Цитаты из книг японских писателей
Обновлено: 21.11.2024
Япония — одна из тех стран, которая может гордиться собственными титанами литературного мира. Книги совершенно непохожих авторов, таких как Банана Ёсимото, Кэндзабуро Оэ и особенно Харуки Мураками можно встретить на полках по всему миру.
Именно японцы создали такую литературную форму как роман тысячу лет назад. «Повесть о Гэндзи», написанная в первом десятилетии XI века, является вымышленным рассказом о приключениях юного принца в императорском дворце в Киото. Автор первого романа Мурасаки Сикибу, придворная дама императорского дома, предложила читателям свой взгляд на аристократические манеры и любовные похождения в Японии эпохи Хэйан. Они и стали образцом того, что сегодня принято называть романом.
Но художественная проза не получила особого распространения, пока в конце 19-го века в Японию не хлынули европейские романы, и не вдохновили японских авторов попробовать собственные силы в этой «новой» форме. В наши дни сотни популярных японских писателей успешно работают во всех жанрах: от психологической драмы и исторических романов до детективов и эротики.
Имена многих из этих писателей забываются сразу после прочтения их произведений, но горстку романистов 20-го века можно считать не только основоположниками современной японской литературы, но писателями, равными Толстому, Достоевскому, Флоберу и Диккенсу. Личная драма каждого из них лишь подстегивает интерес читателей по всему миру к их творчеству.
Нацумэ Сосэки (урожденный Нацумэ Кинносукэ, 1867 – 1916) заложил основы современного японского романа своим дебютным сатирическим произведением «Ваш покорный слуга кот», опубликованным в 1905 году. Книга стала особенно популярной по всему миру после того как в 2014 году Харуки Мураками назвал Сосэки своим любимым писателем.
Сами японцы всегда считали Сосэки большим автором, сумевшим раскрыть ментальные конфликты японского национального характера: противоречия между желанием и долгом, группой и индивидом, уникальностью Японии и ее местом в мире.
Дзюнъитиро Танидзаки (1886 – 1965) осмелился поднять запретные в свое время темы, такие как сексуальность и насилие. Танидзаки был неоднозначным писателем и страстным представителем богемы, чей образ жизни восхищал Запад.
Рюноскэ Акутагава (1892 – 1927). Его мать страдала душевным расстройством и умерла, когда будущий писатель был еще ребенком. Его отец, слабый человек и неудачник, отдал сына на воспитание родственникам.
Акутагава покончил с собой в 1927 году. Его посмертное письмо «Записка одному старому другу» стало опубликованным рассказом, что не удивительно: в историю литературы он вошел как «отец японского рассказа».
По одному из них в 1950 году Акира Куросава снял знаменитый фильм «Расёмон». Его именем названа главная литературная награда Япония – премия Акутагавы.
Ясунари Кавабата (1899-1972) — лауреат Нобелевской премии по литературе 1968 года. Близкий друг Юкио Мисимы, он был тесно связан с правыми течениями и покончил с собой через два года после самоубийства Мисимы.
В его произведениях раскрывалась внутренняя жизнь японцев, на фоне ужасов Второй Мировой войны. Обладая сердцем и разумом поэта, Кавабата наполнял свои произведения тончайшим лиризмом и деликатностью. Одна из самых известных его работ «Снежная страна» - яркое тому подтверждение.
Осаму Дадзай (урожденный Сюдзи Цусима 1909 – 1948). История его жизни – бесконечная мрачная череда попыток самоубийства, наркотической зависимости и психологических расстройств личности. Его книги – автобиографические аллюзии о жизни до, во время и после Второй Мировой войны.
Юкио Мисима (урожденный Кимитакэ Хираока, 1925 – 1970) – самая спорная и неоднозначная фигура в японской культуре. Прямой потомок сёгуна Токугавы Иэясу, Мисима был ярким представителем националистов, основателем военизированной организации Татенокай (Общество щита), отстаивающей традиционные японские ценности, включая восстановление монархической власти. В 1970 году Татенокай предприняли попытку военного переворота, захватили военную базу и потерпели неудачу. Как истинный самурай, Мисима совершил ритуальное самоубийство – сэппуку (или харакири).
Чтение произведений Мисимы само по себе испытание. Грандиозная личность, грандиозный писатель, он дважды был в шаге от получения Нобелевской премии. Автобиографический провокационный роман «Исповедь маски» принес молодому автору мировую славу.
Основная тема его произведений – противоречия внутри японской национальной идентичности, картина собственной измученной души. На редкость парадоксальная личность писателя таит загадку, которую невозможно постичь. Патриот, он всячески избегал службы в армии во время войны. Талантливейший писатель, он заявлял: «Во мне было что-то такое, чего нельзя было удовлетворить одним искусством». Гомосексуалист, он женился на красавице, которая родила ему двоих детей. Аполитичный, он организовал националистическое военизированное ополчение. Дом ярого националиста Мисимы был образцом поздневикторианской буржуазной роскоши.
Его произведения демонстрируют все признаки гениальности, от их чтения испытываешь почти физическую боль, словно оказываешься внутри неразрешимого парадокса.
Следующая цитата
. любовь — это мёд, в котором слишком силён привкус пепла.
С тех пор, как я бежал от мира, как отринул всё, что с телом связано, нет у меня ни зависти, ни беспокойства.
Жизнь свою вручив Провидению, я не гонюсь за ней и от неё не. →→→
Звалось это место — гора Тояма.
Вечнозелёный плющ скрывал собой все следы. Долины густо поросли деревьями. Однако запад — тот был открыт. И это не могло не навевать. →→→
Струи уходящей реки. они непрерывны; но они — всё не те же, прежние воды. По заводям плавающие пузырьки пены. они то исчезнут, то свяжутся вновь; но долго пробыть — не дано. →→→
Музыку хорошо слушать ночью. Когда не видны лица людей.
На другой день после того, как бушевал осенний вихрь, «прочёсывающий травы на полях», повсюду видишь грустные картины. В саду повалены в беспорядке решётчатые и плетёные ограды. →→→
Если вы захотите обратиться к Учению на досуге, после того как исполните свои желания, — помните, что этому не суждено сбыться, так как предела желаниям нет.
Того, что выходит за границы известного тебе, оспаривать нельзя и осуждать не годится.
Если задумаешь непременно совершить одно дело, то нечего жалеть, что отвергаешь остальные. Не надо стыдиться и людских насмешек. Не пожертвовав десятью тысячами дел, невозможно. →→→
Можно ли любоваться лишь вишнями в разгар цветения и полной луной на безоблачном небе? Тосковать по луне, скрытой пеленой дождя; сидя взаперти, не видеть поступи весны — это. →→→
Нет такого мирского обряда, от которого не хотелось бы уклониться. И если ты находишься во власти мирской суеты, если считаешь её неизбежной, желания твои умножаются, плоть. →→→
Некий мужчина, слывший знаменитейшим древолазом, по просьбе своего односельчанина взобрался на высокое дерево, чтобы срезать у него верхушку. Одно время казалось, что древолаз. →→→
Мы не задумываемся над тем, что такое миг, но если миг за мигом проходит, не останавливаясь, вдруг наступает и срок, когда кончается жизнь. Поэтому праведный муж не должен. →→→
Некто, обучаясь стрельбе из лука, встал перед целью, держа в руке две стрелы. Наставник заметил ему:
— Новичок, не держи две стрелы! Понадеявшись на вторую стрелу, ты. →→→
Люди все таковы: они бегут, суетятся, делаются рассеянными, забывают об Учении.
Если даже ты не познал ещё истинного Пути, всё равно порви узы, что связывают тебя с миром. →→→
Жил в Цукуси некий судейский чиновник. Главным лекарством от всех недугов он считал редьку и поэтому каждое утро съедал по две печёные редьки и тем обеспечил себе долголетие. →→→
Человеку, замыслившему осуществить великое дело просветления, надлежит отказаться совершенно от самых необходимых и близких сердцу дел, коль скоро они мешают осуществлению. →→→
Не ждите, пока придёт старость, чтобы встать на путь праведный. Многие из тех, кто покоится в старых могилах, — молодые люди.
Старший брат придворного второго ранга Кинъё — епископ Рёгаку был чрезвычайно вспыльчивым человеком. По соседству с его храмом росло большое дерево эноки, и Рёгаку прозвали. →→→
Всё в мире — ничто; ничто не достойно ни речей, ни желаний.
Внимать тому, что передают, познавать то, чему учат люди, не есть истинная мудрость. Что же можно назвать мудростью?
Хорошо и нехорошо суть одно и то же.
Что же. →→→
Как подумаешь о цветах сердца человеческого, что блёкнут и осыпаются даже без дуновения ветерка, — становится печальнее, чем от разлуки с умершим, когда постигаешь переход в. →→→
Мир изменчив, как заводи и стремнины реки Асукагава. Времена меняются, следы деяний исчезают, уходят, сменяясь, радость и печаль, цветущие некогда долы становятся необитаемыми. →→→
«Самое важное не утопает в потоке Времени, — вот что он должен был ответить Эри на прощание у финского озера, но не успел подобрать слова. — У нас было то, во что мы верили. →→→
— Я полагаю, факты — нечто вроде города, который заносит песком, — отозвался на это Красный. — Бывает, песок со временем полностью хоронит под собой город; но бывает и так, что. →→→
Стоял день начала осени — такой же ясный и отчётливый, как и ровно год назад, когда я ездил к Наоко в Киото. Белые и тонкие, как кости, облака. Высокое, словно распахнутое небо. →→→
— Слышь? Скажи мне что-нибудь? — попросила Мидори, уткнувшись мне в грудь.
— Что, например?
— Что угодно. Чтобы мне стало приятно.
— Ты — хорошенькая. →→→
— А почему ты на лекции не отозвался на перекличке? Твоя же фамилия — Ватанабэ? Ватанабэ Тоору.
— Да.
— Тогда почему ты промолчал?
— Сегодня не хотелось. →→→
В то время в моём окружении имелся только один человек, который читал Фитцджеральда. Благодаря этому мы и подружились. Звали его Нагасава. Он учился на два курса старше меня на. →→→
Разглядывая витавшие в безмолвном пространстве частички света, я пытался разобраться в себе. Что мне нужно? И что нужно людям от меня? Я не мог подыскать достойный ответ. →→→
Любите поэзию?
Интересные цитаты
Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!
Стихи вне времени
Иосиф Бродский Александр Блок Александр Кушнер Хуан Рамон Хименес Анна АхматоваСвои пожелания по работе сайта вы можете оставить в нашей гостевой книге.
Лучшая поэзия, читайте на сайте
Сердца томная забота, Безымянная печаль! Я невольно жду чего-то, Мне чего-то смутно жаль. Не хочу и не.
Мы вкус находим только в сене И отдыхаем средь забот, Смеёмся мы лишь от мучений, И цену деньгам знает мот.
Сияла ночь. Не будем вспоминать Звезды, любви, — всего, что прежде было. Пылали дымные костры, и гладь.
Что стоит прочитать?
Многие знают Генри Чарльза Буковски, почти всё он рассказал и объяснил сам - в книгах, всё остальное дорассказали его.Сайт Аскбука литературы приглашает к сотрудничеству книжные клубы, тематические форумы, издательства, литературные журналы. Есть интересное предложение для нас? Напишите о нём на e-mail, указанный в разделе о сайте. Вместе мы сможем больше!
Следующая цитата
Вам когда-нибудь случалось читать книгу в метро, а затем поднять глаза и смотреть в никуда несколько минут? Или видеть, как подобное происходит с другими читающими пассажирами? Не удивлюсь, если на обложке такой книги значилось имя Харуки Мураками, способном буквально завораживать, вводить читателей в состояние измененного сознания, когда описание простого процесса приготовления макарон запросто может привести к новому пониманию мира и осознанию себя.
Самые талантливые японские писатели ведут с читателями непростой разговор о непостоянстве жизни и неизбежности смерти со свойственным им фатализмом в восприятии всего сущего. И делают это красиво и изящно, во всем стремясь к совершенству.
Возможно, познакомившись с ними, вы тоже научитесь мыслить нестандартно.
Харуки Мураками
«Со временем ты поймешь. Что длится – длится. Что не происходит – не происходит. Время разрешает большинство вещей. А то, что не может решить время, мы должны решить сами». («Дэнс, дэнс, дэнс»)
«В конце концов, что такое мир: бесконечная битва противоречивых воспоминаний». (« 1Q84» )
Дзюнъитиро Танидзаки
«Говорят, что японские блюда предназначены не для того, чтобы их вкушать, а для того, чтобы ими любоваться. Я бы сказал даже — не столько любоваться, сколько предаваться мечтаниям. Действие, ими оказываемое, подобно беззвучной симфонии, исполняемой ансамблем из пламени свечей и лакированной посуды». («Похвала тени»)
«Я узнал, что чем больше мужчина ненавидит женщину, тем прекраснее она ему кажется. Дон Хосе убил Кармен, потому что чем больше он ее ненавидел, тем она казалась ему прекрасней. («Любовь глупца»)
"Подумать только, какие пустяки, какие случайные совпадения определяют подчас человеческую судьбу!". («Мелкий снег»)
Юкио Мисима
«Красота не дает сознанию утешения. Она служит ему любовницей, женой, но только не утешительницей. Однако этот брачный союз приносит свое дитя. Плод брака эфемерен, словно мыльный пузырь, и так же бессмыслен. Его принято называть искусством» («Золотой храм»)
«Любопытство не ведает этики. Возможно, это самая безнравственная из человеческих страстей». («Исповедь маски»)
«Простота — наивысшая точка соприкосновения жизни и искусства. Тот, кто презрительно относится к простоте, вызывает только жалость — ибо тем самым он признает свое поражение. Если человек боится простоты, значит, он далек от зрелости». («Жажда любви»)
«Люди — странные создания. Все, до чего мы дотрагиваемся, мы оскверняем, при этом в душе у нас есть все задатки для того, чтобы стать святыми». («Весенний снег»)
Ясунари Кавабата
«Время течет одинаково для всех людей; каждый человек течет во времени по-своему ».
«Успехи и неудачи в жизни родителей - это успехи и неудачи их детей в семейной жизни». («Стон горы»)
«Уже осень - дотронься до ее волос и вздрогни от их прохлады». («Рассказы на ладони»)
Нацумэ Сосэки
«Получив куцее образование, человек работает до полного изнеможения и в результате становится неврастеником. Поговори с любым. Он, как правило, туп. Ему ни до чего, только до себя. Прожил день, и ладно. И что тут сделаешь, если люди до того вымотаны, что не в состоянии думать?». ( «Зате м»)
«Если деньги, власть и красноречие могли бы привлекать к себе сердца людей, тогда люди, наверно, больше всех любили бы ростовщиков, полицейских и университетских профессоров». («Мальчуган»)
«В этом мире человеку лучше быть ровным, без уголков. Круглый предмет катится благополучно, а вот угловатый только ломает себе бока и на каждом шагу нарывается на неприятности». («Ваш покорный слуга кот»)
Банана Ёсимото
«Книги и музыка - мы и сами не замечаем, как они спасают нас каждый день, каждый час. Жизненно важные мелочи. Настоящие подарки судьбы, даже если мы до конца этого и не осознаем». («Амрита»)
«Людей не волнуют обстоятельства или внешние силы, они терпят поражение внутри себя». («Кухня»)
«Если человек слишком много времени проводит в безопасной, как ему кажется, комнате - он постепенно становится частью дома, ещё одним предметом интерьера. На улице таких людей легко заметить - у них и одежда, и выражение лица домашние. Они движутся, как сомнамбулы, смотрят в одну точку. Они забыли, что значит жить на воле». («Амрита»)
Нацуо Кирино
«Судьба — это то, что случается с тобой вопреки всем планам». («Аут»)
«Дети чувствуют унижение острее всех, нет более уязвимых созданий. Потому что они не умеют справляться с унижением. Нет у них таких навыков». («Хроника жестокости»)
«Чем больше мужчина тужится поднять себе цену, тем сильнее бросается в глаза его внутренняя пустота». («Нежные щечки»)
Рюноскэ Акутагава
«Разум мой позволил мне понять бессилие разума»
«Свободы хотят все. Но так кажется только со стороны. На самом же деле в глубине души свободы не хочет никто. Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима»
«Жизнь подобна коробку спичек. Обращаться с ней серьезно — глупее глупого. Обращаться несерьезно — опасно»
«Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами»
Следующая цитата
Принято считать, что русские классики, особенно Достоевский, оказали существенное влияние на японскую литературу. Этот факт любят вспоминать СМИ, когда заходит речь об азиатском искусстве, об этом упоминается в школьной программе, мы же конкретизируем какие именно японские авторы черпали идеи и вдохновение у русских классиков и что они написали под впечатлением от их произведений.
Акутагава – классик японской литературы и один из самых известных её представителей в России. Незадолго до того как он начал свою писательскую карьеру, Япония, её общество, правительство и культура открыли границы для иностранных творцов и идей. Японские литераторы призывали отказаться от классических рамок, образов и схем и создать литературу нового времени. Западные книги оказались в почёте, а писатели активно впитывали мировые культурные тенденции .
Можно сказать, что Акутагава в равной степени вдохновлялся и иностранцами и классиками японской литературы.
Из русских писателей он более всего ценил Льва Толстого и Ивана Тургенева. Настолько, что исследуя стиль и образ мысли, сделал их главными героями рассказа «Вальдшнеп». По сюжету, писатели охотятся на вальдшнепов – маленьких лесных птиц – и размышляют о жизни и творчестве.
В России распространено мнение, что рассказ «Нос» Акутагава написал под впечатлением от одноименной гоголевской повести, однако это заблуждение. Японский классик часто расширял и осовременивал средневековые притчи и сказки, и «Нос» - одна из таких переделок. Основой для него стал рассказ эпохи Хэйан, а совпадение в названии с повестью Гоголя скорее всего случайность.
Лев Толстой повлиял и на другого японского классика – Такэо Арисиму. Только если Акутатагава больше внимания обращал на то, как русский классик передавал психологию своих персонажей, на Арисиму больше повлияли его философские взгляды.
Лев Толстой не только писатель, но и создатель религиозно-философского учения, вошедшего в историю как толстовство. Среди прочего учение провозглашало отказ от роскоши и излишеств, «возвращение к земле» и своеобразное равенство между аристократией и народом.
Арисима родился в аристократической семье во второй половине 19 века, из-за чего испытывал чувство вины перед нижестоящими социальными группами, не обладающими равными с ним возможностями.
Взгляды Льва Толстого оказались очень близки Арисиме, в них он видел способ решения социальной несправедливости. Под впечатлением от них он написал свой самый известный и единственный изданный на русском роман «Женщина».
Симей чаще переводил романы, чем писал их сам. Благодаря его стараниям японскому читателю стали доступны произведения Тургенева, Льва Толстого, Максима Горького. Переводил он и японские произведения на русский.
Разумеется, русская классика значительно повлияла на его творчество, а через него на всю японскую литературу.
В Японии Симей известен как один из отцов современной литературы – её стиля и подачи. В своём дебютном романе «Плывущее облако» он объединил классический литературный язык с простым разговорным.
Долгое время литературным языком в японском считался особый стиль, сформировавшийся ещё в средневековье в эпоху Хэйан. В то время он был близок к разговорному, но с течением времени литература и повседневность всё больше отдалялись друг от друга. Фтабатэй Симей одним из первых решил объединить их и осовременить литературный язык, создав стиль Генбун Итти.
Так уж вышло, что наибольшую популярность русские авторы имели в конце 19 века и начале 20, а вдохновлявшиеся ими японцы жили и творили в первые десятилетия 20 века. Для них это были не великие классики, а просто известные иностранцы, почти современники, чьи книги добрались до японской публики с небольшим опозданием из-за языкового барьера.
Осаму Дадзай – один из самых поздних последователей пришедших из России литературных идей. Считается, что самое большое влияние на него оказал Достоевский и его реализм. Этот факт прослеживается в самом известном его романе «Исповедь неполноценного человека» - истории обычного человека, тонко чувствующего и сложного внутри, но не способного выразить свои мысли и переживания.
Ещё один поклонник Достоевского Симадзаки мало известен в России. В Японии же он прославился как основоположник натурализма.
Его литературные вкусы сформировались под влиянием реальной жизни в провинции и произведений Достоевского. Современные исследователи считают, что именно у этого русского классика Симадзаки взял способ описания реальности – обыденности, быта простых «маленьких» людей, в жизни которых порой случаются трагедии.
Более всего влияние русского классика проявилось в романе «Нарушенный завет».
Читайте также: