Цветы цитаты из библии

Обновлено: 22.12.2024

Цветы – это прекрасные примеры из природы, которые использовал Иисус, уча людей. В Библии цветы упоминаются в нескольких местах. Цветы могут многое рассказывать нам о мудрости, которую Бог вложил в Свое творение, а также о нашей духовной жизни.

1. Наблюдения:

Соберитесь группой и разделитесь, чтобы какое-то время понаблюдать за полевыми цветами. Запишите свои наблюдения и сделайте наброски. Учитесь обращать внимание на самые мелкие детали. Затем поделитесь в группе своими наблюдениями. Наверняка вы будете говорить об:

Следующая цитата

Господь!
Ты жизнь даешь и посылаешь смерть,
Из праха снова к жизни пробуждаешь.
У каждого растенья - своя клеть,
И эту клеточку земли Ты созидаешь.
Останки, превратившиеся в тлен,
В круговороте станут черноземом,
И для растений новых будут всем:
И пищею живой, и водоемом.
Тогда из темноты, похожие на грезы,
Пробьются изумрудные ростки,
Наполнив сад дыханьем чайной розы,
Благоухая распахнутся лепестки.
Головки роз похожи на созвездья!
А розы белые, как образ чистоты.
Милы для глаза нежные соцветья -
Божественный цветок любви и красоты.
Но быстротечны дни, и будто от мороза,
Тускнеют краски, меркнут лепестки.
Едва успевшая расцвесть, увянет роза
И вместо радости наступит час тоски.
Как в мире все едино, безраздельно.
Душа омытая – избавлена греха
Для жизни безнадежной и бесцельной.
Тогда рождаемся мы свыше на века.
Тогда неважно, солнце жжет иль грозы,
Любовью вечною наполнены сердца,
Навстречу в душах расцветают розы,
И фимиам молитв несется в небеса.

***
и вот еще несколько строф, из стихотворения Елены Шамровой, соответствующие смыслу моего эссе:
.

Научи не судить, чтоб не быть осужденной,
и прощать научи, как умеешь лишь Ты.
Я склонюсь пред Тобою душой сокрушенной,
и букет этих строк подарю, как цветы.

Как весной обновляешь земле Ты одежду,
надевая наряд неземной красоты,
облеки мое сердце в живую надежду,
наряди мою душу в виссон чистоты.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая цитата

Цветы и связанные с ними образы распускания, цветения и расцвета служат иллюстрацией нескольких важных библейских тем, таких как гордость, красота, любовь, восстановление и быстротечность. Образы цветов при описании скинии и храма Соломона, а также в Песни песней в значительной степени способствуют раскрытию темы красоты и любви, тогда как образы, соотносящиеся с мотивами гордости, быстротечности и восстановления, характерны для псалмов и книг пророков.

В большинстве случаев словами «цветы», «цветение» и «расцвет» переводятся два еврейских слова и их глагольные производные. В их прямых и сопутствующих значениях выражаются яркие оттенки и ассоциативные связи, которые придавали им библейские авторы. В слове perah заложена идея о почковании, распускании, раскрытии и даже резком прорыве. В sis подразумеваются яркие и блестящие или мерцающие краски. В первом случае цветы связываются с эффектным и самопроизвольным процессом роста, а во втором – с восхитительной, искрящейся и блистающей красотой.

Наиболее часто упоминаемые конкретные цветы традиционно переводятся как «лилии» и «розы» (на еврейском языке соответственно susan и habaselet). Однако люди, разбирающиеся в ботанике Палестины, говорят, что эти переводы, по всей видимости, неверны. Знакомая большинству читателей белая лилия (Lilium candidum) растет в отдаленных районах Израиля и никак не соответствует описаниям в библейских текстах цветка, растущего в долинах среди кустарников или на пастбищах. Роза тоже родом не из этого региона. Многие истолкователи полагают, например, что под «полевыми лилиями» подразумеваются любые яркие и привлекательные цветы, в великом множестве появлявшиеся весной в долинах, на пастбищах и на холмах в районе горы Кармил и равнины Сарон, который был широко известен своей исключительной плодородностью и красотой. Среди этих цветов могли быть лютики, анемоны, цикламены, тюльпаны, гиацинты, нарциссы, крокусы, ирисы и орхидеи. Таким образом, в ходе последующего рассмотрения этой темы названия «лилии» и «розы» могут заменять любые из этих цветов или пониматься как выражение общего понятия о цветах.

В рассказах об оформлении Моисеевой скинии ( Исх. 25:31–34; 37:17–20 ; Чис. 8:4 ) и храма Соломона ( 3Цар. 6:18, 29, 32, 35; 7:19, 22, 24, 26, 49 ; см. также 2Пар. 4:5, 21 ) важную роль играют цветы, в первую очередь, миндаль и лилии, подтверждающие обоснованность слов о «благолепии святыни». Светильники в скинии, а затем в храме были выполнены в форме миндального дерева, а их «чашечки» (то есть сосуды с елеем и фитилем) – в виде миндальных цветков. Дополнительные миндальные цветы украшали «стебли» светильника, напоминающего художественно-декоративное произведение искусства. (Иной взгляд на светильники как на изображение едемского «дерева жизни» см. у Майерса.) Следует также напомнить о расцветшем и даже принесшем плоды миндаля жезле Аарона. Он был помещен под крышкой ковчега завета. На стенах храма Соломона, покрытых золотом и кедром, были вырезаны херувимы, пальмы, распускающиеся цветы и бутоны, а на дверях из масличных деревьев и кипарисов – распустившиеся цветы. Еще больше впечатляют столбы из меди, украшенные рисунками лилий и гранатов размером в четыре локтя (почти два метра!), и медное море, края которого были выполнены в виде расположенных в два ряда бутонов лилий. С образом цветов в определенной мере связана и храмовая музыка – некоторые псалмы должны были исполняться на музыкальном инструменте шошанним («лилии», см. вводные стихи к Пс. 44; 68; 79 ).

Учитывая, что все это строилось по небесному образцу, как сказано в Евр. 8:5 , мы имеем основания рассматривать функциональное назначение цветов не только как чисто декоративное. Не придавая какого-то особого символического или аллегорического значения использованию цветов в скинии и храме, можно, тем не менее, говорить об общем принципе, согласно которому цветочный орнамент способствовал повышению святости, а по праву ценимая красота служила отражением божественного и побуждала к благочестию. Именно такое истолкование дал Иисус в единственном новозаветном отрывке, где говорится о красоте цветов: «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но. и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» ( Мф. 6:28–29 ; Лк. 12:27 ). Иисус заявил, что красота одного-единственного цветка на лугу своим великолепием превосходит все богатства Соломона и при этом цветку не надо заботиться о добывании средств, чтобы одеваться. Красота цветов многому учит о славе, которую дает Бог (благодати), и о тщетности человеческих усилий достичь ее самостоятельно.

Цветы – это также язык любви, как уверяют цветоводы, и Песнь песней, любовная поэма, действие которой происходит в саду, подтверждает эту известную истину. Чувственные свойства цветов – их краски, формы и запахи, их нежность на ощупь – вызывают ассоциации с наслаждениями физической любви и служат основанием для известного сравнения в поэме: «Я нарцисс Саронский, лилия долин!» ( Песн. 2:1 ). В роли ищущего действующего лица в поэме выступает женщина, и это дает почву для аллегорического истолкования поэмы как рассказа о церкви, ищущей своего Жениха – Христа. Наиболее упоминаемые в Песни песней цветы – лилии и гранаты, а весенняя обстановка указывает, что они находятся в зените великолепия: появились цветы, наступила весна, закончилась зима, расцвели виноградные лозы ( Песн. 2:12–13 ).

Символика цветов связывается как с женщиной, так и с мужчиной: она – как «лилия между тернами» ( Песн. 2:2 ); «губы его – лилии, источающие текучую мирру» ( Песн. 5:13 ); ее сосцы – как серны, «пасущиеся между лилиями» ( Песн. 4:5 ); он идет в сад, чтобы пасти там и собирать лилии ( Песн. 6:2–3 ); ее чрево – как ворох пшеницы в окружении лилий ( Песн. 7:3 ). Этот сад – место любви, ибо «там, – говорит Суламита, – я окажу ласки мои тебе» ( Песн. 7:13 ). Если прав Альтер, утверждающий, что ссылки в поэме на цветы, пряности, плоды и животных имеют эротический подтекст, Песнь песней, несомненно, можно считать утонченнейшей из подобного рода поэм. В ней нет ни откровенных натуралистических или животных аналогий, ни образов грубой силы, но представлен идиллический пасторальный сад, являющий собой по определению не дикое, а эстетически прекрасное место, за которым ухаживают с любовью и заботой.

Цветам внутренне присущи образы красоты и любви, но, вместе с тем, они по самой своей природе символизируют недолговечность, быстротечность и внезапный упадок после короткого периода расцвета. Жизнь отдельных цветков продолжается всего несколько дней. Потревоженные дуновением ветра или ползающими по ним насекомыми, тоненькие лепестки опадают на землю и вскоре сгнивают. Именно такая метафора используется в псалмах, в книгах пророков и в Новом Завете для изображения жизни человека, который «расцветает», как цветок или трава, на один день, а на следующий день исчезает. Тон при этом отнюдь не элегический или сочувственный, как в языческой литературе при описании кратковременности человеческой жизни. Обычным контекстом служат суд над гордецами и нечестивцами, чьи дела не могут продолжаться долго, или Божья сила в сравнении с мелкой суетой нечестивцев. С другой стороны, поскольку цветение растения представляет собой главный или наиболее славный период его развития, когда весной оно отдает все свои соки и жизненные силы, праведные тоже сравниваются с цветущим растением.

Типичный образ быстротечности человеческой жизни показан в Пс. 102 : «Дни человека, как трава; как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его» ( Пс. 102:15–16 ; см. также Пс. 89:6 ; Ос. 13:15 ). Сегодня он здесь, а завтра исчезнет, как в изображении Иовом человеческой жизни: «Как цветок, он выходит, и опадает; убегает, как тень» ( Иов 14:2 ). Бренности человеческой жизни, естественно, противопоставляется постоянство Бога, а человеческой слабости – сила вечного Слова: «Всякая плоть – трава, и вся красота ее, как цвет полевой. Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно» ( Ис. 40:6, 8 ; см. также 1Пет. 1:24–25 ).

В книгах пророков, особенно Исаии, образы цветения используются не только для демонстрации смертности человека, но и для изображения суда над гордецами или нечестивцами. Цветы не только увядают или засыхают сами по себе, но и топчутся ногами, обращаются в прах или подрезаются: «Горе венку гордости пьяных Ефремлян, увядшему цветку красивого убранства его, который на вершине тучной долины. Вот, крепкий и сильный у Господа, как ливень с градом. как разлившееся наводнение бурных вод. повергает его на землю. Ногами попирается венок» ( Ис. 28:1–3 ; см. также Ис. 5:24; 18:5 ). Проявление силы Бога для усмирения Своих врагов Наум видит в Его способности иссушать море и реки и делать увядшими и блеклыми многочисленные цветы на Кармиле и на Ливане ( Наум 1:4 ). Гордый Навуходоносор тоже показан «благоденствующим» и процветающим в своих чертогах, пока он не увидел во сне высокое дерево, великолепие которого было видно «до краев всей земли», но которое было срублено после полученного на то повеления ( Дан. 4:1, 8,11 ). А в Иак. 1:10–11 изображен богатый человек, увядающий подобно полевому цветку, красота которого исчезает под иссушающим зноем солнца.

Но пророки не только провозглашают суд, но и предсказывают восстановление, и при этом тоже используются образы цветов. Один из примеров Божьей силы, способной превратить пустыню в сад, показан в знаменитом отрывке Исаии: «Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая, и расцветет как нарцисс. Великолепно будет цвести и радоваться» ( Ис. 35:1–2 ; см. также Ис. 27:6 ). Этой темы касается и Осия: «Я буду росою для Израиля; он расцветет, как лилия, и пустит корни свои, как Ливан» ( Ос. 14:6 ). В псалмах тоже воспевается праведник, расцветающий, как трава или цветок ( Пс. 71:7, 16; 91:13–15 ). В Книге Притчей напоминается, что праведники будут «расцветать», то есть распускаться и расти, как листва ( Притч.11:28; 14:11 ). Следовательно, цветок не всегда бывает символом гордости, он может также символизировать благословение. В этом положительном смысле появление почек или ростков на пне срубленного дерева служит образом надежды: «Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут. Если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно дает отпрыски и пускает ветви» ( Иов 14:7–9 ).

Как и в большинстве культур, в Библии язык цветов выполняет несколько общераспространенных или традиционных функций: символа любви, кратковременности жизни и славы святого и вечного. При всей ограниченности наших знаний о конкретных библейских цветах, мы сознаем, что библейские авторы разделяли чувство, выраженное в словах Вордсворта: «Самый скромный цветок способен вызвать очень глубокие мысли».

См. также: БРЕННОСТЬ, ВРЕМЕНА, ДЕРЕВО, ДРЕВО ЖИЗНИ, ЗАПУСТЕНИЕ, КРАСОТА, ЛЮБОВНЫЕ ИСТОРИИ, ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ, РАСТЕНИЯ, САД, СЛАВА, ТРАВА, ХРАМ, ЦВЕТА.

R. Alter, The Art of Biblical Poetry (New York: Basic Books, 1985) chap. 8;

Следующая цитата

Меня часто упрекают, что я занят, выражаясь попросту, ерундой. И, хуже того, транслирую ерунду на публику. Нельзя сказать, что осмысленно критикуют, - это для случайных лиц трудновато, - однако нападки невежд навели на мысль рассказать о библейской ботанике как о некоем целом. Благонамеренный читатель наверняка найдет здесь нечто поучительное и ответит мне не просто похвалой (заранее спасибо), но и осмысленными вопросами и комментариями.

Для начала несколько слов о знании растений самими героями Библии

Авраам и Моисей знали «в лицо» не менее 400 растений. Это очевидно из их рода занятий. Знали не только внешний вид растений на всех стадиях развития, но и кормовые, пищевые и лекарственные свойства, места и сроки произрастания. Потому что скотоводство в условиях степи и полупустыни без этих знаний невозможно. Знание, как известно, сила. Стадо у пастуха-невежды погибнет в первый же сезон.
О знаниях растений земледельцев – сортах и видах, обработке земли, опасных сорняках, сроках посадки и уборки – я для простоты дела умолчу.
Знание растений нужны были строителям и торговцам. Царь Финикии Хирам поставлял царю Соломону строительную древесину, из которой главной породой был кедр. Кедр в горах Ливана произрастал вместе с пихтой и можжевельником, вместе с ними и заготавливался, поэтому считать всю поступавшую в Иудею древесину только кедром было бы грубым упрощением. Знали и различали – по древесине, потому что живьем почти никто из израильтян этих деревьев не видал - и кедр, и пихту, и можжевельник. Остатки этого знания отражены в Писании редкими терминами, которые достаточно условно переводят словом «кедр» (Ис.60:13, «теашшур», это же слово в стихе 41:19 переведено как «бук» (!)).

В Священное Писание растительная терминология попала из живого языка пастухов, земледельцев, ремесленников и торговцев. К сожалению, находки текстов «разговорного» иврита единичны, и растительных терминов в них почти нет. Единственный большой текст, сохранивший "бытовой" иврит стародавнего времени, - это древнееврейская часть Библии. Естественно, в священные тексты вошла только малая часть «растительных» терминов, а прочие были со временем утрачены, поскольку для бытовых и профессиональных нужд хватало терминов арамейских.

Консервация части древних растительных терминов в Писании вовсе не гарантировало их правильную ботаническую интерпретацию. Тут не помогало даже иудейское предание, поскольку записано оно было очень поздно, когда упрощенное понимание растительной терминологии Писания стало вынужденной традицией.
Дополнительную сложность интерпретации терминов вызывало изменение растительности в ходе времени. Менялся климат (дождей в Палестине древности было несколько больше), но главное, что растительность менялась вмешательством хозяйственной деятельности человека. Вырубались леса, появлялись новые растения, которые иногда дичали. Стада коз уничтожали подрост большинства деревьев, и выживали лишь некоторые, которым козы брезговали (к таким выжившим видам относится тот вид дуба, который по своему хевронскому экземпляру известен как «дуб Авраама»). Это приводило к тому, что леса, если и восстанавливались, имели совершенно иной вид. Вселялись новые сорняки. «Старые» растения исчезали, а «новые» могли легко принимать названия, в прошлом характеризовавшие совершенно иные группы растений. Самым обычным деревом в составе современных лесов Израиля является Лавр благородный. Однако где он в Библии? – нет его там, исключая смутное упоминания в одном из самых поздних текстов (2Макк.4:33, как сирийский топоним «Дафна»). Сложности понимания терминов удесятеряются, когда речь идет о привозном растительном сырье, - например, благовониях. Одно и то же слово (тот же ладан, древнеевр. лэвонА), могло означать совершенно разные вещи даже в одно и то же время.

Иначе говоря, сложности понимания библейских ботанических терминов существовали уже в библейское время. Что уж говорить о нашем.

Нарастание русского присутствия в Палестине, в особенности после начала работы Императорского Палестинского общества (1882), резкое увеличение числа паломников, а в первую очередь появление полного русского перевода Библии (1876) подогрело общественный интерес к природным реалиям Библии. Первым российским обобщением по библейской ботанике стала работа 1871 года протоиерея Дмитрия Разумовского «Обозрение растений, встречающихся в Священном Писании»[3], достаточно много информации попало и в «Библейскую энциклопедию»[4] архимандрита Никифора 1891 года. В этих трудах, равно как и в 12-томной Толковой Библии под редакцией А.П.Лопухина (1904-1913) ботанический комментарий носит формальный характер и практического интереса не представляет. Однако в 1914 году появилась блистательная «Библейская флора» Д.М. Березкина[5]. Книга содержала достаточно точную библейскую и ботаническую информацию, многочисленные иллюстрации и фотографии. Современному читателю она недоступна, потому что отсутствует в большинстве библиотек.

В XX веке наибольший вклад в изучение растений Библии внесли израильские ботаники. Исследования флоры и растительности Палестины начались незадолго до перехода ее под мандат Великобритании (1917) и нарастали во все последующие десятилетия. Из итоговых работ наиболее важной является сводка Микаэла Зохари «Полный справочник по растениям Библии» на немецком языке (1986)[6], а также меньшее по объему, но более выверенное ее английское издание (1982) [7]. Краткая и точная информация о библейской флоре представлена в академической «Флоре Палестины»[8] 1966-1986 годов издания (упомянуты только виды Палестины, но не растения Ливана, Сирии и прочих «библейских» территорий). Немало интересной и точной информации можно найти в проспектах и изданиях Неот Кедумим - библейского ботанического сада неподалеку от Тель-Авива (рекомендую паломникам не забывать посещать этот уникальный объект). В целом работы израильских специалистов, проводимые «на месте событий» и учитывающие множество факторов, недоступных исследователя «извне», представляют в настоящее время самый большой интерес. Например, недавно было проведено крайне любопытное исследование, давшее ответ на вопрос «произрастала ли массово на Святой Земле сосна? Были ли в Палестине сосновые боры?».
В Писании однократно – у пророка Исаии (44:14) присутствует слово орен (евр. ארן, в русском тексте условно переведено как «ясень»), которое часть специалистов было склонно понимать как сосну. Впоследствии израильские ученые приняли слово орен научным названием рода Сосна на иврите (кстати, на идише сосна называется sasna, интересный факт для русского глаза). Естественный вывод был такой, раз сосна была в Палестине, значит, ее можно восстановить. И сосну десятками лет высаживали в Израиле на голых местах в надежде, что она, как местное растение, приживется хорошо, и поначалу так и было. Однако затем, к концу XX века, посадки сосны начал подвергаться массовым атакам насекомых и погибать. Израильская Академия наук создала комплексную научную группу из биологов, археологов, библеистов и историков, перед которой была поставлена задача: решить раз и навсегда вопрос о том, были ли в древней Палестине сосновые леса. Причина столь масштабной работы была, как видим, самая прозаическая. Оказалось, что сосновых лесов в древности здесь не было (это показало, в частности, изучение образцов древних отложений пыльцы со дна озера Киннерет и Мертвого моря). Точное значение слова орен так и осталось неизвестным (лавр? дуб? иное?)[9].

В России новейшей книгой по библейской ботанике является работа И.Н.Сокольского «Прекрасные растения Библии» (2006)[10]. Автор-ботаник, долгое время работавший в Израиле, делится своими наблюдениями и толкует библейские ботанические термины очень ярко и интересно, сочетая традиционность подхода с новыми вариантами понимания сложных терминов (увы, далеко не всех). Книга иллюстрирована черно-белыми фотографиями автора.

Полный список растений, упоминаемых в Библии, включает в себя не менее 140 видов. Ветхозаветная часть Библии содержит основную массу «растительных» сюжетов и упоминаний растений. В Новом Завете растений относительно немного, но смысловая нагрузка на них исключительно высока. Особо высокая частота употребления ботанических образов свойственна Песне Песней, пророку Исаие, у которого встречаются редчайшие термины, пророку Иеремии, Пятикнижию. Практически полное отсутствие растительных терминов присуще книгам пророка Даниила, Есфири и апостольским посланиям (здесь можно отметить важнейшее исключение – Рим.11:16-24). Основную массу растений Библии составляют культурные виды, дикорастующие деревья и травы Палестины, однако есть достаточно большая группа растений «издалека» - из тропической Африки, Малой Азии, Персии, о.Цейлон, Индии (возможно и из Китая), а также с юга Аравийского полуострова. И.Н.Сокольский допускает понимание термина оних (Исх. 3:34, евр. шехелет) как гвоздики – пряности из высушенных бутонов Гвоздичного дерева, - что расширяет просторы «библейской ботаники» до Молуккских островов Тихого океана.

Помимо слов, означающих конкретные растения (или группу близких видов) - дуб, пшеница, пальма, тмин, - Библия располагает набором общих категорий (трава, дерево, и т.п.) и набором ботанико-мофрологических терминов (лист, ветвь, корень, плод (общее обозначение плодов), яблоко (означает «круглый плод» вообще, не только плод яблони), огурец (вытянутый плод)и т.д. Для иллюстрации роли морфологических терминов в Библии достаточно вспомнить одно из главнейших мессианских пророчеств: И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; (Ис.11:1). Можно обратить внимание на богатство морфологической лексики древнееврейского текста, в котором нет повторений терминов, тогда как русский текст вынужденно повторяет слово «корень». Именно от употребленного в стихе слова нецер (ветвь) образовано название топонима «Назарет» (через вариант женского рода нецера и нецерет)[11]. Особые термины существуют для описания растительных сообществ. Это лес, степь, пустыня, прибрежных зарослей высокотравья, обычно переводимых как камыш или тростник, не менее четырех терминов описывают болота. О важности этой категории терминов говорит хотя бы десятое слово древнееврейского текста Библии - тоху, один из «пустынных» терминов Библии, толковательно переводимый Септуагинтой и Синодальным переводом как безвидна (Быт.1:2).

Работа с текстом Ветхого Завета предполагает равноценное изучение как еврейского текста, так и его древнейших переводов, в первую очередь Септуагинты – греческого перевода III-II веков до н.э. Будучи переводом еврейского оригинала, существенно отличного от привычного нам современного еврейского текста, Септуагинта содержит достаточно много интересных «растительных» разночтений. Например, в Ис.41:19 текст Септуагинты содержит пять видов деревьев (кедр, самшит, мирт, кипарис и тополь), тогда как в еврейском тексте их семь (кедр, акация, мирт, «масляное дерево», кипарис, явор и бук; перевод последних двух слов совершенно условный). Любопытное разночтение есть в книге пророка Захарии (1:8), где еврейский текст предполагает растительный термин, а Септуагинта – термин орографический: …между миртовыми кустами в еврейском текст, тогда как в Септуагинте между двумя горами. Занятное расхождение обнаруживается в суждениях о материале, из которого был изготовлен Ноев ковчег. Согласно еврейскому тексту ковчег был сделан из дерева гофер (Быт 6:14). Согласно Септуагинте - из «четвероугольного» дерева (квадратного бруса?).

В целом разнообразие морфологических, систематических, и эколого-ценотических терминов, а также названия благовоний еврейских текстов Септуагинта передает достаточно точно. Но из этого правила есть яркое исключение. В греческом языке нет соответствий для большей части еврейских слов, определяющих колючие растения. Оно и не удивительно, потому что в библейском иврите таких терминов удивительно много - не менее 20-ти[12]. Создатели Септуагинты вынуждены были вдвое уменьшить терминологическое разнообразие «колючей» лексики, и это привело к утрате свойственной еврейскому тексту природной непосредственности и информативности. В наше время мы сталкиваемся с той же сложностью при создании других переводов на языки, почти полностью лишенные терминов для описания колючих растений. Так, Синодальный перевод двадцать еврейских терминов переводит пятью – это «терновник» (вариант - «терние»), «(колючий) кустарник», «волчцы», «крапива», «репейник». В некоторых эпизодах эта приблизительность приводит к утрате существенной части содержания. В частности, в стихе Я загорожу путь ее тернами и обнесу ее оградою (Ос.2:6) термин «терн» воспринимается русским ухом как один из вариантов живой изгороди из высокого колючего кустарника, тогда как в древнееврейском тексте речь идет об очень низком растении, образующем под ногами человека непроходимую колючую сеть. Иначе говоря, дорогу героине стиха преграждает не только каменная ограда, но и сплошной ковер из живых «противопехотных» заграждений. Непереводимо? – да. Здесь может помочь только хорошо комментированный перевод.

Интересный пример разночтения в 17b полустихе Псалма 103 видим при сравнении
его русского перевода (с еврейского текста) и церковнославянского (сделанного с Септуагинты). Русский текст: ели - жилище аисту (Пс.103:17). Церковнославянский текст, однако же, совершенно другой: еродиево (аистово. - А.М.) жилище предводительствует ими (прочими гнездами и птицами). Согласно предположению ведущего специалиста по текстологии Ветхого Завета Эмануэля Това[13], в древности при переписывании еврейского текста псалма произошла ошибка, и глагол со значением вести, предводительствовать ошибочно был записан – путем добавления одной-единственной буквы йод - как существительное «кипарисы» (более правильный вероятный перевод – «пихты». Русская «ель» - это фантазия переводчиков). А другой еврейский текст, с которого впоследствии создавали Септуагинту, этой ошибки не содержал.
Говоря совсем просто, текст псалма 103 в церковнославянской Библии ближе к исходному еврейскому оригиналу псалма, нежели тот его вариант, что сохранился в самой еврейской Библии.

[2] BALFOUR, J.H. 1857. The Plants of the Bible: Trees and Shmbs. T. Nelson & Sons. London. 54 pp. ; BALFOUR, The Plants of the Bible (London, 1885); TRISTRAM, The Natural History of the Bible (London, 1889); HAMILTON, La botanique de la Bible (Nice, 1871); ZELLER, Wild Flowers of the Holy Land (London, 1876).

[3] Разумовский Д., протоиер. Обозрение растений, упоминаемых в Священном Писании. М.: Университетская типография (Катков и Кº) на Страстном бульваре, 1871. 184 с. (переиздание: М.: Книжный дом «Либроком», 2012. 184 с.)

[4] Никифор, архимандрит. Библейская энциклопедия. М.: 1891 (репр.1990). 902 С.

[5] Березкин Д.М. Библейская флора (наглядное пособие при чтении и изучении Библии). СПб: Издание Я.Башмакова, 1914. 174 с.

[6] Zohary, M. Pflanzen der Bibel: Vollständiges Handbuch. Stuttgart: CalverVerlag, 1986. 224 S. (термины Ветхого Завета и Талмуда, описаны 140 видов растений

[7] Zohary, M. Plants of the Bible. New York: 1982, Cambridge University Press. 223 p.

[8] Flora Palaestina. Jerusalem: Israel Academy of Sciences and Humanities. T.1-4. 1966-1986.

[9] Liphschitz N., Biger G. Past distribution of Aleppo pine (Pinus halepensis) in the mountains of Israel //The Holocene 11,4 (2001) pp. 427–436. Название рода Сосна на идиш (sasna) приведено здесь из работы: Ben Gurion, D. and Ben Zvi, I. 1918: Eretz Israel in the past and the present. New York: Poalei Zion Palaestina Committee (in Yiddish).

[10] Сокольский И.Н. Прекрасные растения Библии. М.-СПб: Диля, 2006. 302 с.

[11] «По свидетельствам иудейской и христианской древности Назарет первоначально назывался («нецер»), или, скорее всего, в форме женского рода…«нецера»…, - из-за бедной растительности, покрывавшей известковую вершину городского холма. Впоследствии женская форма имени звучал… «нецерет»…, а потом из нее образовалось имя города «Назарет»… . При этом «незначительное звуковое изменение в названии, конечно, не вело к извращению или забвению смысла самого имени, которое заключало в себе тенденцию обозначения малого и бедного растительностью местечка в Галилее» <. > Поэтому название города Назарет употреблялось с оттенком иронии и презрения по отношению к ее жителям, которых при этом пренебрежительно называли «назореями» (Юревич Дмитрий, свящ. Пророчества о Христе в рукописях Мертвого моря. СПб.: Аксион эистин, 2004. С. 130. В цитате в кавычках приведен текст из работы А.К.Волнина «Мессия по изображению пророка Исаии», 1908).

[12]אטד, ברקן, דרדר, חדק, חוח, חרול, מסוה, נעצוצ, סיר, סלּון, סרפד, צנּים, צנינּים, קץ, קמוש, קמּשנּים, שית, שך, שמיר. Применительно к кусту, из которого говорил Господь к Моисею, применяется особое слово סנה ( Исх 3:2).

[13] Тов Э. Текстология Ветхого Завета. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2000. 424 с.- С. 126.

Читайте также: