Интимный дневник гринуэй цитаты
Обновлено: 17.05.2024
Лучшие цитаты сегодняшнего именинника Питера Гринуэя о старости, современном кинематографе и прочих важных вещах. Ему сегодня исполняется 78 лет.
5 апреля 2020«Кино похоже на динозавра. Знаете, что говорят о динозаврах? Когда мозг умирает, требуется пара-тройка недель, чтобы эта новость дошла до хвоста. Пожалуй, кино, в современном смысле этого слова, пару поколений еще просуществует. А потом ему на смену придет нечто совершенно новое, с новым названием, некое зрелище, на фоне которого первые „Звездные войны“ будут выглядеть как средневековое шоу теней с волшебным фонарем».
«Одна женщина-кинокритик однажды сказала, что предпочла бы три раза перечитать телефонный справочник Нью-Йорка, чем посмотреть мой фильм про Вермеера. Я не думаю, что это был комплимент… Однако для такого человека, как я, телефонный справочник Нью-Йорка — это увлекательный и уникальный источник демографической, географической, исторической, типографической и картографической информации!»
«Многие современные фильмы наполнены жестокостью. Однако мое кино отличается. Если я и показываю, как на Дональда Дака упал кирпич, в следующем кадре он не будет весело убегать, как ни в чем не бывало. Нет, мой Дональд Дак месяцев на шесть ляжет в больницу, и у него на всю жизнь останется жестокая психологическая травма и фобия кирпичей».
«Я родился в Страстную пятницу, приблизительно во время распятия. Архиепископ Ушерский, человек чрезвычайно дотошный, тот самый, который посчитал, что датой основания мира следует считать 27 сентября 4004 года до н.э., вычислил также, что Христа распяли в 3 часа пополудни. Это как раз время моего рождения, я вовремя поспел».
«Атеисту нужно в десять раз больше воображения, чем верующему. Если ты не религиозен, тебе надо самостоятельно добывать и анализировать информацию, чтобы составить внятную картину мира».
«Знаешь, только неудачник говорит, что полюбил раз и навеки. Я любил дважды, у меня четверо детей и внуков. Конечно, считать себя настоящим счастливчиком может лишь тот, кто испытал любовь трижды. Но, говоря языком Дарвина, я распространил свой генетический материал, а значит, счастлив во всех смыслах».
«Пожалуй, никогда и нигде больше я не испытывал такого спокойствия, как в раннем детстве в постели с бабулей. Уже будучи в сознательном возрасте я всегда стремился повторить этот опыт».
«Не могу вспомнить никого старше 80 лет, кто сделал что-то хотя бы минимально полезное».
Следующая цитата
день рождения?
- Был.
И ты написал на лице его имя?
Так было надо.
Он согласился напечатать мою новую книгу.
Это тебе от моего издателя. Купи себе жареных каштанов.
Как и Сейшанагон я обладала сильным обонянием.
Мне нравился запах любой бумаги.
Он напоминал мне запах кожи.
Каллиграфия - довольно распространенное занятие.
И вместе с тем оно бесценно.
Не будь каллиграфии, мы бы все страдали от нервных расстройств.
Я написал последнюю страницу
и хочу, чтобы ты написала свое имя.
Что? Это твоя книга. Ты должен ее подписать.
Когда закончишь, напиши там мое имя:
Нагико Киохара,
а не Мотосуке Сейшанагон.
Мать научила меня мандаринскому наречию.
В день моего рождения отец написал на моем лице
поздравление на японском.
Она поставила свою любимую китайскую пластинку.
Та была очень популярна во времена их знакомства в Шанхае.
Когда Бог создал из глины первого человека,
он нарисовал ему глаза, рот и половой орган.
Затем он написал его имя.
Чтобы тот всегда его помнил.
Богу понравилось его творение,
и он вдохнул в человека жизнь,
начертав свое собственное имя.
Слово "дождь" должно литься, как дождь.
А слово "дым" должно куриться, как дым.
Не бойся ошибаться.
Помни, что кисточка всего лишь кусок дерева,
а писатель - всего лишь человек.
Вспоминая своего отца и в память о Сейшанагон,
я твердо решила завести себе любовника,
который бы ублажал меня каллиграфией.
Однако, я не знала, что важнее,
посредственный каллиграф и хороший любовник,
или искушенный любовник и плохой каллиграф.
Мой брат считает себя знатоком природы.
Он работает в лесном хозяйстве
и пишет исключительно зелеными чернилами,
чтобы начальники не забывали заботиться о своих зеленых питомцах.
И я спросил его:
"Какими бы чернилами он писал, работай он в компании по охране китов".
Он ответил, что киты дальтоники.
Запах белой бумаги напоминает запах кожи.
Она пахнет, как новый любовник на первом свидании,
который пришел из дождя.
Черные чернила похожи на блестящие, как лак, волосы.
А перо - это инструмент с чьей помощью достигается наслаждение.
Его предназначение никогда не вызывает сомнения,
но почему-то все всегда забывают о его исключительной важности.
Я стала замужней женщиной.
Я вышла замуж, я обрела мужа.
Как ни назови, но все это должно было плохо кончиться.
У меня была пышная и модная свадьба.
Сегодня день моего рождения.
Теперь твоя очередь писать на моем лице поздравления.
Глупости все это. Это ребячество.
Когда Бог создал из глины первого человека,
он нарисовал ему глаза, рот и половой орган,
а потом написал имя,
чтобы тот всегда его помнил.
Богу понравилось его творение и он вдохнул в человека жизнь,
начертав свое собственное имя.
Вещи
Следующая цитата
Еще, еще! Так приятно!
Клянусь Богом!
Если бы у тебя еще были сиськи!
Хотя и так хорошо.
Знаешь, у американцев есть про тебя песенка.
Она называется "Хоки-поки". Понимаешь?
"Хоки-поки".
Слушай сюда. Одной ногой так, а другой - вот так.
Делай все так, если ты не дурак.
Здравствуйте, извините.
Американцы любят повторять, что им нечего скрывать.
Теперь я вижу, что они не врут.
Здесь у меня меню своего собственного ресторана.
Приходите. Отстань от меня!
Приходите, я приму вас, как старых друзей.
И денег не возьму. Приходите и посмотрите.
Как на счет поцелуя? Поцелуемся в стоге сена?
Люби меня, детка.
Люби меня, детка, крепко.
ПЯТАЯ КНИГА КНИГА ЭГСБИЦИОНИСТА
Нагико, это я - Джером.
Нагико!
Нагико!
Нагико!
Я знаю, что ты дома!
Открой! Брось притворяться. Я знаю, что ты здесь!
Нагико!
Я видел твоего дружка.
Твоего жирного дружка.
Он тебе понравился, да?
Он был исписан моей краской.
Краской, предназначенной для меня.
Нагико!
Нагико!
Нагико!
Что я сделал?
В чем я виноват?
В чем, Нагико?
Прошу тебя, открой!
Я люблю тебя, Нагико.
Я люблю тебя.
Не молчи, Нагико!
Пожалуйста!
Хватит упрямиться.
Открой дверь.
Пусти меня.
Пусти меня!
Хокки, почему она не хочет со мной говорить?
Не знаю.
Что значит не знаешь? Ты ее видел?
Когда ты ее видел?
Виски.
Виски.
Она приходит сюда, чтобы снять клиента.
Она практически здесь живет.
Это бордель.
А все здешние официанты - сутенеры.
Она проверяет, чтобы у них была гладкая кожа.
Особенно между ног.
А ее служанка купает их в лимонном соке.
Чтобы кожа стала гладкой и нежной.
Но ты можешь ее напугать.
Ты же писатель.
Помнишь, как в Ромео и Джульетте?
Шекспир.
Возьми.
Хокки, все это смахивает на мелодраму.
Джером!
Джером!
Джером!
Прости меня.
Давай начнем все заново.
Я разозлилась. Ты изменил мне!
С человеком, которого я ненавидела.
Он шантажировал моего отца.
Но мы ему отомстим.
Нам нужно работать.
КНИГА ЛЮБОВНИКА
Джером.
Джером!
Джером!
Джером!
Джером!
Нагико, я жду тебя. Встречаемся в библиотеке.
В любой, во всех библиотеках. Твой Джером.
Джером всегда любил выпендриваться.
Он - настоящая восточная женщина.
Видите ли, англичанки ему было мало.
Какое убожество.
У него всегда было плохо с воображением.
До 12 лет он был пассивным и тщедушным ребенком.
Это потом пассивность вошла в моду.
Он разбил все очки, что я ему подарила.
Он терпеть не мог носить очки.
Зато у него хорошо получалось все ломать.
Особенно это касалось взаимоотношений.
Точь-в-точь, как его отец.
Его отец был борцом с католицизмом.
Он вечно экспериментировал с вероисповеданиями.
Своего первого сына мы назвали Полом, а второго - Джеромом.
В честь духовника его отца, иезуита из Сингапура.
Джером
Следующая цитата
И здесь мы видим, как традиционная в дальневосточной цивилизации обращенность ума на эстетическое начало жизни, удерживает героиню от трансцендентных исследований и движений души в сторону вещей умопостигаемых. Культ чувственности посредством инструментов абстрактной мысли парадоксальным образом замыкает её поиски в пределах собственного тела и его поверхности. Знак в такой парадигме обращается из средства эпистемологических изысканий в феноменологическую цель, а тело, изначально имеющее смысл доски, подготовленной для восприятия Иконы Сущего нанесением на неё этического левкаса, претворяется в самодостаточный символ бытия, несущий в себе все смыслы преходящего существования, но лишенный в конечном итоге возможности воипостазирования в Теле Бытия Абсолютного.
Рецитация фразы о сотворении разумного существа («когда Бог создал из глины первого человека, Он нарисовал ему глаза, рот и половой орган»), сопровождаемая комментарием героини («я глубоко убеждена, что на свете существуют две вещи, неразрывно связанные друг с другом – это радости плотские и радости писательские») и сводящая понимание его предназначения к известному резюме Иоанна Богослова «всё, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», иллюстрируется всем видеорядом кинокартины. Этот императив отречения от власти греха и диавола («И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек, 1Иоан.2:16,17»), понятый в противоположном увещеванию Апостола смысле, редуцирует всякое явление жизни до его технического употребления как вспомогательного средства реализации суетных стремлений и иллюзий своего тленного существования. Конечной же целью предпринимаемых действий становится удовлетворение выше исчисленным страстям.
Воспитательные модели определяют будущую жизнь человека. Для Нагико такими мотивирующими образцами для подражания стали жизнь её отца, каллиграфа и писателя, и дневники средневековой придворной дамы Сей Сёнагон, чей культ поддерживается в семье тётей. Написание и издание книги, материалом которой становится эстетическое переживание видимой красоты и разлияния блуда в многообразии телесной вещи, должно напитать алчущую в её душе гордость, а средством исполнения замыслов избирается манипуляция пороками ближнего, беззаветно поработившего себя всё тем же страстям гордости и похоти.
Методы продвижения на книжном рынке своего, получившего уничижительную оценку коллег и критиков продукта, оказываются для героини сходными с теми, которые использовал её родитель: соблазнение и предложение интимных услуг. И это уже составляет традицию, что заставляет задуматься о качестве вообще всей литературной продукции, которая попадает к потребителю столь сомнительными путями: могут ли обеспечить безнравственные средства достижение подлинной цели художественного творчества и принесение этически ценных плодов? А эстетические ценности, лишенные этического содержания, которое может вложить в них один только созерцающий божественную Истину разум, нам в изобилии предлагает неразумная природа, всё ещё несущая на себе сияние славы своего Творца.
Кого мы обманываем, вступая в интимную связь с человеком, которого намерены использовать в корыстных целях, его или себя? И если наши чувства по ходу этой лукавой игры обратятся из имитации любви (или просто симпатии) в подлинные и искренние переживания? Что тогда? Доигрывать роль бездушного манипулятора, или признать фиаско лжеца, ставшего жертвой собственного лицемерия и обмана? А может быть стоит, начиная интригу, проанализировать и ревизовать собственную систему ценностей, чтобы в погоне за иллюзорными благами не оказаться в положении старухи, сидящей над разбитым корытом.
О причинах отрыва человека от своих родовых корней дает понять монолог мамаши Джерома после его похорон. Игры с дьяволом начинаются с религиозных экспериментов, продолжаются обращением всего экзистенциального потока в русло мертвого эстетизма тленной существенности и завершаются суицидом и некрофилией как апофеозом культа сатаны (не важно, торжествует ли падший дух под собственным своим именем или под личиной буддизма), и, таким образом, вечный сценарий этого подспудного искушения Адамова рода становится тем подлинным сюжетом повествования фильма, который прикрыт прозрачной рисовой бумагой жизни Нагико, исписанной иероглифами её внешних событий.
Гениальное произведение потому и гениально, что, будучи обращено в равной мере ко всем, открывается в каждом прикасающемся к нему уме и сердце совершенно специфическим, только этому мыслящему и чувствующему существу присущим способом. Интеллектуал увидит в работе Гринуэя тонкое хитросплетение сюжетных ходов и многослойных культурных аллюзий, эмпат проникнется сопереживанием драме героев, пусть подлинность их страданий, порожденных реальной трагедией, и густо замешана на иллюзиях ума и ложных мотивациях, приводящих в беспорядочное движение их мятущиеся души и страждущие тела. Ум же, причастный к Истине, в меру этой причастности созерцает живую духовную ткань рисуемой Мастером картины, и лежащие под ней этические грунты, определяющие динамику экзистенции и связывающие видимое бытие с холстом его онтологических оснований и рамой, удерживающих на нём законов. И не важно, сколь глубоко осмысливает сам Автор своё произведение, его гениальность делает за него необходимую работу постижения и увязывания в единое целое видимых и сокровенных смыслов этой бездны красоты и безобразия, разума и безумия, славы и ничтожества, которую мы зовём своим мiром и своей жизнью.
ПОСЛЕСЛОВИЕ, которое ничего не проясняет. Написал много неудобочитаемого, и не сказал ничего. А фильм о писательнице, которая пишет свои книги на телах своих любовников, соотносясь мыслью с Сей Сёнагон и её "Записками у изголовья", сама себе цитируя её строки, как бы проверяя по этому эталону свои ощущения и чувства. Но к 28 годам Нагико уже оторвалась от пуповины, питавшей её образцами домашнего воспитания и культурной парадигмы. Накопив опыт собственных переживаний, она теперь сама составляет списки любимых вещей и впечатлений, и того, что ей отвратительно.
Видимо я не сумел (как обычно) ясно выразиться. Один из полноценных персонажей фильма - иероглиф. И его общение с человеком. Две составляющих нашей природы - плоть и дух - столь же неотъемлемо присущи и каллиграфическому знаку, несущему мысленное содержание. В тандеме мысль-чувство лидирующая роль бесспорно должна принадлежать первой. Она ведёт нас к нашему Духовному Истоку. В противном случае мы подвергаем себя энтропийному рассеянию в чувственном субстрате, в бездне тления вещественного распада, отраженного в мысли, утекающей в зыбкие пески непрерывно меняющихся понятий и представлений.
Ну вот, мы вернулись к началу: знающий не говорит (ибо Истина неизреченна), говорящий - не знает (ибо ещё томится в цепях неведения). Я болтаю, как последний из "говорящих".
Фильм многоплановый и по мысли и чувству, и по форме (экран в экране). Автор связывает прошлое не только с его физическими наследниками и культурными носителями, но со всей, так сказать био- и ноосферой настоящего и будущего. Конечно, он ломает наши экзистенциальные стереотипы в отношении ценностных и этических приоритетов. Но это не повод отвергать работу Мастера, а причина для ревизии и более глубокого и обоснованного усвоения своих собственных нравственных принципов, их защиты не через отрицание чуждых идей и воззрений, а через положительную практику жизни по Заповеди. Аминь.
Читайте также: