Достоевский об эпилепсии цитаты
Обновлено: 06.11.2024
Семеро детей воспитывались по традициям старины в страхе и повиновении, редко выходя за стены больничного здания. Фёдор Михайлович был вторым из 7 детей. Мы знаем, что уже в раннем детстве Достоевский страдал галлюцинациями, общеизвестно, что он также болел эпилепсией”. ..
По одному из предположений, Достоевский происходит по отцовской линии из пинской шляхты, чьё родовое имение Достоево в XVI—XVII веках находилось в белорусском Полесье (ныне Ивановский район Брестской области, Белоруссия). Это имение 6 октября 1506 года за заслуги получил во владение от князя Фёдора Ивановича Ярославича Данила Иванович Ртищев. С этого времени Ртищев и его наследники стали именоваться Достоевскими.
Будущий писатель получил образование дома и в частной школе. Семья жила в небольшой квартире, которая также использовалась как приемная врача. Патриархальный и скупердяйский характер отца значительно способствовал личностному и художественному развитию будущего гения русской литературы.
Когда Достоевскому было 15 лет, его мать умерла от чахотки, и отец отправил старших сыновей, Фёдора и Михаила (впоследствии также ставшего писателем), в пансион К. Ф. Костомарова в Петербурге.
В 1839 году он получает известие о смерти отца от инсульта , по другой версии об убийстве отца крепостными крестьянами. На фоне такой легенды впоследствии Freud будет трактовать отцеубийство в романе “Братья Карамазовы” как следствие ненависти автора к отцу.
В 1847 году он сближается с революционной группой петрашевцев. Как один из равных, Достоевский был принят в кружок В.Г. Белинского, который горячо приветствовал новоявленного писателя как одного из будущих великих художников гоголевской школы, но хорошие отношения с кружком скоро испортились, т.к. члены кружка не умели щадить болезненного самолюбия Достоевского и часто над ним посмеивались.
С Белинским он еще продолжал встречаться, но его очень обижали плохие отзывы о новых произведениях, называемых Белинским "нервической чепухой".
В 1849г. Достоевский был заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где пробыл 8 месяцев.
Его присудили к смертной казни, но государь заменил ее каторгой на 4 года с последующим определением в рядовые.
22 декабря (по старому стилю) Достоевский был привезен на Семеновский плац, где над ним проделали церемонию объявления приговора о смертной казни через расстреляние, и лишь в последнее мгновение осужденным объявили, как особую милость, настоящий приговор.
В ночь с 24 на 25 декабря (по старому стилю) 1849 он был закован в кандалы и отправлен в Сибирь.
Достоевский провел 4 года на тяжелых физических работах в Сибири, не снимая кандалы. Срок отбывал в Омске, в "Мертвом доме".
На протяжении этого периода его здоровье значительно ухудшилось, у него произошел первый генерализованный эпилептический припадок.
15 февраля 1854, по окончании срока каторжных работ, был определен рядовым в сибирский линейный 7 батальон в Семипалатинске, где пробыл до 1859 и где под свое покровительство его взял барон А.Е. Врангель.
6 февраля 1857, в Кузнецке, женится на Марии Дмитриевне Исаевой, вдове надзирателя по корчемной части, которую полюбил еще при жизни ее первого мужа.
Брак увеличил денежные нужды Достоевского, т.к. о пасынке он заботился всю последующую жизнь,
В 1859 году по медицинским причинам его уволили из армии. Вот что писал полковой врач: “В 1850 году у пациента возник первый приступ продолжительностью 15 минут с криком, амнезией, клоническими движениями, пенистыми выделениями изо рта, удушьем, все это сопровождалась слабым и учащенным сердцебиением. Позже сознание восстановилось, однако наблюдалось общее истощение. В 1853 году судороги повторились, теперь они появлялись в конце каждого месяца”.
Во время пребывания в Сибири Достоевский стал верным последователем Русской православной церкви и убежденным монархистом.
Жена Достоевского с 1860г. болела туберкулезом, а его страстная любовная интрига с молодой женщиной Аполлинарией Сусловой закончилась трагически из-за пристрастия литератора к азартным играм. 16 апреля 1864 умерла жена, болевшая чахоткой более 4 лет, а 10 июня неожиданно скончался брат Федора Достоевского - Михаил.
В ноябре 1865 он продал свое авторское право Стелловскому.
Осенью 1866 для стенографирования "Игрока" была приглашена Анна Григорьевна Сниткина. 25 февраля 1867 года Достоевский женился на ней. Через 10 дней у него развился эпиприпадок, подробно описанный в мемуарах второй жены:
“Федор Михайлович был очень возбужден и рассказывал что-то интересное моей сестре. Вдруг он замолчал, встал и начал склоняться ко мне. Я удивленно смотрела на его меняющееся на глазах лицо. Неожиданно раздался пронзительный крик и Федор Михайлович начал падать вперед. Я схватила его за плечи и уложила на диван. Это было ужасно — видеть, как бездыханное тело моего мужа тряслось, и мне необходимо было довольно много сил, чтобы его удержать. Во время судорог я держала его голову между своими ногами. Когда он начал приходить в сознание, то не понимал, где находится, утратил дар речи, а когда пытался что-то сказать, то путал слова. Через час судороги повторились, они были сильнее предыдущих. Полностью придя в сознание, Федор Михайлович кричал от боли более двух часов, это было что-то ужасное”.
Чтобы обвенчаться и уехать, он взял в долг у Каткова, под задуманный им роман ("Идиот"), 3000 р.
Но из этих 3000 р. едва ли и третья часть переехала с ним за границу: ведь в Петербурге на его попечении остаются сын его первой жены и вдова его брата с детьми.
Через два месяца, сбежав от кредиторов, они уехали за границу, где пробыли более 4 лет (до июля 1871). В романе “Идиот” (1869 г.) изображен персонаж-эпилептик, князь Мышкин, с аналогией Иисусу Христу.
Направляясь в Швейцарию, он заехал в Баден-Баден, где проиграл все: и деньги, и свой костюм и даже платья жены.
Почти год жил в Женеве, иногда нуждаясь в самом необходимом. Здесь у него родился первый ребенок, проживший всего 3 месяца.
В 1869, в Дрездене, родилась дочь Любовь.
Сниткина обустроила жизнь писателя, взяла на себя все экономические вопросы его деятельности, а с 1871 года Достоевский навсегда бросил рулетку. В 1871г. родился сын Федор.
26 января (9 февраля) 1881 года сестра Достоевского Вера Михайловна приехала в дом к Достоевским, чтобы просить брата отказаться от своей доли рязанского имения, доставшейся ему по наследству от тётки А. Ф. Куманиной, в пользу сестёр.
По рассказу Любови Фёдоровны Достоевской, была бурная сцена с объяснениями и слезами, после чего у Достоевского пошла кровь горлом.
В ночь с 25 на 26 января (по старому стилю) 1881 произошел разрыв легочной артерии, а за ним последовал припадок обыкновенной его болезни - эпилепсии.
Возможно, этот неприятный разговор стал первым толчком к обострению его болезни (эмфиземы) — через два дня великий писатель скончался.
Сочинения писателя содержат много автобиографических элементов.
Он изображал в них персонажей с антагонистическими точками зрения на свободу выбора, религию, социализм, атеизм, добро и зло.
Многие изображенные им герои, как и сам автор, страдали эпилепсией. Несмотря на тот факт, что ею страдали многие выдающиеся лица (например Александр Македонский, Юлий Цезарь, Гюстав Флобер и Байрон) и данное заболевание было описано многими писателями прошлого (Шекспир, Диккенс и Эдгар По), это распространенное неврологическое расстройство остается весьма загадочным для непосвященных.
В духе тех времен эпилептические персонажи писателя интерпретировались в психопатологическом плане. Так, известный российский врач Муратов писал: “Осмелюсь сказать, что правильная трактовка типажей Достоевского возможна только с помощью психиатрической оценки”.
Первый научный анализ произведений мастера сделал Tchich, утверждавший: “Сложно понять, как этот писатель мог получить настолько широкий опыт в психопатологии; еще сложнее ответить на вопрос, осознавал ли он глубину собственных знаний о стематологии больной души.
Фридрих Ницше признавал, что Достоевский был единственный психолог, у которого он мог кое-чему поучиться («Сумерки идолов»).
Следующая цитата
Чтобы меня не обвинили в плагиате, обращаю внимание читателей, что автор этого исследования не я. Я только разместил его, пользуясь возможностью этого ресурса.
II,III,IV
……………………………………………………………………….
Данное выше изображение состояний тоски, клиническая картина и ход болезни не оставляют сомнения в диагнозе: эпилепсия.
В нашу задачу не может входить описание всех больных типов, созданных Достоевским. Для этого потребовалась бы новая, гораздо большего объема, нежели настоящая, работа. Отчасти такая работа уже выполнена Чижом в его книге: “Достоевский как психопатолог”. Более общий интерес представляет описание тех типов, в которых Достоевский изображает собственную болезнь: именно эпилептиков. Мы знаем пять таких типов: во-первых, старик Mypiин в рассказе “.Хозяйка”. Рассказ этот был написан в 1847 году, в то время когда талант художника еще не развернулся вполне. Второй тип эпилептика — Нелли в романе “Униженные и оскорбленные”. Этот роман был написан в 1861 году, следовательно после того как Достоевский имел случай в ссылке на самом себе испытать “святую болезнь”. В этом романе дается вся история болезни пауиентки. Третий тип эпилептика в периоде возникновения болезни —князь Мышкин в романе “Идиот”, написанном в 1868 году. Кириллов, лицо из романа “Бесы (1871—1872 гг.) — четвертый тип эпилептика, изображенный Достоевским. В его внешности нет ничего необычайного, но тотчас поражает его речь. Он говорит отдельными словами или отрывочными предложениями, и заметно сразу, что мышление его затруднено. Идеи связываются у него в высшей степени причудливо. Мы ие станем здесь излагать содержание его мировоззрения, это слишком далеко завело бы нас. Мы только отметим, что его взгляды проникнуты религиозно-мистическим настроением и имеют корни в его иллюзиях и галлюцинациях. У Кириллова не бывает припадков, но часто наступают их психические эквиваленты. Свои переживания в эти моменты он изображает следующим образом: “Есть секунды, их всего за раз приходит пять или шесть и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном мире не может перенести. Надо перемениться физически или yмереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда. Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания го¬ворил: “да, это правда, это хорошо”. Это. это не умиление, а только так, ра¬дость. Вы не прощаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что любите, о, —тут вь1)Шв любви! Всего страшнее, что так ужасно ясно и такая радость. Если более пяти секунд —то дулпа не выдержит и должна исчезнуть, В эти пять секунд я проживаю жизнь и за них отдам всю мою жизнь, потому что стбят. Чтобы выдержать десять секунд, надо перемениться физически. Я думаю, человек должен перестать родить. К чему дети, к чему развитие, коли цель достигнута?
— Кириллов, это часто приходит?
— В три дня раз, в неделю раз.
— У вас нет падучей?
— Нет.
— Значит, будет. Берегитесь, Кириллов, я слышал, что именно так па¬дучая начинается. Мне один эпилептик подробно описывал это предваритель¬ное ощущение пред припадком, точь в точь как вы. Пять секунд и он назна¬чал и говорил, что более нельзя вынести. Вспомните Магометов кувшин, не успевший пролиться, пока он облетел на коне своем рай. Кувшин — это те же пять секунд; слишком напоминает вашу гармонию, а Магомет был эпилеп¬тик. Берегитесь, Кириллов, падучая!”
В романе “Братья Карамазовы” (1879—80 гг.) находим образ Смердякова. Это классический тип эпилептика. Мы можем проследить его развитие со дня его рождения до его смерти.
Все это различные вариации характера эпилептика, созданные Достоевским.
1 В связи с возросшим интересом к творчеству Ф.М.Достоевского, редакция нашла желательным дать в журнале выдержки из вышедшей на немецком языке книги недавно скончавшегося московского психиатра М.Е.Сегалова в переводе Ф.Ге и предисловие Д.А. Аменицкого. Ред.
2 Амбивалентность—это своеобразная двойственность, одновременное сочетание двух противоположных мыслей, влечений, построений. Негативизм—упорное сопротивление всем внешним воздействиям. Эти черты типичны для шизофрении.
3 Паранойальный синдром—это сочетание симптомов, свойственных болезни паранойи и выражающихся по преимуществу в систематизированном бреде преследования и величия.
4 Муратов Вл. “Душевная слабость и ее значение в общественной жизни и художественном творчестве”, журн. “Русская мысль”, VII кн., 1901, стр. 14, строки 17-19.
5 Чиж Вл. Достоевский как психопатолог, стр. 118, строки 16-20.
6 Там же, стр. 120, строки 26-27, 32-35.
7 Биографии, письма и заметки из записной книжки Ф.М.Достоевского, СПБ, 1883. (Воспоминания Н.Страхов, стр. 226.)
8 Воспоминания Н. Страхова, стр. 213—214.
9 Полное собрание сочинений Ф.М.Достоевского в шести томах, СПБ, 1885, том 6, с. 474.
10 Милюков А., Литературные встречи и знакомства, СПБ 1890, изд. Суворина, с. 245-248.
11 Так в тексте. На самом деле воспоминания принадлежат Владимиру Соловьеву. (Ник Шумрок).
12 Соловьев Вс., Воспоминания о Ф. М. Достоевском, СПБ 1881, стр. 10.
13 Там же, с. 25.
14 Полное собр. Соч., том 2, “Униженные и оскорбленные”, ч. 151.
15 Ковалевская С.В. Ситературные сочинения, СПБ, 1893, с. 135-136.
16 Воспоминания H.Страхова, стр. 259.
17 Там же, с.296.
18 Там же, с. 173.
20 Воспоминания Н. Страхова, с. 244.
Следующая цитата
В романе “Хозяйка” (1847 г.) были изображены два героя-эпилептика — старик Мурин и эксцентрический художник Ордынов, оба влюбленные в одну женщину. Заболевание является фундаментальным элементом в кульминации произведения: когда Мурин хотел убить Ордынова, у него развился эпиприпадок, из-за чего он упустил свою жертву. С другой стороны, во время лихорадочного бреда Ордынов переживает ощущение счастья и радостные воспоминания детства. В отличие от своих поздних произведений, Достоевский описывает припадки не точно, но в случае с Муриным замечает, что судороги были вызваны употреблением алкоголя — в этом также отражался личный опыт писателя.
Девушка Нелли из романа “Униженные и оскорбленные” (1861 г.) — третий эпилептический персонаж писателя. Ее болезнь началась в раннем детстве: “Внезапно она вскрикнула, ее лицо судорожно задрожало и тело ударилось о пол”. В данном произведении также изображен послесудорожный период: “Она смотрела на меня обездвиженная и с большим напряжением, как будто пытаясь что-то понять, хотя была очевидна вся тяжесть ее состояния. Наконец будто какая-то мысль прояснила лицо. После приступа Нелли, как правило, не могла четко думать и бормотала непонятные слова”.
В романе “Бесы” (1872 г.) литератор развивает известную криминальную историю из реальной жизни, когда один студент-нигилист убивает другого по политическим убеждениям. Один из героев произведения, атеистичный мистик Кириллов, страдает эпилепсией с аурами счастья и обсессионными идеями самоуничижения. В конечном итоге он убивает себя при жутких обстоятельствах.
В романе “Братья Карамазовы” (1880 г.) эпилептик становится ключевой фигурой; это Смердяков — “ублюдок”, известный окружению как стеснительный, спокойный и надменный мизантроп. После длительных морально-религиозных рефлексий он приходит к выводу, что в мире все разрешено. Последующее убийство им своего тиранического отца считается шедевром криминалистики. Поскольку Смердяков страдает эпилепсией, то на момент преступления он симулирует эпилептический статус, обеспечивая себе идеальное алиби. Однако после этого его заболевание прогрессирует, появляются ужасные галлюцинации — когда этому персонажу мерещится дьявол, он кончает жизнь самоубийством.
Болезнь писателя в значительной степени повлияла на его речь и стиль письма.
Он пишет нервно, напряжено и импульсивно; фразы иногда длинные и усложненные, содержат причудливые скопления разговорных высказываний, официальных, журнальных и научных терминов, заграничных слов, названий и цитат, иногда прерывающихся короткими вставками.
Любимым словом Достоевского было “вдруг”. Многие события в его романах возникают неожиданно, без каких-либо предшествующих объяснений, подобно приступам эпилепсии. Творец часто использовал повторение одного и того же слова в различных интонациях, что часто шокировало литературных критиков.
Писал он очень педантично, заполняя все свободное пространство листа (рис) .
Как писатель Достоевский был “странным и чужим” для 19 века; его язык считался “неправильным”. Однако это был язык будущего, трагического 20 века с его мировыми войнами и революционным террором. “Болезненный” язык творца стала зеркалом больной человеческой натуры.
Когда началась эпилепсия у писателя, точно не известно. Большинство биографов утверждает, что первый судорожный припадок у него произошел в 1846 году. Другие исследователи считают, что он страдал слуховыми галлюцинациями еще с детства: однажды молодой Достоевский услышал, как кто-то кричит: “Волки, волки. ”, хотя в действительности никого вокруг не было. После первых тяжелых приступов в возрасте 25 лет частота и тяжесть эпилептических атак прогрессировала.
Следующая цитата
Очень поучительным для священника примером врожденной наследственной эпилепсии является болезнь Ф.М. Достоевского: гениальный писатель страдал с 15 лет эпилепсией. Это была относительно благоприятная по течению форма смешанной эпилепсии с редкими припадками и эквивалентами, благодаря чему он до конца жизни сохранил творческие способности, хотя и страдал значительными дефектами памяти.
Заболевание дало обострение в студенческие годы, а затем в период суда, смертного приговора, лет каторги и солдатской службы.
В сопоставлении с самоописаниями автора в его письмах, письмах и дневниках жены мы имеем возможность по этому роману детально познакомиться с раздумьями гениального художника и мыслителя о болезни в свете религиозного опыта.
Врач-психиатр может лечить больного в периоды острых психозов, помочь сделать приступы болезни и припадки более редкими и по возможности предупредить их рецидивы.
С точи зрения врачебной также разграничиваются 2 формы эпилептических припадков и нарушения психической деятельности.
1. С полной потерей самосознания во время приступа и полным последующим забвением (амнезией) всего происходившего с больным и совершенного им.
Все события и поступки больных во время приступов первого типа, даже самые тяжелые преступления, судебной психиатрией определяются как поступки, совершенные в состоянии невменяемости; больные освобождаются от ответственности за совершенные деяния, выносится решение о необходимости их стационарного лечения. В случаях тяжелых правонарушений (убийств, насилий, лишенных цели многодневных путешествий с нарушением правил общежития и т.д.) назначается принудительное длительное лечение в условиях строгой изоляции и надзора.
Если эти больные, узнавая от окружающих или от врачей о совершенных ими преступлениях против юридических законов и нравственных норм, приходят в недоумение, в ужас и сознают всю тяжесть своего антисоциального поведения, сожалеют о нем, то это служит признаком сохранности личности больного, способности критического отношения к болезни и гарантией того, что больной будет впредь выполнять все медицинские назначения и примет необходимость стационарного (и даже принудительного) лечения.
Отсутствие такого сознания является свидетельством либо далеко зашедшего эпилептического слабоумия, либо врожденного морального уродства, пре-морбидной патологии нравственного сознания и совести, что должно учитываться и врачами, и духовником в процессе их психотерапевтической и воспитательной работы с больным.
Так было в одном случае бессмысленного, безмотивного и крайне жестокого убийства, совершенного эпилептиком в сумеречном состоянии: равнодушное отношение к преступлению при выходе из сумеречного состояния у молодого человека без явлений слабоумия вызвало недоумение у врачей. Когда же они, собрав все данные о развитии и жизни больного, обнаружили у него старое органическое заболевание мозга с задержкой развития высших качеств личности, с господством низших биологических потребностей, без каких-либо интересов и моральных ценностей, это отсутствие моральной оценки стало понятным. Больной был признан невменяемым, и ему было рекомендовано принудительное лечение в условиях строгой изоляции как представляющему социальную опасность, совершившему преступление в сумеречном состоянии.
Необходимость воспитания правильного критического отношения и социальной и моральной оценки своего поведения, своих поступков и аномалий характера в полной мере относится к приступам второго типа, протекающим без помрачения сознания, с сохранением воспоминаний о происшедшем.
Этот вывод требует некоторого пояснения в свете положений, приведенных в первых главах.
Здесь мы подошли к глубоко интимным переживаниям верующего человека перед лицом болезни. И вывод этот имеет значение не только для больных эпилепсией, но и для других болезненных форм.
- жажду Бога, стремление к Нему.
- благоговение и страх Божий.
- совесть, приводящую человека к покаянию. При этих условиях болезнь душевная даже и врываясь в область духовных переживаний, может сохранить больного от ложной мистики, от бреда, от прелести.
Примечания к статье Мелехова
[3] Следовательно, в этой главе не рассматриваются те случаи, когда эпилептические приступы развиваются в структуре какого-либо органического заболевания головного мозга (менингитов, энцефалитов, травм, опухолей, атеросклероза и т. п.), т.е. являются лишь симптомами этих заболеваний и потому нередко имеют общее название симптоматических эпилепсий.
[4] Эта встреча была как раз в период после очередного припадка у 46-летнего Достоевского и не помешала ей, тогда 20-летней девушке, через месяц принять его предложение о браке.
Источник: «Душа моя – храм разоренный. Что разделяет человека и Бога». М.: Русский Хронограф, 2006.
Некоторые известные ученые писали, что в действительности писатель страдал “истероэпилепсией” (по современной терминологии — неэпилептические психогенные судороги). В пользу данной теории выдвигалось два аргумента:
во-первых, первый эпизод судорог произошел в 1846 году, вскоре после смерти отца,
во-вторых, его болезнь интерпретировалась как следствие эдипового комплекса по отношению к отцу. Так, Freud предполагал, что первый приступ произошел намного раньше, хотя его трактовки не следует считать точными, поскольку он сосредоточился исключительно на эмоциональном компоненте ненависти к родственникам, не обратив внимания на семиотику судорог и естественную эволюцию заболевания. Кроме того, появление ночных приступов нетипично для судорог психогенного генеза.
Alajouanine ограничивал симптоматологию эпилепсии Достоевского парциальными и вторично генерализированными судорогами, а Voskuil — ночными сложными парциальными судорогами со вторичной генерализацией в комплексе с экстатическими аурами.
В конечном итоге DeToledo, отталкиваясь от сюжета романа “Братья Карамазовы” (симуляция судорог Смердяковым), предложил гипотезу, что писатель знал о преимуществах, которые можно получить, имитируя эпиприпадки, и в данном смысле действительно страдал “всеми типами судорог” (эпилептическими и неэпилептическими), о чем он и утверждал в молодые годы. Gastaut остановился на диагнозе височной эпилепсии, при этом не исключая существование и первично генерализованной формы.
В пользу последней свидетельствовали преимущественно генерализированная семиотика судорог, их традиционное развитие в первой половине ночи, вероятный отягощенный анамнез (эпилепсия у сына) и отсутствие нейропсихологических проявлений в межприступный период. Кроме того, ученый указывал на тот факт, что у Достоевского редко возникала аура, и сомневался в существовании у него экстатической ауры, поскольку ни разу не сталкивался с такими пациентами.
Его близкий друг Страхов описывал судороги так: “Как правило, приступы возникали раз в месяц, иногда — два раза в неделю, но все же редко… Он говорил об определенных эмоциональных изменениях, предшествовавших каждому эпизоду, хотя иногда такие впечатления не были точными. У меня была возможность видеть эпилептическую атаку в 1865 году. Поздним вечером Достоевский пришел ко мне и через некоторое время мы горячо спорили. Я помню, что он очень загорелся энтузиазмом и стал блуждать по комнате, говоря о чем-то благородном. Когда я согласился, Федор Михайлович повернулся в мою сторону и меня поразило его пылающее лицо переполненное яростью. Он запнулся, так, будто подбирая правильное слово, и открыл рот… Вдруг комнату наполнил продолжительный вопль, и наш друг упал на пол… Сам приступ был не очень силен. Его тело тряслось, а в углах рта появилась пена. Достоевский говорил мне, что перед приступом он впадает в состояние экстаза: “Меня пронизывает ощущение глубокого счастья, которое невозможно почувствовать при нормальных обстоятельствах”. Такое описание не позволяет провести адекватную классификацию, но содержит определенные доказательства в пользу парциальных судорог с инициальной аурой (“определенные эмоциональные изменения перед каждым эпизодом”), с последующей вокализацией и вторичной генерализацией. Неизвестно, являлись ли в данном случае вторичные клонические судороги начальным симптомом или вторичной генерализацией фокального приступа. К тому же преимущественно ночной характер приступов не является доказательством первичной генерализованной эпилепсии — наоборот, это скорее проявление лобной или ночной височной эпилепсии.
“Эпилепсию” у сына творца нельзя считать доказательством семейной первичной генерализированной эпилепсии. У него был эпистатус, который, вероятно, был проявлением энцефалита. Даже при наличии генетической склонности это могла бы быть фокальная эпилепсия, как, например, аутосомно-доминантная форма лобного ее варианта.
Читайте также: