Фраза ахматовой и может быть поэзия сама одна великая цитата написана размером

Обновлено: 06.11.2024

А. А. Ахматова творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью. Но, несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали писать, создавались чудесные строки и строфы.

Источником вдохновения для Ахматовой стала Родина, Россия, поруганная, но от этого ставшая еще ближе и роднее. Анна Ахматова не смогла уехать в эмиграцию, так как она знала, что только здесь

может она творить, что именно в России нужна ее поэзия:

Не с теми я, кто бросил землю

На растерзание врагам.

Их грубой лести я не внемлю,

Им песен я своих не дам.

Вся ранняя, а во многом и поздняя лирика Ахматовой была связана с именем А. Блока.

Муза Блока оказалась повенчана с музой Ахматовой. Герой блоковской поэзии был самым

Ахматова показала в искусстве сложную историю женского характера передовой эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Вот почему в 1921 году, в драматическую пору своей и общей жизни, Ахматова сумела написать поражающие* духом обновления строки:

Все расхищено, предано, продано,

Черной смерти мелькало крыло,

Отчего же нам стало светло?

Так что в известном смысле Ахматова была и революционным поэтом. Но она всегда оставалась и поэтом традиционным, поставившим себя под знамена русской классики, прежде всего Пушкина. Освоение пушкинского наследия продолжалось всю жизнь.

Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир поэзии, оказывается основным нервом, идеей и принципом. Это любовь.

Слава тебе, безысходная боль,

Умер вчера сероглазый король.

Строки Ахматовой несут особую стихию любви-жалости:

О нет, я не тебя любила,

Палила сладостным огнем,

Так объясни, какая сила

В печальном имени твоем.

Следующая цитата

Ахматовой принадлежит возникающая в качестве последнего аргумента у первых российских адептов интертекстуальности гнома о неизбывности межтекстового повтора:

Не повторяй — душа твоя богата —
Того, что было сказано когда-то,
Но, может быть, поэзия сама —
Одна великолепная цитата.

Как заметил Омри Ронен в своей классической работе о подтекстах у Мандельштама, четверостишие это само возникает как парафраз наставления Баратынского "Не подражай: своеобразен гений. ". Но входя в риторическое пространство Баратынского, ахматовская контрвариация подключается к цитатной цепочке, которая ведет к древнейшим претекстам той культуры, которой принадлежат оба поэта.

Стихотворение февраля 1914 года:

Вечерний и наклонный
Передо мною путь.
Вчера еще, влюбленный,
Молил: "Не позабудь".
А нынче только ветры
Да крики пастухов,
Взволнованные кедры
У чистых родников.

Другие статьи в литературном дневнике:

29.06.2008. Концерт.
28.06.2008. Модернизм.
27.06.2008. Жажда жизни.
24.06.2008. Игра словом.
20.06.2008. хокку нужна
12.06.2008. Спеши медленно.
09.06.2008. Но, может быть, поэзия сама.
08.06.2008. Кола.
06.06.2008. Выбор дороги.
03.06.2008. Что такое человеческое внимание?

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая цитата

«Великий мастер - тот, кто смотрит своими глазами на то, что все видели, и кто умеет увидеть красоту в привычных, не останавливающих внимания, явлениях.
Огюст Роден.

В середине прошлого века, на страницах журнала "Юность" шла дискуссия о "физиках" и "лириках" в поэзии. Если сказать коротко, то под "физиками" подразумевались поэты, пишущие "умом", но не сердцем. К "лирикам" же относили поэтов, которые на первое место в своих произведениях ставили чувства, переживания, эмоции. Спор между "физиками" и "лириками" не привёл ни к чему - каждый лагерь остался при своём мнении. Стихов в наше время развелось великое множество. Музы как бабочки вьются над каждым мало-мальски грамотным человеком. Счет людей, причисляющих себя к поэтам, идёт на десятки тысяч. Сейчас даже в любой психиатрической лечебнице каждый второй пациент - поэт! При этом средний уровень поэтической квалификации большинства поэтов невысок и, в основном, эту категорию поэтов можно классифицировать как "разнорабочие" от поэзии. В средствах массовой информации публикуется огромное количество текстов, написанных вроде бы по всем правилам, но не представляющих собой никакой поэтической ценности.
Каждый читатель, каждый образованный человек должен чётко различать два понятия - стихосложение и поэзию.
Что такое стихосложение? Это, во-первых, умение подобрать рифму, во-вторых - выбрать ритм и следовать ему на протяжении всего стихотворения, в третьих, - правильным литературным языком выразить свои мысли, чувства, эмоции. Кроме того, в любом стихотворении должен чётко вырисовываться запоминающийся образ, должны присутствовать правильно использованные сравнения и метафоры. Но каждое из вышеперечисленных понятий является только ступенькой, ведущей к блистательному трону Поэзии, частью мозаики большой картины. Стихосложение - это неодушевлённый каркас, это только фотография действительности. Но если в этот каркас вдохнуть душу, он оживает и начинает самостоятельную жизнь как частица большой Поэзии. Ошибкой многих поэтов (даже больших) является то, что, пройдя все ступени стихосложения, они останавливаются на последнем рубеже. Всё у них сделано правильно, всё на месте, соблюдены все законы стихосложения, но последнюю ступеньку - вдохнуть душу в произведение, они преодолеть не могут. Это и есть "физики", о которых говорилось в начале статьи. Они просто фотографируют действительность, но не изображают её как истинные художники, у которых каждый мазок, каждый штрих раскрывает душу и характер изображаемого предмета.
Известный литературовед Шенгели в своём "Трактате о русском стихе" (1921 г.) писал: "Ремеслу стихосложения можно обучить каждого. Умелый стихотворец может быть или не быть поэтом, а неумелый им быть не может. То есть ремесло стихосложения - есть условие, необходимое для всех пишущих, но одного его недостаточно, чтобы быть поэтом".
Иначе говоря, мыслящие и тонко чувствующие натуры, которые пишут плохие стихи, теоретически могут когда-нибудь стать стихотворцами, но поэтами они не станут никогда.
Более двухсот лет назад Никола Буало в своём произведении "Поэтическое искусство" великолепными александрийскими строфами беспощадно высмеивал многочисленных поэтов-выскочек с их скверными стихами:

1. Не станет никогда поэтом стихоплёт.
2. Не внемля голосу тщеславия пустого,
Проверьте ваш талант и трезво и сурово.

3. Стихи, где мысли есть, но звуки ухо ранят,
Ни слушать, ни читать у нас никто не станет.

4. Когда во Франции из тьмы Парнас возник,
Царил там произвол неудержим и дик,
Цезуру обойдя, стремились слов потоки.
Поэзией звались рифмованные строки.

Не прямое ли это напоминание о том, что следует, всё-таки, стихи ("рифмованные строки") и поэзию различать? И ведь всё до наивности просто и давно известно. Только всегда ли мы этим советам следуем?

А вот советы М. Цветаевой начинающему поэту:
- "Стихи - ответственность. Скажется - сбудется. Зная это, некоторых вещей я просто не писала".
- "Ты ещё питаешься внешним миром, тогда как пища поэта - мир внутренний. Твои стихи поверхностны оттого, что в них мир внешний не пропущен сквозь мир внутренний"
- "Твои стихи моложе тебя. Дорасти до самого себя, и перерасти - вот путь поэта.
- "Слова в твоих стихах большей частью заместимы, значит - не те. Твоя стихотворная единица, пока, фраза, а не слово. Тебе хочется сказать много, но ты ещё не дошёл до той грани, когда сказать что-то просто НЕОБХОДИМО".

Стихосложению учатся, а поэтами рождаются, потому далеко не в каждом стихотворении есть то, отчего хочется плакать, смеяться, ликовать или тосковать, то, что называется настоящей поэзией. Стихи настоящего большого поэта отличают следующие основные признаки:

-точный сжатый стих;
- богатейшая звукопись;
- ритм, точно соответствующий содержанию;
- прекрасные аллитерации;
- образность речи.

Замечательно по этому поводу сказал Твардовский - "поэт тот, кого читают люди, обычно не читающие стихов".
Основным достоинством поэзии является то, что она малое делает большим. Как -будто заглянешь в маленькое окошечко – и вдруг раскинутся перед глазами широчайшие дали и сердце дрогнет от волнения.
Не всё, что называется стихами, есть стихи. Однако, подлинные стихи - это всегда поэзия. Их мало и даже у самых известных поэтов можно найти только десяток - другой стихотворений, которые отвечают запросам истинной Поэзии, поэзии с большой буквы. Настоящая поэзия - это всегда открытие; это новый мир и нельзя точно определить и указать рамки этого мира будущему поэту: дескать, твори от сих до сих? А вот признаки дешевой стихотворной поделки указать можно. Это и отсутствие поэтической метафоры, это избитые фразы и давно затёртые слова, это - старческое брюзжание или просто стихи не о чём. Главное, что отличает настоящую поэзию - поэтическая мысль, увы, редко сегодня встречается, несмотря на все авторские амбиции.

Ещё 150 лет назад М. Ю. Лермонтов писал о роли и назначении поэта и поэзии "Настоящий большой поэт не может создавать произведения просто ради самого процесса стихосложения. Он невольно задумывается над тем, в чем смысл и назначение его творчества, о чем он хочет поведать людям".
И ещё:
Великим хочешь быть, – умей сжиматься
Всё мастерство – в самоограниченье.

Михаил Юрьевич всегда стремился сам следовать этому правилу «самоограничения». Очень характерно в этом отношении его стихотворение к А.О. Смирновой.
В первоначальном варианте оно выглядело так:

В простосердечии невежды
Короче знать я вас желал,
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.

Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу,
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.

Стесняем робостию детской,
Нет, не впишу я ничего
В альбоме жизни вашей светской,
Ни даже имя своего.

Моё враньё так неискусно,
Что им тревожить вас грешно.
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.

Лермонтов прекрасно понимал, что стихотворение не до конца доработано, что в нём есть детали, которые следует убрать. После небольшой «чистки» получилось
прекрасное стихотворение:

Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу,
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.

Что ж делать! Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано.
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.

Юный Лермонтов - поэт-романтик, ощущая свой могучий поэтический дар, возвышающий его над людьми, прежде всего, ценил собственную свободу, презирая мнения насмешливого, блистательного света.

Я сам собою жил доныне
Свободно мчалась песнь моя,
Как птица дикая в пустыне,
Как вдаль по озеру ладья.

Но уже в юности поэта одолевали сомнения: можно ли желать славы и бессмертия, если его народ влачит жалкое, ничтожное существование.

Безумец я! вы правы, правы!
Смешно бессмертье на земли.
Как смел желать я громкой славы,
Когда вы счастливы в пыли?

В этих строчках уже слышится раскаянье поэта в своем гордом высокомерии, в удалении от земной, обыденной жизни. В них говорится о том, что поэт нужен людям, он должен быть с ними и в горе, и в радости. Лермонтов пришел к пониманию того, что литература, поэзия, является могучим средством воздействия на сердца и умы людей. Мир настоящего поэта - мир внутренний. Поэт от Бога чаще всего не знает пути, по которому он будет идти, но он знает цель и это в его жизни главное. Человек, занимающийся поэзией время от времени, по настроению, не может достигнуть вершин творчества и беспредельности, тот, кто хочет провозглашать божественную истину должен отдаться ей всецело, должен принести себя в жертву. Для настоящего поэта поэзия - священнодействие, истинный поэт - служитель стихий, и он должен жить среди этих стихий в полной отрешенности от внешнего мира. Существует различие между творчеством и вдохновением. Чем выше духовные чувства автора при работе со стихом, тем богаче произведение. Можно сесть и написать с потолка или лучше сказать сложить стих по всем правилам и законам. Но существуют мгновения, когда тебя посещает то самое вдохновение, при котором ты пишешь и пишешь, и именно тогда ты получаешь истинное наслаждение и удовольствие. И если, спустя некоторое время, при прочтении данного стиха, ты так же остро переживаешь то, о чём написано - значит, произведение удалось. Вообще, стихотворение в этом плане надо воспринимать, как душевное высказывание автора, как мантру или молитву, которая не только рассказывает какой-либо сюжет, но и передает (это самое главное) энергетику и возбуждает чувства читателя. Чем больше чувств и переживаний вложил автор в своё произведение, тем выше его энергетика и сила воздействия на окружающих. Иногда можно встретить парадоксальные вещи - с точки зрения правил стихосложения вещь написана слабо, но она обладает такой энергетикой, что достигает вершин настоящей поэзии. Ведь наши чувства увеличиваются в разы, если мы делимся ими с окружающими, и окружающие понимают их. Пусть это будет хоровое пение застольной песни или обоюдная любовь.
В далёкие 50-ые годы прошлого века Юз Алешковский написал "Песню о Сталине", которая начиналась словами:

Товарищ Сталин, Вы большой учёный -
В языкознанье знаете Вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ серый брянский волк.

Песня в течение короткого времени разлетелась по всей стране. В чём же заключался секрет огромной популярности этой явно не поэзии? Всё очень просто. Автор уловил настроение советских граждан в эпоху "оттепели" и сумел точно выразить их чувства. В слова песни он вложил огромную энергетическую силу, которая нашла отклик в сердцах миллионов людей.
Или взять, всем известное, "В лесу родилась ёлочка". В стихах нет ни красивых образов, ни великолепных сравнений и метафор. И, тем не менее, 200 миллионов человек знают слова этой немудрёной песенки, поют её. Почему? Да потому что энергетика, вложенная автором в текст этого стихотворения, оказалась близкой миллионам людей, настроение автора вошло в резонанс с настроением миллионов читателей.
О придании поэтического звучания стиху никто не сказал лучше Ахматовой:

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как жёлтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дёгтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене.
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.

Настоящие стихи - это не только высокая энергетика, но и предвидение. Вспомните стихотворение М.Ю. Лермонтова "Предсказание":

Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь. "

"Нет, я не Байрон, я другой
Ещё не ведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.

Я раньше начал, кончу ране. "

И ведь каждая строчка стихов великого поэта оказалась пророческой.
В своём стихотворении "Евреям" М. Цветаева пишет:

. По всей земле - от края и до края -
Распятие и снятие с креста.
С последним из сынов твоих, Израиль,
Воистину мы погребём Христа.

Стихотворение было написано в 1916 году, когда поэтесса впервые встретилась с Мандельштамом. Цветаева и Мандельштам часто гуляли по Москве и были увлечены друг другом. И не о нём ли Цветаева написала последние две строчки?!
Конечно, нельзя всё понимать буквально. Существует ведь ещё такой вид искусства, как искусство чтения. Осипа Мандельштама, увы, не погребли, а сбросили в яму на "Второй речке" под Владивостоком. И он, крещёный еврей, был не первым и не последним сыном Израиля. Но как она могла знать? Как могла предвидеть?!
Она - не могла. А Поэзия - могла и может, Но при одном условии: если Создатель запечатлел поцелуй на челе Поэта. И станет тогда Поэзия вещать современникам и потомкам о том, что было и будет, и бить в набат людских сердец. Надо только вслушаться в её голос.
Истинная Поэзия, как известно, всё знает и не умеет лгать. Более того, наступает момент, когда она, отделяясь от автора, начинает жить самостоятельно и сливается с вечностью. Поэзия - язык души. Это и крик души, и её исповедь. Некоторые люди всю жизнь тянутся к поэзии, но даже коснуться края её одежд большинству не суждено.
Если говорить образно СТИХОСЛОЖЕНИЕ - РЯБЬ НА ВОДЕ, ПОЭЗИЯ - МОЩНЫЕ ПОДВОДНЫЕ ТЕЧЕНИЯ, ПРИЛИВЫ, ОТЛИВЫ, ВОДОВОРОТЫ И БУРУНЫ. Стихосложение лишь часть поэтического искусства, одна из ступенек ведущих на Парнас, и если автор хочет стать настоящим поэтом, он должен хорошо изучить его законы и владеть ими мастерски. Форма стихотворения определяется правилами стихосложения, но поэзию в стихи влагает содержание (мысль, лексика, образы и т.д.). Поэзией надо жить и чтобы стать настоящим поэтом нужно всю жизнь учиться. Учиться у мастеров с большой буквы, у великих поэтов. И не тот поэт, который пишет по 3-4 стихотворения в день, (при желании можно зарифмовать и газету), а тот, кто живёт стихами, в ком горит неугасимый огонь, данный ему Богом при рождении.
И ещё есть один момент, на котором хочется остановиться в этой главе. Если даже вы стали профессиональным писателем, пишите тогда, когда вам есть что-то сказать, а не тогда, когда вам нужны деньги, чтобы платить за квартиру или заказать жене новое платье. Не пишите по заказу. Если вы нарушите это правило, то сами не заметите, как пожелтеет и увянет свежий листочек вашего таланта. Писатель, особенно начинающий, если он уважает свой талант, не должен жить литературой. Как угодно добывайте средства к жизни, но не писательством. Работайте, ждите, и, если вы упрямы, придет время и произведения, написанные ранее, начнут работать на вас.

Следующая цитата

В 1956 году, обращаясь, по-видимому, к самой себе, Ахматова написала:

Не повторяй – душа твоя богата –
Того, что было сказано когда-то,
Но, может быть, поэзия сама –
Одна великолепная цитата.

Хотя в стихотворении всего четыре строки, его смысл, как всегда у Ахматовой, куда шире. И всё же попытаемся пусть приблизительно расшифровать это четверостишье.

В двух первых строках говорится о том, что таланту нет надобности копировать себя, поскольку талант устремлён в ещё не бывшее, в неведомое. (Примерно то же говорил Маяковский о поэзии как о езде в незнаемое.) Это рассуждение Ахматовой хотя и очень важно, однако не ново. До неё в том же духе высказывались многие поэты, писатели, философы, художники, литературо- и искусствоведы.

Но две следующие ахматовские строки настолько неожиданны, что речи о каком бы то ни было повторе идти не может. Эти две строки не только сказаны в первый раз, но сама их мысль первозданна.

Итак, две первые строки противостоят двум последним. От этого в стихах возникает напряжение и происходит сшибка, то есть именно то, что превращает стихи в поэзию.

Итак: ты талант, поэтому ты не должен повторяться, однако поэзия на самом деле в самом высоком смысле – повтор. Чей – догадаться не трудно: Господа Бога.

В этой беседе разговор пойдёт о стихотворной цитате не в её высшем ахматовском значении, а лишь в обиходном. Но даже в таком простом и обычном плане с цитатой далеко не просто.

Цитата всегда была в ходу. Да и сейчас, несмотря на катастрофический упадок интереса к поэзии, стихотворные цитаты пока ещё достаточно часто слышишь и в разговорной речи, и с телевизионного экрана, и в серьёзной статье, и в расхожем фельетоне.

Десять лет назад в рецензии на одну критическую книгу я приветствовал цитату, утверждая, что в цитате есть демократизм всеобщности. Некоторые литераторы, и не только литераторы, а даже политические деятели, уже выпускают книги, состоящие сплошь из одних цитат.

Так сразу и не ответить.

Конечно же, в цитате всегда сконцентрирована некая мысль. Но человек, думающий лишь сплошными цитатами, ничем не лучше ученика, отвечающего по шпаргалке. В пользовании цитатами, разумеется, ничего худого нет, но при этом не стоит забывать, что цитата лишь выжимка, лишь часть целого, и, если вы незнакомы со всем произведением, а помните из него только цитату, вас никак не причислишь к любителям стихов.

Что же до поэзии, то, хотя она и великолепная цитата, мне кажется, её всё же следует запоминать стихами, а не цитатами, хотя бы уже потому, что в цитате обычно заключена одна мысль, а в стихе их много; цитата одномерна, а стих многозначен, многогранен, многослоен.

В беседе «Творчество и чудотворство» («Литература», № 42, ноябрь 1996 г.) я походя касался природы стихотворной цитаты. Цитируя стихи Брюсова и Пастернака, я отмечал, что Брюсов точен и афористичен и многие его строфы отлично запоминаются. Например:

Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? кому?
– Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.

Бесследно всё сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.

У Пастернака ничуть не меньше афористичных строф, чем у Брюсова:

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.

(«Гамлет», 1946)

И в значенье двояком
Жизни бедной на взгляд,
Но великой под знаком
Понесённых утрат.

За поворотом, в глубине
Лесного лога,
Открыто будущее мне
Верней залога.

(«За поворотом», 1958)

Длить список таких пастернаковских цитат можно до бесконечности. Их тоже отличает чёткость и точность мысли. Но, пожалуй, на этом сходство пастернаковских стихов с брюсовскими кончается. Там, где Брюсов завершал стих, Пастернак его лишь начинал. Брюсов стремился сделать свои строки цитатами и, добившись этой цели, по-видимому, считал свою задачу выполненной. Очевидно, он считал, что, разгадав тайну поэзии (на самом деле – только секреты!), может поставить её на поток, что, собственно, он и делал.

А Пастернак словно бы не замечал своей точности и афористичности и шёл дальше. В стихотворении «За поворотом» после строфы о будущем идёт следующая, завершающая:

Его уже не втянешь в спор
И не заластишь.
Оно распахнуто, как бор,
Всё вглубь, всё настежь.

Такие, казалось бы, несочетаемые слова, как вглубь и настежь – без сомнения, для позднего Пастернака ключевые. Без них к его творчеству и чудотворству не приблизиться.

Попробую подкрепить свой довод сравнением известных стихов Александра Блока и всеми нами любимого нашего современника Наума Коржавина.

Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг.
В избушке мать над сыном тужит:
“На хлеба, на, на грудь соси,
Расти, покорствуй, крест неси”.
Идут века, шумит война,
Встаёт мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. –
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?

Часто ли сегодня вспоминают это стихотворение? А ведь оно из самых сильных у Блока. Хотя все строки ясны и прозрачны, в стихотворении заключена тайна, и, возможно, она как раз в самой прозрачности. И ещё, возможно, в неожиданности. В самом деле, его ключевые, вместившие в себя всю суть и историю России строки:

Идут века, шумит война,
Встаёт мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. –

вошли в стихотворение легко, ненавязчиво, естественно, как бы сами собой и при этом, как всегда у великого поэта, неожиданно. Однако это четверостишье слишком объёмно, слишком беспредельно для цитаты – ведь цитировать всегда легче нечто ограниченное по размеру и смыслу.

Наверное, именно поэтому блоковское стихотворение «Коршун» не цитируют, зато со страниц газет не сходят и даже в телевизионных программах звучат повторяющие блоковские чувства и мысли строки Наума Коржавина:

Но кони – всё скачут и скачут.
А избы горят и горят.

Эти строки взяты из коржавинского стиха «Вариация из Некрасова» (1960):

. Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год, –
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд.
Но кони – всё скачут и скачут.
А избы горят и горят.

К сожалению, целиком стихотворение не так удачно, как его концовка.

Даже при самом беглом взгляде замечаешь в стихе некоторые несообразности. Начнём с первой, казалось бы, простой фразы: “. Столетье промчалось”. В ней всего два слова, а между тем смысл её не очень ясен, даже скорее тёмен. Причём не поэтически тёмен (что порой придаёт силу стиху), а тёмен в самом прозаически-логическом смысле. Если разговор идёт о столетии, которое промчалось, то неплохо бы понять, о каких ста годах говорит автор; хотелось бы хотя бы приблизительно очертить пределы этого столетия. Но этого не сделано, и первая фраза как бы повисает.

Следующая фраза ещё темнее предыдущей:

И снова,
Как в тот незапамятный год, –
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт.

Что это за год? Если он в самом деле незапамятный, то стоило бы назвать его. В поэме Некрасова «Мороз, Красный нос» (1863), откликом на которую стало стихотворение Наума Коржавина, всё удивительно просто и понятно:

В игре её конный не словит,
В беде – не сробеет – спасёт:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдёт!

То есть не в какой-то особенный незапамятный год, как у Наума Коржавина, русская женщина останавливала на скаку коней и входила в горящую избу, а – всегда! В этом была её суть, черта её характера.

Конечно, люди мечтают изменить свою жизнь. Однако вряд ли самоотверженная некрасовская героиня мечтала носить драгоценный наряд. Словосочетание драгоценный наряд вызывает в памяти облачение императриц, а в таком наряде чуть ли не пуд весу. Вряд ли, вздевши его, остановишь коня на скаку или войдёшь в горящую избу. Эти мечты о драгоценном наряде более подходят не некрасовской героине, а старухе из пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке». По-видимому, Наум Коржавин хотел сказать: носить красивое платье, но, выразившись неточно, снизил образ.

Наконец, в коржавинском восьмистишье первые шесть строк противоречат двум последним. Почему русская женщина останавливала на скаку коней и входила в горящую избу лишь в незапамятный год, а в другие времена этого не делала, хотя кони – всё скачут и скачут, а избы горят и горят?

Казалось бы, такой несложный анализ не требовал особенно пристального взгляда. Однако все, кто писал о коржавинском восьмистишье, почему-то не замечали этих несоответствий и несообразностей. Знаменательно, что первым печатно обратил на них внимание Александр Солженицын: “Стих Коржавина не отличается собранностью и отлитой формой и неэкономен в строфах. Редкие стихи цельно-удачны – лишь отдельные двустишья или строки. Но всегда напряжённое содержание – политическое, историческое, философское – как бы и не нуждается в изощрённой стихотворной форме: оно и по себе достигает высоты, оно честно, умно, ответственно, и всё просвечено душевным теплом, сердечной чистотой автора, всё льётся от добрейшего сердца” («Новый мир», 1998, № 4).

А.Солженицын, на мой взгляд, совершенно верно перечисляет достоинства коржавинского дарования. Конечно же, душевное тепло, сердечная чистота и добрейшее сердце куда важнее изощрённой формы. Без изощрённой формы в поэзии обойдёшься. Но форма и хотя бы относительный порядок стихам необходимы. Да и двух удачных строк для гармоничного стихотворения маловато.

Однако тех, кому важны не стихи, а цитаты, это не смущает. По цитате (сейчас предлог по весьма употребим; недаром чиновники высшего ранга и даже телеведущие то и дело говорят: по замедлению роста преступности, по снижению увеличения задолженности пенсионерам и так далее), так вот, по цитате (вернее, по частоте цитирования) Наум Коржавин превзошёл всех и даже Александра Блока! Хотя к блоковской мысли и к блоковскому мироощущению в этом стихе Наум Коржавин ничего не добавил. Лирическая мощь блоковских строк:

Идут века, шумит война,
Встаёт мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. –
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить? –

полностью перекрывает коржавинскую концовку:

Но кони – всё скачут и скачут.
А избы горят и горят.

Но пойди попробуй процитируй эти блоковские стихи. Как цитата они совершенно непригодны: ещё, чего доброго, взорвут или раздавят весь остальной не стихотворный текст. Ведь стихи Блока – это стихия, а стихию даже цитатой обуздать нельзя.

Несмотря на то что сегодня стихи читают всё реже, стихотворные цитаты по-прежнему употребимы. И всё равно будем любить стихи, а не цитаты. Ведь цитата лишь часть, а не целое, не более чем заменитель, эрзац, протез мысли. Тогда как в стихе – живая жизнь.

Следующая цитата

Час мужества пробил на наших часах, Анна Андреевна Ахматова (Горенко) вошла в русскую поэзию в те годы, когда жесточайшая политическая реакция, наступившая после поражения первой русской революции, сменилась новым подъемом революционного рабочего движения. Среди временных попутчиков революции было широко распространено ренегатство. Все виды религиозного, философского и литературного мракобесия расцвели махровым цветом.

В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин.

Читайте также: