично себя ведет. Просто по нему видно, что он мастерит что-то у себя в сарае, ну, знаешь, чтобы нас всех взорвать.
Следующая цитата
Клара совсем новая.
. Показать полностью С заразительным любопытством из-за широкого окна витрины она впитывает в себя окружающий мир — случайных прохожих, проезжающие машины и, конечно, живительное Солнце. Клара хочет узнать и запомнить как можно больше — так она сможет стать лучшей Искусственной Подругой своему будущему подростку
От того, кто выберет Клару, будет зависеть ее судьба.
Чистый, отчасти наивный взгляд на реальность, лишь слегка отличающуюся от нашей собственной, — вот, что дарит новый роман Кадзуо Исигуро. Каково это — любить? И можно ли быть человеком, если ты не совсем человек?
История, рассказанная с обескураживающей искренностью, заставит вас по-новому ответить на эти вопросы.
Клара совсем новая.
. Показать полностью С заразительным любопытством из-за широкого окна витрины она впитывает в себя окружающий мир — случайных прохожих, проезжающие машины и, конечно, живительное Солнце. Клара хочет узнать и запомнить как можно больше — так она сможет стать лучшей Искусственной Подругой своему будущему подростку
От того, кто выберет Клару, будет зависеть ее судьба.
Чистый, отчасти наивный взгляд на реальность, лишь слегка отличающуюся от нашей собственной, — вот, что дарит новый роман Кадзуо Исигуро. Каково это — любить? И можно ли быть человеком, если ты не совсем человек?
История, рассказанная с обескураживающей искренностью, заставит вас по-новому ответить на эти вопросы.
Читайте также: