Цитаты об обломовщине из обломова
Обновлено: 07.11.2024
И. А. Гончаров – глубокий мыслитель своего времени. «Обломов» – картина русского мира того времени. Обломовщину вы понимаете как аллегорию на крепостное право – безвольная жизнь, лишенная изменений.
Критики отнеслись к роману весьма положительно. Н. А. Добролюбов отметил, что обломовская лень – это конкретная визуализация типичного представителя времен Гончарова. Человек той поры – это квинтэссенция лени, нежелания изменений и терпения. Он смирился со своей действительности, его это устраивает, даже доставляет некое удовольствие, что пугает еще больше.
Благодатной почвой для развития подобного отношения к жизни стало детство, а точнее – Обломовка, где Илью растили, воспитывали в лучших традициях лени. Во главе «Сон Обломова» автор обрисовывает ситуацию, которая была характерной не только для данного семейства, но и для большей части русской действительности.
Самое удивительное в этом поведении – труд воспринимается не как средство самосовершенствования, а как сущее наказание. Это прививали Обломову с детства, это он, скорее всего, будет прививать своим детям. Получается, что причиной подобного безответственного отношения к жизни стала безграмотность.
Человек, захваченный в клещи обломовской лени уже не способен изменить своей жизни в большинстве случаев. Как логичный вывод – жизнь с нелюбимым человеком, неспешная и бессмысленная. И грустно и страшно становится от этого.
Следующая цитата
Лень и апатия Обломова – единственная пружина действия во всей его истории.
В этом уменье охватить полный образ предмета, отчеканить, изваять его – заключается сильнейшая сторона таланта Гончарова.
Штольц – человек деятельный, все о чем-то хлопочет, бегает, приобретает, говорит, что жить – значит трудиться, и пр. Но что он делает, и как он ухитряется делать что-нибудь порядочное там, где другие ничего не могут сделать, – это для нас остается тайной
Нам кажется, что для критики, для литературы, для самого общества гораздо важнее вопрос о том, на что употребляется, в чем выражается талант художника, нежели то, какие размеры и свойства имеет он в самом себе, в отвлечении, в возможности.
И напрасно было бы прибавлять, – думает он, – если сам образ не говорит вашей душе, то что могут вам сказать слова. »
Все обломовцы любят уничижать себя; но это они делают с той целью, чтоб иметь удовольствие быть опровергнутыми и услышать себе похвалу от тех, пред кем они себя ругают.
У него есть изумительная способность – во всякий данный момент остановить летучее явление жизни, во всей его полноте и свежести, и держать его перед собою до тех пор, пока оно не сделается полной принадлежностью художника.
У него есть другое свойство: спокойствие и полнота поэтического миросозерцания
В чем заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете. Причина же апатии заключается отчасти в его внешнем положении, отчасти же в образе его умственного и нравственного развития. По внешнему своему положению – он барин; «у него есть Захар и еще триста Захаров», по выражению автора. Преимущество своего положения Илья Ильич объясняет Захару таким образом:
Обломовщина хорошо ей знакома, она сумеет различить ее во всех видах, под всеми масками, и всегда найдет в себе столько сил, чтоб произвести над нею суд беспощадный…
Следующая цитата
Илья Ильич Обломов — герой романа Ивана Александровича Гончарова «Обломов».
В Википедии есть статья Обломов У этого термина существуют и другие значения, см. Обломов (значения).— Что ж это я в самом деле? — сказал он вслух с досадой. — Надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и… — Захар! — закричал он.
— Ну, полно лежать! — сказал он, — надо же встать… А впрочем, дай-ка я прочту ещё раз со вниманием письмо старосты, а потом уж и встану. — Захар!
— А у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен — так и подожди! Не залежался ещё там? Сыщи письмо, что я вчера от старосты получил. Куда ты его дел?
— Ты никогда ничего не знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спинка-то у дивана до сих пор не починена; что б тебе призвать столяра да починить? Ведь ты же изломал. Ни о чем не подумаешь!
— Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то — ничего не делаешь!
— Понимаешь ли ты, — сказал Илья Ильич, — что от пыли заводится моль? Я иногда даже вижу клопа на стене! — У меня и блохи есть! — равнодушно отозвался Захар. — Разве это хорошо? Ведь это гадость! — заметил Обломов.
— Только о деньгах и забота! — ворчал Илья Ильич. — А ты что понемногу не подаёшь счёты, а все вдруг?
— Уж кто-то и пришел! — сказал Обломов, кутаясь в халат. — А я еще не вставал — срам да и только! Кто бы это так рано?
Ну, брат, ты ещё больше Обломов, нежели я сам. — Слова Обломова в мыслях Захара
Ведь любопытно знать, что именно формирует у нас Обломовых, гораздо любопытнее, чем смотреть на то, как уже сформированные Обломовы, т. е. люди, на которых надо махнуть рукою, валяются на диване и плюют в потолок. Но, как везде, интересный, живой вопрос обойден, а подробностей ― гибель. Изображая личность Обломова, Гончаров мог еще ограничиться тесною сферою, не выходить за пределы кабинета и спальни и занимать своего читателя пересказыванием того, что говорили между собою Илья Ильич и Захар. [1]
Следующая цитата
Обломовщина, по имени героя романа Ивана Гончарова «Обломов» — нарицательное слово для обозначения личностного застоя, рутины, апатии.
В Википедии есть статья ОбломовщинаСодержание
В Викитеке есть источник по теме Обломов (Гончаров)Это… (Штольц задумался и искал, как назвать эту жизнь.) Какая-то… обломовщина, — сказал он наконец.
— Так из чего же, — заговорил он, помолчав, — ты бьёшься, если цель твоя не обеспечить себя навсегда и удалиться потом на покой, отдохнуть.
— Деревенская обломовщина! — сказал Штольц.
— Или достигнуть службой значения и положения в обществе и потом в почётном бездействии наслаждаться заслуженным отдыхом…
— Петербургская обломовщина! — возразил Штольц.
— Так когда же жить? — с досадой на замечания Штольца возразил Обломов. — Для чего же мучиться весь век?
— Для самого труда, больше ни для чего.
Обломов подошел к своему запыленному столу, сел, взял перо, обмакнул в чернильницу, но чернил не было, поискал бумаги — тоже нет. Он задумался и машинально стал чертить пальцем по пыли, потом посмотрел, что написал: вышло Обломовщина. Он проворно стер написанное рукавом. Это слово снилось ему ночью, написанное огнем на стенах, как Бальтазару на пиру.
Пришел Захар и, найдя Обломова не на постели, мутно поглядел на барина, удивляясь, что он на ногах. В этом тупом взгляде удивления написано было: «Обломовщина!» «Одно слово, — думал Илья Ильич, — а какое… ядовитое. »
Куда ты? Возьми да смети: здесь сесть нельзя, ни облокотиться… Ведь это гадость, это… обломовщина!
— А что это за Илья Ильич, которого он поминал? — спросил литератор.
— Обломов: я тебе много раз про него говорил.
— Да, помню имя: это твой товарищ и друг. Что с ним сталось?
— Погиб, пропал ни за что.
Штольц вздохнул и задумался.
— А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и — пропал!
— Отчего же? Какая причина?
— Причина… какая причина! Обломовщина! — сказал Штольц.
— Обломовщина! — с недоумением повторил литератор. — Что это такое?
— Сейчас расскажу тебе, дай собраться с мыслями и памятью. А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится.
И он рассказал ему, что здесь написано.
Слово это — обломовщина; оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни, и оно придает роману Гончарова гораздо более общественного значения, нежели сколько имеют его все наши обличительные повести. В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение времени.
Его <Обломова> лень и апатия есть создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а обломовщина. Он бы, может быть, стал даже и работать, если бы нашел дело по себе; но для этого, конечно, ему надо было развиться несколько под другими условиями, нежели под какими он развился.
Обломову не понравилось, что с начальником все говорят «не своим голосом, а каким-то другим, тоненьким и гадким»; — он не захотел этим голосом объясняться с начальником по тому поводу, что «отправил нужную бумагу вместо Астрахани в Архангельск», и подал в отставку… Везде все одна и та же обломовщина…
Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту, но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? Что мне в ней? куда я себя готовлю? чего я жду от будущего? Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие» и т. д. А в сущности, это — больше ничего, как обломовщина.
В силу обломовщины обломовский чиновник не станет ходить в должность, если ему и без того сохранят его жалованье и будут производить в чины. Воин даст клятву не прикасаться к оружию, если ему предложат те же условия да еще сохранят его красивую форму, очень полезную в известных случаях. Профессор перестанет читать лекции, студент перестанет учиться, писатель бросит авторство, актер не покажется на сцену, артист изломает резец и палитру, говоря высоким слогом, если найдет возможность даром получить все, чего теперь добивается трудом.
Гончаров, умевший понять и показать нам нашу обломовщину, не мог, однако, не заплатить дани общему заблуждению, до сих пор столь сильному в нашем обществе: он решился похоронить обломовщину и сказать ей похвальное надгробное слово. «Прощай, старая Обломовка, ты отжила свой век», — говорит он устами Штольца, и говорит неправду.
Нет, нельзя так льстить живым, а мы еще живы, мы еще по-прежнему Обломовы. Обломовщина никогда не оставляла нас и не оставила даже теперь — в настоящее время, когда и пр.
В Викитеке есть источник по теме «Обломов» Роман И. А. Гончарова (Дружинин)Обломов и обломовщина: эти слова не даром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи. Они разъяснили нам целый круг явлений современного нам общества, они поставили перед нами целый мир идей, образов и подробностей, еще недавно нами не вполне сознанных, являвшихся нам как будто в тумане.
Обломова изучил и узнал целый народ, по преимуществу богатый обломовщиной, — и мало того, что узнал, но полюбил его всем сердцем, потому что невозможно узнать Обломова и не полюбить его глубоко.
Не спустись г. Гончаров так глубоко в недра обломовщины, та же обломовщина, в ее неполной разработке, могла бы нам показаться грустною, бедною, жалкою, достойною пустого смеха. Теперь над обломовщиной можно смеяться, но смех этот полон чистой любви и честных слез, — о ее жертвах можно жалеть, но такое сожаление будет поэтическим и светлым, ни для кого не унизительным, но для многих высоким и мудрым сожалением.
«Сон Обломова»! — этот великолепнейший эпизод, который останется в нашей словесности на вечные времена, был первым, могущественным шагом к уяснению Обломова с его обломовщиной.
Обломовщина, как ни тяготей она над человеком, не может же вывести его из круга той вседневной, мелкой, насущной деятельности, которой, как всякий знает, всегда достаточно для выражения привлекательных сторон нашей натуры.
Обломовщина, так полно обрисованная г. Гончаровым, захватывает собою огромное количество сторон русской жизни, но из того, что она развилась и живет у нас с необыкновенной силою, еще не следует думать, чтоб обломовщина принадлежала одной России.
Обломовщина относительно вседневной жизни то же, что, относительно политической жизни, консерватизм, упомянутый Рилем: она, в слишком обширном развитии, вещь нестерпимая, но к свободному и умеренному ее проявлению не за что относиться с враждою.
Читайте также: