Гномий хлеб пратчетт цитата

Обновлено: 21.11.2024

  • ЖАНРЫ 360
  • АВТОРЫ 277 245
  • КНИГИ 653 867
  • СЕРИИ 25 022
  • ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 367

Огромное спасибо Питеру Бликли за его помощь в написании гномьей оперы «Кровавый Топор и Железный Молот». В его версии она была значительно лучше (и в ней было куда больше песен про золото)

Говорят, будто бы мир плоский и покоится на спинах четырех слонов, которые, в свою очередь, плывут по вселенной на панцире гигантской черепахи.

Говорят, будто кости этих преогромнейших слонов состоят из камня и железа[1], а нервы – из чистого золота для обеспечения лучшей проводимости на большие расстояния.

А еще говорят, что много-много лет назад пятый слон с жутким ревом и трубом ворвался в атмосферу тогда еще молодого мира и рухнул на землю с такой силой, что вознеслись в небо горы и возникли континенты.

Правда, как падал слон, никто не видел, и тут встает очень интересный философский вопрос: когда миллионы тонн разъяренной слонятины нисходят на землю, но рядом нет никого, кто мог бы услышать данное падение, – производит ли этот слон шум?

И если никто не видел этого падения, то вообще… а падал ли слон?

Иными словами, а может, все это какая-нибудь история для детишек, выдуманная специально, чтобы объяснить необычные природные явления?

Но что касается гномов, которые сочинили эту легенду и которые копают куда глубже, чем кто-либо, – гномы говорят, что в этой истории все же присутствует крупица истины.

В ясный день с вершин Овцепикских гор открывается замечательнейший вид на равнины. В самый разгар лета можно сосчитать все столбы пыли, поднятые воловьими караванами: по два вола на две сцепленные друг с другом повозки, каждая повозка – по четыре тонны весом; итого максимальная скорость – две мили в час. На Плоском мире перемещение из точки А в пункт Б – достаточно длительный процесс, зато когда груз наконец прибывает в нужное место, этого груза хоть завались. Именно при помощи подобных караванов в города, расположенные вдоль побережья Круглого моря, доставлялось основное сырье. Иногда к сырью прилагались искатели приключений, отправившиеся на поиски удачи и горстки-другой алмазов.

Обратно в горы везли промышленные изделия и заокеанские диковинки. А также бывших искателей приключений, обретших мудрость и пару-другую шрамов.

Друг от друга караваны отделял один день пути. Таким образом, равнины превращались в действующую модель машины времени. В ясный день можно было увидеть прошлый четверг.

В зыбком мареве бодро мигали гелиографы, передававшие от каравана к каравану информацию о том, где устроили засаду разбойники, какой груз куда направляется и где можно выгодно поужинать двойной яичницей, тройными чипсами и бифштексом, свисающим за край тарелки.

Воловьими караванами путешествовали многие. Это было, во-первых, дешево; во-вторых, вас не беспокоили мозоли; и в конце концов вы все-таки попадали в нужное вам место.

Но кое-кто умудрялся путешествовать «зайцем».

Волы одной из повозок вели себя слишком уж беспокойно. Подобное поведение вполне объяснимо в горах, где обитают всевозможные дикие животные, рассматривающие волов исключительно как передвижной обед, но на равнинах не водилось ничего опаснее капусты.

За спиной возницы, забившись в узкую щель между штабелями досок, спало какое-то существо.

А в Анк-Морпорке начинался очередной день…

Сержант Колон балансировал на шаткой стремянке, стоявшей на Бронзовом мосту, одной из самых загруженных мостострад города. Правой рукой Колон хватался за высокий столб с закрепленным на его вершине ящиком, а левой держал перед отверстием ящика самодельную книжицу с картинками.

– А это – повозка другого вида, – сказал он. – Понятно?

– ’а, – откликнулся из ящика едва слышный голосок.

– Вот и чудно, – довольным тоном произнес Колон. Бросив книжицу на землю, он указал на мост. – Так, теперь… Видишь вон те две отметины на булыжнике?

– Что они означают?

– Если-возка-ойдет-одной-другой-ньше-за-минуту-начит-она-едет-лишком-ыстро, – повторил заученное голосок из ящика.

– Молодец. И ты что должен сделать?

– Так, чтобы было видно что?

– А если на улице темная ночь?

– Молодец, Родни. Один из наших раз в день будет приходить и забирать нарисованные тобой картинки. Тебе там всего хватает?

– А что это такое, сержант?

Колон опустил взгляд на очень большое темнокожее лицо и улыбнулся.

– Привет, Весь, – поздоровался он, неуклюже спускаясь со стремянки. – Ты, господин Джолсон, смотришь сейчас на современную версию, так сказать, часов. Новые часы для нового милление-ниема… мума.

– Часы, Фред? – переспросил Весь Джолсон, критически рассматривая ящик. – А стрелки вы куда подевали?

– Да нет, Весь, какие стрелки. Слышал выражение «стоять на часах»? Так вот это те самые часы. Только нового вида.

– Если кто проедет по мосту слишком быстро, уже на следующее утро лорд Витинари увидит его физиономию. Иконографы никогда не врут, Весь.

– Конечно, Фред. Мозгов-то у них совсем нет, куда уж тут врать?

– Его сиятельству надоело, что повозки носятся по мосту с бешеной скоростью, и он попросил нас что-нибудь придумать. Теперь я – главный по уличному движению.

– Фред, а это хорошо?

– Ну разумеется! – возмущенно воскликнул сержант Колон. – Я отвечаю за то, чтобы эти, ну, артерии не забивались, ведь это может привести к полному упадку торговли и всеобщему разорению. Жизненно важная и необходимая работа, откуда ни посмотри.

– И выполняешь ее ты один?

– Ага. В основном. Иногда капрал Шноббс помогает, ну и другие ребята…

Весь Джолсон задумчиво почесал нос.

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, Фред.

– Нет проблем, Весь.

– Рядом с моим рестораном кое-что случилось.

Весь Джолсон двинулся за угол, к своему ресторанчику, и сержант Колон зашагал следом. Рядом с гигантским ресторатором Колон всегда чувствовал себя очень уютно – по сравнению со Всем он выглядел настоящим стройнягой. Весь Джолсон относился к людям, которые способны влиять на орбиты мелких планет и достойны отображения в атласах. Под его шагами подпрыгивали булыжники мостовой. В одном теле соединились лучший в Анк-Морпорке шеф-повар и самый прожорливый в городе едок – союз, заключаемый на небесах картофельного пюре. Настоящего имени Джолсона никто не помнил, а называли его, как правило, по кличке, ибо, впервые сталкиваясь с ресторатором лицом к лицу, люди сначала не верили собственным глазам: неужели все это – Джолсон?

На Брод-авеню стояла огромная повозка. Другие телеги пытались ее объехать, вследствие чего возникла огромная пробка.

– Понимаешь ли, Фред, мне доставили свежее мясо, но стоило моему вознице отлучиться, как вдруг…

Весь Джолсон ткнул пальцем в треугольное устройство, установленное на одно из колес телеги. Толстые дубовые доски неведомого приспособления были окованы сталью и обильно политы желтой краской.

Фред осторожно постучал по одной из досок.

– Кажется, Весь, я понимаю, в чем твоя проблема. И как долго твой возница пробыл в ресторане?

– Ну, я накормил его обедом.

– О, твои обеды – это нечто. Всегда так считал и буду считать. И что сегодня на комплексный обед?

– Отбивная под сметанным соусом, пирог с требухой и меренги «черная смерть», – сказал Весь Джолсон.

На некоторое время воцарилась тишина – собеседники представляли себе вышеперечисленные блюда. Наконец Колон едва слышно вздохнул.

– А к требуховому пирогу масло дают?

– Ты хочешь меня оскорбить, предположив, что я могу подать пирог без масла?

– Таким обедом можно долго наслаждаться. Очень долго, – сказал Фред. – Видишь ли, Весь, патриций довольно-таки недвусмысленно выразился насчет повозок, стоящих на улице больше десяти минут и мешающих движению. По словам патриция, это самое настоящее преступление.

Не из мертвых камня и железа (в каковом виде они пребывают сейчас), а из самых что ни на есть живых. Гномы посвятили минералам целую мифологию, весьма сложную и изобретательную.

Следующая цитата

― Ни один честный человек не может похвастаться таким честным рукопожатием.

― Оружие, которое противник не умеет использовать, принадлежит тебе.

― Чего стоит монета по сравнению с рукой, которая ее держит?

К оружию (А он – безумен. Это когда пена в мозгах)

Ноги из глины (Зачем ему меч, когда есть волк?)

Санта-Хрякус (Смерть выплюнул морковку. — ХО. ХО. ХО.)

Патриот (Свет в конце тоннеля оказался пламенем пожара)

Carpe Jugulum. Хватай за горло! (Вампиры приходят только туда, куда их приглашают)

Зачем стоит перечитать цитаты из книги "Делай деньги"?

- Чтобы узнать, для каких случаев бывает полезно перестраховаться;
- и в чем проблема с говорящим и книгами;
- и в какой сфере изъяны только поднимают товар в цене.

А потом перечитайте саму книгу, чтобы узнать, как быстро проверить рентабельность идеи на практике. Подсказка: точно не в банке.

Краткое содержание - "Делай деньги"

Тридцать шестая книга "Плоского мира", вторая книга из цикла о Мойсте фон Липвиге.

Лорд Витинари предложил Мойсту фон Липвигу возглавить банк Анк-Морпорка. Мойст, как вы понимаете, не смог отказаться.

Банковское дело оказалось смертельно опасным. Из хранилища пропало все золото, в город прибыло несколько сотен големов, плюс поехавший умом наследник совершает разные непотребства.

Со всем этим Мойсту придется как-то разобраться. И побыстрее - потому что деньги ждать не будут!

А теперь - цитаты

― Сделка была невыгодной, но кому она была невыгодна? Вот в чем вопрос.

― Но Король-под-Горой хотел перестраховаться на тот случай, если «всем известное» окажется неверным. Как оно часто бывает.

― Бывают моменты, когда фраза «лучше не придумаешь» никак не идет на ум.

― А везение приходит к тем, кто оставляет для него место.

― «Как было бы славно, – думал он, взбегая по ступенькам, – если бы его светлость придерживался мнения, что встречи назначаются по обоюдному согласию». С другой стороны, патриций же был тираном. Им тоже нужно как-то развлекаться.

Как отличить силы добра от сил зла.

― Оружие, которым ты обладаешь, но не владеешь, принадлежит твоему врагу.

― Дела давно минувших дней, – оборвал его Икс. – Мы – кафедра Посмертных Коммуникаций. Мы – силы добра, поймите. Тогда как некромантия – это прескверная форма магии, к которой прибегают злые волшебники.
― И раз вы не злые волшебники, то, что вы делаете, никак не может быть некромантией?
― Именно!
― А, гм, как отличить злого волшебника? – поинтересовалась Дора Гая.
― Ну, в первую очередь злые волшебники занимаются некромантией.

― Ах да, подумал Мокриц. Сплот. Содержит травы и только натуральные ингредиенты. Но и белладонна – трава, а мышьяк – натурального происхождения. Говорили, что сплот не содержал алкоголя, потому что алкоголь бы этого не выдержал. Но чашечка горячего сплота поднимала людей на ноги и вела на работу, когда за окном выпадало шесть футов снега и колодец промерзал насквозь. Он прочищал голову и подгонял мысли. Жаль только, что человеческий язык не поспевал за ними.

И ведь что интересно.

Пришло время узнать настоящее имя С.Р.Б.Н. Достабля.

Спенсер Рудольф Бомонд Новатор, имя длиннее самого человека.

Почему не надо начинать со строительства храма?

Богам нужна вера, а не логическое мышление. Начинать со строительства храма – это все равно что дать пару прекрасных башмаков безногому. Строительство храма говорило не о твоей вере в Бога, а о твоей вере в архитектуру.

Витинари делает Мойсту предложение.

― Тебя даже могут попытаться убить.
― Как? Почему?
― Ты действуешь людям на нервы. Этого можно ожидать.

― Меня? Банкиром?
― Да, господин фон Липвиг.
― Но я понятия не имею, как управлять банком!
― Отлично. Никаких предубеждений.
― Я же грабил банки!
― Превосходно! Осталось только изменить мыслительный вектор. – Лорд Витинари улыбнулся. – Деньги должны оставаться внутри.

― «Почему именно храмы? – думал Мокриц, разглядывая фасад Королевского банка Анк-Морпорка. – Почему банки всегда строят по образу и подобию храмов, несмотря на то что многие церкви (а) канонически против того, что происходит в их стенах, и (б) имеют там вклады?»

― Характерная черта госпожи Шик состоит в том, что ей не нравится быть леди, – объяснил Витинари. – И я уважаю ее желание.

― О таком столе можно было только мечтать. Он отливал темно-темно-зеленым и воплощал собой властность и неподкупность. Мокриц ни минуты не сомневался, что стол врал.

― Да, да! Точь-в-точь решительная и ободряющая хватка моего покойного супруга. Ни один честный человек не может похвастаться таким честным рукопожатием.

― Ах, она видит твой внутренний мир? Или тот тщательно выстроенный внутренний мир, который ты позволяешь видеть другим людям, а? Такие, как ты… – Она задумалась. – …такие, как мы, всегда держат наготове как минимум один внутренний мир для любопытных гостей, не так ли?

― Беседовать с госпожой Шик было все равно что смотреться в волшебное зеркало, которое обнажало тебя до самого скелета.

― Стандарты падают во всех отношениях, – сказал Мокриц. Это был безошибочный ход. Стандарты всегда падали.

― Ты умеешь воодушевлять, господин фон Липвиг.
― Ну, я… наверное, да, – выдавил он. – Я знаю, что, если хочешь продать сосиску, нужно сперва продать шипение сковородки.

― И теперь я сижу здесь за двоих из-за древнего колдунства под названием «получи в наследство пятьдесят процентов акций».

Ссылки по теме

Терри Пратчет. "Делай деньги" на Википедии.

Что-нибудь еще? Да, их есть у меня.

Уильям Шекспир. Все цитаты. О, вспомните о славных мертвецах! Их подвиги для мира воскресите!

Там, где нас нет. Михаил Успенский. Ты смотри - сироту всякий норовит обидеть!

О впечатлениях, слухах и прочих иллюзиях

― Мокриц был под впечатлением. И впечатление это было: ад в тот день, когда там закончились спички.

― Он забыл об одном из важнейших правил: если ты внимательно за кем-то наблюдаешь, будь осторожен, чтобы за тобой столь же внимательно не наблюдали в ответ.

― Откуда только берутся эти слухи?
― Неужели даже у тиранов есть враги? – удивился Мокриц.

― «На всю жизнь» не всегда означает «надолго», – сказал Витинари с явным удовольствием.

― Деньги не любят покоя, знаешь ли. Они любят гулять и заводить новых друзей.

― Это была иллюзия, но Мокрицу хорошо удавалось продавать иллюзии. И если всучить ее достаточному количеству человек, никто не рискнет снимать розовые очки.

― Такая информация дорогого стоит, – сказала она.
― Верно. Тебе я рассказываю только потому, что она бесполезна, если не знать, куда именно он ходит, во сколько и по каким дням недели.

― Не позволяй мне тебя задерживать. Какую прекрасную фразу придумал Витинари.

― «Это что, какая-то двойная сверхспособность у меня такая, – думал Мокриц, – которая позволяет старушкам видеть меня насквозь и при этом одобрять то, что они видят?»

Следующая цитата

Войти

Нет аккаунта? Зарегистрироваться

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Нет аккаунта? Зарегистрироваться

О том, что есть самого ценного в жизни

― Ум против ума. Оружие, которое противник не умеет использовать, принадлежит тебе. Подначь его.

/* Жаль что мы так никогда не прочитаем про налоговые подвиги Мойства. Очень жаль

― Не к слову будет сказано, сколько лет господину Сморщу?
― Главному налоговому инспектору? Уже за семьдесят, сэр, – ответил Стукпостук и открыл выбранную им папку. – Верно, тут написано, семьдесят четыре.
― Не так давно мы задумались над его методами, не так ли, Стукпостук?

― Чего стоит монета по сравнению с рукой, которая ее держит? Вот это – ценность! Вот это – достоинство!

Конец

Несколько интересных фактов про Игорей

― Я – Игорь, гофподин. Мы не задавайт вопрофов.
― Правда? Почему?
― Не знаю, гофподин. Не фпрашивал.

― Еще они были перфекционистами. Попроси их что-нибудь построить, и ты не получишь то, что просил. Ты получишь то, что хотел.

Проблемы с говорящими книгами

― Мокриц посмотрел на него поверх бумаг. Спенсер Рудольф Бомонд Новатор, имя длиннее самого человека. Все знали С.Р.Б.Н. Достабля.

― Говорящие книги? Звучит очень интересно, – сказал Мокриц.
― Вполне возможно, – хмыкнул Шпулькс. – Но этого не планировалось, и уж точно книги не должны были жаловаться на качество клея и криворукость наборщика. Ясное дело, Университет теперь не может даже пустить их в утиль.
― Почему нет?
― Это какой крик поднимется!

― Неписаный закон Вязовой улицы гласит: будь благосклонен к причудам ближних в надежде на то, что и к тебе отнесутся точно так же.

― Богам нужна вера, а не логическое мышление. Начинать со строительства храма – это все равно что дать пару прекрасных башмаков безногому. Строительство храма говорило не о твоей вере в Бога, а о твоей вере в архитектуру.

Все мы иногда ошибаемся

― Первый кеб, – покачал головой капрал Шноббс. – Боже, боже, боже. Ни за что бы о нем так не подумал.
― А я о чем, – подхватил Колон. – Когда у тебя масса врагов, никогда, никогда не садись в первый же кеб. Правда жизни. Это даже червяки знают.

― Это вызвало всеобщее одобрение. Мокриц не был удивлен. Скажи кому-нибудь, что хочешь его ограбить, – и заработаешь себе репутацию честного человека.

― Кто-то должен сказать ей, что настоящее чувство стиля происходит от врожденного хитроумия и двуличия. Его нельзя купить».

― Есть ли хоть одна сфера, где изъяны поднимали бы товар в цене? Купите ли вы костюм только потому, что один рукав короче другого? Или потому, что там остался неотрезанный лоскут ткани?

― Вовсе нет. Делай добро втихомолку – вот мой девиз.
― «Все равно это скоро выйдет наружу, – добавил Мокриц про себя, – и тогда я окажусь не только славным парнем, но еще и скромным».
― «Вот интересно… я правда такой мерзавец или просто хорошо умею думать, как мерзавец?»

Правила жизни от Мойста фон Липвига. И немного от лорда Витинари

― Импровизируй! Больше ничего не остается. Вспомни золотистую цепочку. Это обратная сторона радуги. Выкрутись из ситуации, из которой невозможно выкрутиться. Куй свою удачу. Обрати все в спектакль. Если ты падаешь, пусть всем запомнится, как ты превратил падение в прыжок. Иногда твой лучший момент – это последний момент.

― Остальные члены срочной проверяющей комиссии с довольным видом высыпали из дверей. Их, в конце концов, подняли ни свет ни заря, а тем, кто рано встает, перед завтраком очень хочется кого-нибудь убить.

― Чего стоит золотая монета в сравнении с ловкостью руки, которая ее держит?

― Закон следует соблюдать, госпожа Ласска. Даже тираны обязаны повиноваться закону. – Патриций задумчиво замолчал. – Нет, вру, тираны, разумеется, не обязаны повиноваться, но они обязаны соблюдать приличия. По крайней мере, я так поступаю.

― Господин Кривс, что бы о нем ни говорили, не внушал уважения представителям анк-морпоркского сословия законников. Он внушал страх. Смерть не отразилась на его энциклопедических знаниях, хитроумии, умении подминать аргументы под себя и свирепости взгляда.

― Раздался гром аплодисментов. Еще бы. Можно было не любить Витинари, но момент он выбрал идеально.

Боевые булочки

Хлеб как оружие. Плоский мир.

Человек, у которого в котомке завалялся гномий пирог, никогда не познает, что такое настоящий голод. Достаточно лишь взглянуть на этот пирог, и на ум мгновенно приходят дюжины вещей, которые вы предпочли бы съесть. Например, собственные сапоги. Гору. Дохлую овцу. Собственную ногу.
Гномий хлеб используется для купли-продажи и для церемониальных целей - сделки между гномами часто скрепляются разбиванием хлеба.
Метательная лепешка была одним из наиболее устрашающих видов боевого хлеба - достаточно тяжелая, чтобы нанести серьезный ущерб при падении с высоты шести дюймов, и достаточно обтекаемая, чтобы оглушить противника на расстоянии при метании из пращи. Этот вариант хлеба был разработан, чтобы разрушаться при столкновении, поражая, окружающую область острыми как бритва крошками.

Терри Пратчетт. Кажется, Дамы и Господа

Музей мистера Хопкинсона не производил впечатления, что у него бывало много гостей. На полу и витринах лежала пыль, и очень много пыли было на экспонатах. Большинство из них были классической боевой формы, с чертами своего съедобного происхождения, но там были и буханки, ватрушки ближнего боя, убийственные метательные гренки, огромное количество других запыленных орудий изобретенных расой занимающейся едой как оружием и зашедшей дальше всех в создании его убийственных видов.
Терри Пратчетт. Ноги из глины

Хлеб как оружие. Наш мир.

Боже мой, вы хотите воевать с нацизмом по-джентльменски?

Генерал Томаш Седлачек, чехословацкий ветеран Второй мировой войны

Думаю, "Дело бутербродов" заслуживает того, чтобы рассказать о нём более подробно. Большинству гостей "Богемских манускриптов" (равно как и большинству читателей Галковского) эта история наверняка не слишком хорошо известна.

Алоис Элиаш родился в 1890 году в Праге, на Виноградах, в очень простой семье (его отец был помощником портного). Закончил пражскую Политехническую школу по специальности инженер-землемер. Успел поработать в Галиции и в Боснии. В августе 1914 года был мобилизован и в составе 28 пехотного полка отправлен на русский фронт. Через неделю, 28 августа 1914 года, перешёл линию фронта, чтобы сдаться русским. Служил в русской армии. В 1917 году вступил в Чехословацкий легион и был направлен во Францию. Сражался во многих битвах, в том числе - под Верденом. Закончил французское артиллерийское училище. В Чехословакию вернулся в 1919 году в звании штабс-капитана. Был начальником штаба во время боёв с войсками Венгерской советской республики за Южную Словакию.

После войны Алоис Элиаш совместил военную карьеру с политической и дипломатическoй. В 1932 году он получил звание бригадного генерала. В том же году в Женеве Элиаш познакомился с министром иностранных дел Германии Константином фон Нейратом.

В 1938 году, после подписания Мюнхенского договора, возникла Вторая Чехословацкая республика. Элиаш занял пост министра транспорта в правительстве Рудольфа Берана. 15 марта 1939 года Германия оккупировала Вторую республику и образовала на её территории Протекторат Богемия и Моравия. Рейхcпротектором был назначен барон фон Нейрат. Кабинет Берана оказался не в состоянии выразить хотя бы формальный протест и исполнял функции протекторатного правительства до 26 апреля.

После отставки Берана президент Протектората Эмиль Гаха предложил Алоису Элиашу возглавить новое правительство. Для населения страны Элиаш был героическим ветераном легиона и живым воплощением патриотизма, a для рейхспротектора Нейрата - старым женевским знакомым. Элиаш принял предложение. К тому времени он уже провёл консультации с oснователями подпольной организации "Оборона нации" генералами Войтой, Билым и Войцеховским и создал собственную структуру Сопротивления, параллельную "Обороне" (о русском офицере на чехословацкой службе Сергее Войцеховском см. Генерал чужой армии.).

Став премьер-министром коллаборационистского кабинета, Элиаш через курьеров установил связь с чехословацким правительством в изгнании. На посту премьера Элиаш спасал всех, кого мог спасти (в первую очередь - арестованных в ходе антинемецких беспорядков студентов) и поставлял Союзникам разведданные.

Слева: австро-венгерский капрал Алоис Элиаш перед отправкой на фронт в 1914 году. Справа: чехословацкий генерал Алоис Элиаш в конце тридцатых лет.

Слева: премьер-министр Протектората Богемия и Моравия Алоис Элиаш (крайний слева) на параде в 1940 году. Справа: чехословацкий легионер Алоис Элиаш в России в 1917 году.

Премьер-министр Протектората Элиаш планировал отравить статс-секретаря Протектората Карла Германа Франка. Франк был любителем верховой езды, и Элиаш после консультации с врачами решил заразить его сапом - лошадиной болезнью, которая в то время была смертельной. Тренер Франка по верховой езде был согласен с планом и выражал готовность ради такого дела рискнуть своей жизнью. Однако незадолго перед намеченной датой операции Франк уволил тренера, и план сорвался.

Тогда у Элиаша появились планы относительно наиболее одиозных пронацистских чешских журналистов. Существовала группа, известная под названием "активистская семёрка" (Лажновский, Вайтауэр, Крыхталек, Вернер, Рыба, Кржемен, Црга). Их энтузиазм в деле построения национал-социализма заметно превышал обычные для Европы того времени нормы равнодушной коллаборации с нацистами. Оккупанты расставили активистов на шеф-редакторские посты ключевых СМИ Протектората.

Скажу пару слов о двух людях, активность которых выделялась даже на фоне остальных членов семёрки.

Карел Лажновский происходил из бедной шахтёрской семьи и в юности придерживался коммунистических взглядов. В 1925 году он начал карьеру чернорабочего, а в 1930 в возрасте 24 лет уехал в Париж, где зарабатывал на жизнь мытьём посуды. Великая Депрессия лишила его этого места, и он вернулся домой, по ходу дела сменив взгляды. Лажновского восхитило решение социальных проблем в Третьем Рейхе. Он начал писать для малотиражных газет антисемитские и антикоммунистические статьи, полные презрения к чехословацкой демократии и восторга перед германским национал-социализмом. До 1938 года имя Лажновского оставалось почти никому неизвестно, потом пробил его час. В 1941 он занял пост шеф-редактора "Чешского слова" и считался активистом номер один.

Активистом номер два был человек другой судьбы, но таких же взглядов. Эммануэль Вайтауэр родился в Южной Богемии, учился в университетах в Праге, в Вене и в Париже, бывал в Африке, зарабатывал на жизнь переводами с английского и русского (в частности, он переводил Уэллса, Хаксли, Хемингуэя, Толстого и Горького). Сачала Вайтауэр был анархистом, потом подался в коммунисты, участвовал в съезде Коминтерна, встречался с Лениным, стал одним из основателей чехословацкой компартии. В 20-е годы он поселился в США, работал в чикагской чешской газете и в 1927 году был депортирован из страны за коммунистическую пропаганду (Вайтауэр всех убеждал, что в Америке нужно сделать революцию по примеру русской). В 1929 году компартию возглавил Климент Готвальд. Вайтауэр с ним в чём-то не сошёлся и переметнулся к нацистам. Стал писать об англо-французском империализме, еврейских банкирах и тому подобных вещах. В 1941 году нацисты сделали его редактором "Вечернего чешского слова".

Разумеется, переходы от красного к коричневому (или от коричневого к красному) наблюдались не только среди журналистов. Например, существовала Национал-социалистическая чешская рабочая и крестьянская партия, известная, как партия зелёной свастики. Основал НСЧРКП бывший легионер Франтишек Микулаш Млчох. В 1920-х он состоял в чехословацкой компартии, а в начале 30-х закончил Высшую партийную школу в Москве. Вполне типичный поворот сюжетной линии для людей и организаций подобного рода.

18 сентября 1941 года в Коловратском дворце состоялась встреча премьер-министра Алоиса Элиаша с членами активистской семёрки. Накануне вечером Элиаша посетили его лечащий врач, уролог Милош Клика, и директор института бактериoлогии Карлова университета доктор Паточка. Паточка принёс три шприца, наполненные ядом и микробами. В двух из них были лабораторные образцы возбудителей тифа и туберкулёза, а в третьей - миниатюрное количество ботулотoксина.

По дороге в Коловратский дворец, Элиаш зашёл в магазин деликатесов "У Липперта". Это легендарное пражское заведение было основано в 1892-м и просуществовало до 1945 года. Во времена Австро-Венгрии оно принадлежало к числу поставщиков императорского двора, а при Первой республике стало излюбленным местом финансовых магнатов и кинозвёзд. "У Липперта" всегда можно было найти хлебички с омарами, паштет с трюфелями или цесарку с ягнячьей начинкой.

Генерал Элиаш купил "У Липперта" дюжину хлебичков с сардинками, в Коловратском дворце уединился, достал из портфеля шприцы и ввёл в бутерброды яд, после чего вышел к активистам коллаборации, угостил их деликатесом и начал непринуждённо говорить об успехах немецкого оружия на Восточном фронте. Отравить изменников отечества деликатесами от Липперта - это деяние, достойное семейcтва Борджия. Думаю, Макиавелли оценил бы стиль генерала Элиаша.

Mесто действия выглядит вот так:

Дворец Коловратов на улице Валленштейна. Мала Страна, Прага.

Ботулотоксина хватило только на один хлебичек, при обработке остальных деликатесов генералу пришлось довольствоваться тифом и туберкулёзом. Первые два дня с журналистами-коллаборационистами не происходило ничего особенного. На третий у них начались проблемы. Кто-то не вылезал из туалета, кто начал терять сознание, кто-то впал в кому.

Протекторатная пресса объявила за поимку неизвестного отравителя награду - фольксваген. В Прагу приехал берлинский специалист - доктор Генрих Эрнст из университета Гумбольдта. В этой истории он сыграл неожиданную роль. Наличие болезнетворных микробов не вызывало сомнений, а их происхождение при желании можно было определить. Но немецкий учёный заверил чешских коллег, что доказательства отравления активистов не будут опубликованы. Для историков мотивы доктора Эрнста остаются загадкой. Но чем бы он ни руководствовался, я считаю несправедливым, что его учaстиe в этом деле вспоминают крайне редко.

Между тем 22 сентября считавшийся мягкотелым барон Нейрат был отправлен в длительный отпуск, а бразды правления
в Протекторате перешли в руки Рейнхардa Гейдрихa.

27 сентября 1941 года генералa Элиашa арестовалo гестапо. Его разоблачение не было связано с хлебичковой аферой. Немцы давно подозревали Элиаша в работе на Сопротивление, а в Париже нашлись прямые доказательства его контактов с правительством в изгнании.

1 октября состоялся суд над Элиашем. Его приговорили к смерти. Президент Протектората Гаха обратился к Гитлеру с просьбой о помиловании. Казнь отложили на неопределённое время.

10 октября умер Карел Лажновский. Видимо, бoтyлотоксин достался именно ему. Остальные коллаборационисты выжили. Гейдрих устроил Лажновскому пышные похороны.

Гейдрих и Франк намеревались устроить ещё один суд над Элиашем - по обвинению в убийстве Лажновского. Но в феврале 1942 года специальная комиссия Имперского криминального управления пришла к выводу, что Элиаш невиновен. По-видимому, доктору Генриху Эрнсту из университета Гумбoльдта действительно удалось yтаить все доказательства.

27 мая 1942 года парашютисты совершили покушение на рейхспротектора Гейдриха. Об обсоятельствах этой акции и атмосфере, воцарившейся в те дни в Протекторате, см. Антропоид.

Вечером 19 июня по приказу Карла Германа Франка генерал Алоис Элиаш был расстрелян вместе с другими двадцатью пятью заключёнными. Он стал единственным в Европе главой коллаборационистского правительства, казнённым нацистами за участие в Сопротивлении.

Слева: Карел Лажновский, шеф-редактор "Чешского слова", умерший от отравления в 1941 году. Справа: Эммануэль Вайтауэр, шеф-редактор "Вечернего чешского слова", заочно приговорённый к смертной казни в 1946 году.

Эммануэль Вайтауэр в 1945 году бесследно исчез. Существуют многочисленные спекуляции о его судьбе. Возможно, он погиб при попытке выбраться из страны, возможно, укрылся в Южной Америке, возможно, удачно сдался в плен и под чужим именем работал на американцев или на советских.

Из остальных пятерых активистов, которых пытался отравить Элиаш, после войны двое были казнены за измену родине, двое приговорены к пожизненному заключению, один получил десять лет.

Детали хлебичковой аферы (во всяком случaе, версия, которую я только что изложил) стали известны только в 2006 году. В основном - благодаря многолетней работе Ярослава Чванчары и Яна Углиржа из института военной истории. В публикациях 2006 года уролог Милош Клика фигурировал под инициалами М.К. - семья доктора не желала обнародования его полного имени. Действия докторов Клики и Паточки прямо противоречат клятве Гиппократа и являются крайне спорными с этической точки зрения. Профессиональный долг врачей вступил в противоречие с их патриотизмом, и патриотизм победил.

Сегодня имена Клики и Паточки находятся в общедоступных источниках, поэтому я счёл возможным назвать их, но решил обойтись без фотографий. Пусть вместо них здесь будет изображение Томаша Седлачека, слoва которого я избрал эпиграфом для поста. Он произнёс эту фразу в ходе дискуссии об этичности действий учaстников хлебичковой аферы. K самой афере Седлачек не имел ни малейшего отношения, но прекрасно знал, против чего боролись её участники.

Oн был чехословацким офицером-артиллеристом. После немецкой оккупации ушёл через Балканы во Францию, после падения Франции выбрался в Великобританию. В 1944 году был переведён в СССР. Учaствовал в штурме Дукельского перевала. Забрасывался с парашютом в тыл противника. Получил два военных креста и медаль "За храбрость". В 1951 году был осуждён коммунистическим режимом за антигосударственную деятельность. Cемь лет провёл в урановых рудниках. Реабилитирован в 1989, стал предсeдателем общины легионеров. Умер в 2012 году в возрасте 94 лет. Его называли последним офицером Первой республики.


Генерал Томаш Седлачек, последний офицер Первой республики.

Следующая цитата

Громыко читал всего-ничего, а насчёт котлет — вспоминается гномий хлеб у Пратчетта. Одна характерная цитата:

=*=
[. ] Тебе приходилось когда-то пробовать гномий хлеб?
— Нет.
— Каждый должен это попробовать. Хотя бы один раз, — важно промолвил Моркоу. А потом подумал немного и добавил: — Обычного одного раза хватает.
=*=

Чему как бы учат нас цитаты из книги "Делай деньги"?

Лучшая гарантия - лучше даже чем золото: големы! Чего стоит монета по сравнению с рукой, которая ее держит? Это – истинная ценность.

Читайте хорошие книги - и будет вам счастье.
И помните: Деньги не любят покоя. Они любят гулять и заводить новых друзей.

Понравился пост? Любите хорошие цитаты?
Тогда давайте не будем терять друг друга!
Оставайтесь на связи:

А еще можно подписаться на выпуски нашей рассылки. И получить подарок - книгу "365 цитат о любви". Самые трогательные, неожиданные и смешные.

К оружию (А он – безумен. Это когда пена в мозгах)

Ноги из глины (Зачем ему меч, когда есть волк?)

Санта-Хрякус (Смерть выплюнул морковку. — ХО. ХО. ХО.)

Патриот (Свет в конце тоннеля оказался пламенем пожара)

Carpe Jugulum. Хватай за горло! (Вампиры приходят только туда, куда их приглашают)

Читайте также: