Цитаты из книг сергея баранова

Обновлено: 21.11.2024

Одна­жды пре­по­доб­ный Паи­сий Афон­ский, как он сам рас­ска­зы­вал, уеди­нив­шись в своей отшель­ни­че­ской келье, испол­нял мона­ше­ское пра­вило. В тишине сердце было настро­ено на тихую, мир­ную, вни­ма­тель­ную молитву. В какой-то момент душа пре­по­доб­ного стала мягко пере­хо­дить в состо­я­ние созер­ца­ния, и он уви­дел Нетвар­ный Свет, кото­рый запол­нил собой все про­стран­ство кельи и самого Паисия.

Он, этот Свет, про­ни­зы­вал, напол­нял все суще­ство пре­по­доб­ного миром и неэк­заль­ти­ро­ван­ным, тихим бла­жен­ством, кото­рое при­во­дило свя­того в состо­я­ние кро­то­сти и сми­ре­ния. Сколько дли­лось это состо­я­ние созер­ца­ния Нетвар­ного Света Божия, отец Паи­сий не мог сказать.

После посе­ще­ния бла­го­дати он стал при­хо­дить поне­многу в себя, при­сел на стул. Взял со стола ста­кан с водой и попил, потом через какое-то время что-то ску­шал… и запла­кал. Запла­кал оттого, что бук­вально неко­то­рое время назад он был весь про­ни­зан незем­ной бла­го­да­тью и вдруг, только еще она ото­шла, как он потя­нулся к таким про­стым, зем­ным вещам, как ястие и питие.

Пре­по­доб­ный после опыта посе­ще­ния Духом Свя­тым пере­жил очень остро и больно свое чело­ве­че­ство, кото­рое тре­бует сво­его. «Я, прах и пепел, — рас­суж­дал отец Паи­сий, — дол­жен был после встречи с Гос­по­дом забыть не только о еде, но и о самом себе. Ну какой я все же еще земной…»

Посе­ще­ние Божие бед­ного чело­века все­гда сопро­вож­да­ется чув­ством сво­его недо­сто­ин­ства и глу­бо­кого пока­я­ния, в отли­чие от пре­лест­ных бесов­ских состо­я­ний, кото­рые иску­шают подвиж­ника мне­нием о себе, о своем достоинстве.

При­водя этот при­мер, хочу оста­но­виться на дру­гом моменте, а именно на том, что и пре­по­доб­ный Паи­сий, и все вели­кие отцы Церкви отме­чали, что во время при­хода обиль­ной бла­го­дати в состо­я­нии созер­ца­ния все­гда теряли счет вре­мени или, лучше ска­зать, выхо­дили из вре­мени. Соеди­ня­ясь с Гос­по­дом, в состо­я­нии обо­же­ния они вхо­дили в Его свой­ства, одним из кото­рых явля­ется пре­бы­ва­ние вне времени.

Ныне и присно, и во веки веков неиз­менно. Сколько чело­век пре­бы­вает в исступ­ле­нии, — может, день, может быть, пять минут, — он не пони­мает. У Гос­пода один день как тысяча лет и тысяча лет как один день.

Одна­жды мы бесе­до­вали с моим дру­гом, иеро­мо­на­хом, кото­рый не мог понять и, в связи с этим, при­нять прак­тику быст­рого чте­ния молитвы Иису­со­вой. Он был обра­зо­ван­ным, гра­мот­ным, логи­че­ским чело­ве­ком, и мне при­шлось объ­яс­нять ему логически.

«Скажи, пожа­луй­ста, как быст­рее ты смо­жешь читать книгу — вслух про­го­ва­ри­вая слова или про себя умом?» — «Конечно, умом». — «Тогда пой­дем дальше. Ты обра­зо­ван­ный, дол­жен знать тех­нику быст­рого чте­ния, когда взгляд и ум про­бе­гают по стра­нице тек­ста, не отвле­ка­ясь на лите­ра­тур­ную его часть, а выхва­ты­вая сам смысл без линг­ви­сти­че­ских осо­бен­но­стей». — «Да, есть такое». Но если такое воз­можно со слож­ным повест­во­ва­тель­ным тек­стом, в кото­ром мысли и собы­тия посто­янно меня­ются, тем более это воз­можно с корот­кой молит­вой, кото­рая одна и та же. Мы ее гово­рим и гово­рим, не делая про­ме­жут­ков, в кото­рые может войти посто­рон­нее. А затем, когда она ста­но­вится при­выч­кой, ее хочется гово­рить и гово­рить больше и больше, как только оста­нав­ли­ва­ется одна, ты гово­ришь уже дру­гую, совер­шенно не теряя вни­ма­ния и не отвле­ка­ясь ни на что. Наша цель — не вни­ма­ние, а Бог. Вни­ма­ние — это лишь средство.

Очень важ­ный момент в прак­тике Иису­со­вой молитвы — войти в состо­я­ние без­вид­но­сти, когда ум, творя молитву, живет не логи­че­ским образ­ным мыш­ле­нием, а более про­стым, без­вид­ным, внут­рен­ним. Такой ум очень быст­рый, лег­кий, потому что про­стой. Он может тво­рить молитву очень быстро и много. Какая повозка поедет быст­рее? У кото­рой меньше помех на дороге. Чем более глад­ким будет путь, тем быст­рее дви­же­ние. Все дело в помыс­лах, это как раз те помехи, кото­рые тор­мо­зят движение.

Помыслы при­хо­дят из обла­сти образ­ного, логи­че­ского мыш­ле­ния. Пере­веди ум в область безо́бразного, про­стого состо­я­ния, и помех будет меньше.

Это лучше полу­чится, если ваш ум будет не вовне и не в голове, а если вы через труд и посто­ян­ство научите его нахо­диться у сердца. Там, внутри, очень тихо, без­видно, сосре­до­то­ченно. Я упо­тре­бил поня­тие «у сердца», а не «в сердце». Это очень важно, ибо вход в сердце — дело бла­го­дати, а наше дело — сто­ять у две­рей и сми­ренно сту­чать. В эту область нельзя вла­мы­ваться. Это свя­тая свя­тых, ключ от этой двери только у Бога. Ника­кие тех­ни­че­ские сред­ства не поз­во­лят тебе туда войти самому. Сми­ренно стоим у двери и сту­чим, даже лучше — про­сто стоим и ждем. Но если сми­ре­ние, труд и посто­ян­ство дали вам навык нахо­дить место у сердца, это уже очень много. В этом месте тихо и мирно.

Пред­две­рие рая уже пах­нет раем. Здесь молитва про­ис­хо­дит без линг­ви­сти­че­ской ее формы, а одним впе­чат­ле­нием, мгно­венно, тем более у чело­века, име­ю­щего навык к ней, у кото­рого она про­ис­хо­дит через инту­и­цию, очень про­сто и в то же время очень точно. Без иллю­зий, фантазий.

Бог прост, Он и пере­жи­ва­ется про­сто, без помех, без пре­пят­ствий. Свя­тые отцы учи­лись не пре­одо­ле­вать пре­пят­ствия, а обхо­дить их, дви­га­ясь только впе­ред, быст­рее и быст­рее. Ничего уди­ви­тель­ного, что их внут­рен­нее умное дви­же­ние уско­ря­лось, затем уско­ре­ние отры­вало их от земли, пре­кра­ща­лись законы тре­ния, сопри­кос­но­ве­ния, а затем дви­же­ние пере­хо­дило из гори­зон­таль­ного, вре­мен­ного направ­ле­ния в вер­ти­каль­ное — к Богу. Вер­ти­каль оста­нав­ли­вает время. Это область бытия Духа Святого.

Одна­жды мне ска­зали, что, молясь Иису­со­вой молит­вой, трудно молиться за кого-то, потому что образ того, за кого ты молишься, отвле­кает тебя от Бога. Это дей­стви­тельно так, если ты не име­ешь навыка молиться внутри безо́бразно. Но если твой ум при­об­рел этот опыт безо́бразного мыш­ле­ния, то тот, о ком ты молишься, про­хо­дит через твою Иису­сову молитву одним про­стым впе­чат­ле­нием, не отвле­кая от глав­ного — Бога. Ты пере­жи­ва­ешь чело­века как точку без сопут­ству­ю­щих опи­са­ний, при­мет, слож­но­стей. И самое глав­ное, что двух-трех ты пере­жи­ва­ешь не как две-три точки, а как одну. И все чело­ве­че­ство — как одно про­стое целое.

Когда учат игре на фор­те­пи­ано, сна­чала ста­вят руку. Если этого не сде­лать в самом начале, музы­кант будет «хро­мать» в своем твор­че­стве всю жизнь.

В любой науке сна­чала закла­ды­ва­ются фун­да­мен­таль­ные поня­тия. В науке из наук — Иису­со­вой молитве — учи­тель ста­вит пра­виль­ное направ­ле­ние дви­же­ния уче­ника. Это про­ис­хо­дит в пер­вое время даже непо­нятно для послуш­ника, он не все пони­мает: почему именно так, про­сто дове­ряет опыту учителя.

Поменьше мыс­лей, впе­чат­ле­ний, эмо­ций, поменьше слож­но­стей и побольше про­стоты, ста­биль­но­сти, тру­до­лю­бия. Все при­дет есте­ствен­ным обра­зом. Не слу­чайно часто гово­рят: «Твори Иису­сову молитву — она сама тебя научит, а духов­ник со сто­роны присмотрит».

Следующая цитата

Андрей Васильев

Следующая цитата

Место для рекламы

Протоиерей Сергий Баранов

2 цитаты 0 закладок

упорядочить

Верность проверяется во время скорби , во время тяготы , когда тяжело… Вот когда ты можешь разделить со своим другом , возлюбленным не только радостные дни , а когда ты можешь разделить с ним скорбь в неимоверной глубине страдания , когда ты остаёшься рядом — тогда ты , действительно , верный.

Нравится! 24

Сохранить

Опубликовала Тигруля 27 июля 2018 2 комментария

Старайтесь всегда сохранять мягкое состояние. Что бы ни случилось, земля под ногами расходится-а вы всё равно-без паники, вы всё равно-мягкий.Жёсткий человек-ломкий.А всё мягкое-гибкое.И живое. Мягкую ветку согнули до земли, а она и не думала ломаться-снова вернулась в своё состояние. Сухую же ветку сломать-раз плюнуть, чуть задень её-и она уже трещит!

Следующая цитата

– Монахам просто надо читать Евангелие для монахов, а мирянам Евангелие для мирян, – и сразу всё будет понятно.

И у мирян, и у монахов цель одна – Христос

И у мирян, и у монахов цель одна – Христос. Особенности пути в ту сторону – разные, но цель одна. Очень жаль, что некоторые миряне считают, что молитва, созерцание – это всё изыски для монахов, а мирянам – не более чем доброделание и обрядовая сторона.

Но добрые дела даже неверующие люди могут делать, чем же мы тогда по существу от них отличаемся? Да и не добрые дела спасают. Христос спасает! Не любовь спасает – в том смысле, что многие по-разному понимают, что есть любовь. Бог есть любовь. А если любовь – не Христос, то это не спасает. Это что-то другое, пусть и светлое, очень доброе, приятное такое… Христос – это категорически не идея, Христос – Живой, это Личность.

Главный результат христианства

– Как отличить иллюзию от правды?

– По результату. Это очень серьезно. Человек может говорить чрезвычайно высоко. Может в мыслях витать. Переживать какие-то состояния… Но каковы плоды? Святые отцы говорили: если у тебя нет любви к врагам (а чаще всего у нас нет любви даже к ближним), значит, у тебя нет результата.

Ты сам трезво должен себя оценивать. Да, стремление к высокой духовной жизни должно быть. Но ты всё время себя испытывай. В монашестве никогда не благословят молодого послушника на отшельничество, пока он не пройдет долгий срок жития в братстве, в семье. Потому что, постоянно соприкасаясь друг с другом – с разными характерами, с иными, чуждыми нам привычками, с индивидуальными особенностями других, – мы то и дело толкаемся, сердим друг друга, раздражаемся, и так выходит наружу то, что мы есть на самом деле…

Иллюзия, в отличие от правды, не имеет результата. Пусть ты в своих мечтах до седьмого неба взмываешь, но когда ты возвращаешься на землю и делаешь ближним элементарные гадости – то, простите, все твои планы и предположения на счет себя вообще ничего не значат.

Почему в монастырях молодежь загружают работой? Не высокоумные книжки им дают штудировать, а с Иисусовой молитвой трудиться в поте лица. Да чтобы поменьше мечтали! Пусть даже сил на эти парения не остается. Так надо уставать, чтобы было уже не оторваться от земли. Христос Сам к тебе спустится. Ты только не забывай: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

Христос Сам к тебе спустится

Если на монастырском дворе хлопцы-послушники, приоблокотившись на лопаты, пустятся вдруг в размышления о Нетварном Свете, им бы дать пинка: «Ну-ка, работать! Яму надо выкопать, а они тут размечтались!» Когда утрудишься, тогда и грешить нет сил.

Или, помните, в какой-то книге есть такой эпизод: два молоденьких послушника заспорили о возвышенных категориях, а мимо идет старец-монах с ведром… Они – к нему: «Отче! Рассуди нас: кто прав?» – и давай тараторить. «Ой, извините, – посторонился он, – я иду сейчас мыть туалет…». Ничто, кстати, так не смиряет, как чистка общественной уборной. Этим братиям тоже, наверно, в это время заниматься чем-то надо было, пусть и не столь продуктивным для стяжания благодати. А они предавались всей этой словесной эквилибристике, «словоблудию», как называют святые отцы чрезмерные разговоры о духовном. А еще и спорили.

– Как заставить себя молиться (когда хочется спорить – даже пусть мысленно препираться с кем-то или чем-то)?

– Сами себе скажите: «В аду гореть будешь! Вставай давай!» Животный страх – он, может быть, отчасти помогает. Но это нечто несовершенное. Нужно просто вкус молитвы почувствовать, войти в эту атмосферу, – тогда уже вас никто и ничто обратно не развернет. И в этом пути монахов и мирян схожи.

«Как ты смеешь не верить в Архангелов. »

– Как научиться полностью доверять и доверяться Богу?

– Абстрактно, сам по себе, этому не научишься. Это возможно только при действии благодати Духа Святого. Вообще-то нельзя вот так захотеть – и самому, по своему решению, взять да и поверить в Бога. Тут никакие аргументы не помогут. Это чудо.

Нельзя вот так захотеть – и взять да и поверить в Бога. Это чудо

Я иногда рассказываю такой случай. На Афоне в монастыре Дохиар живет отец Харалампий. Он, знаете, такой – с простинкой. Взрослый ребенок. Мне однажды рассказали случай: приехал там какой-то француз-профессор на Святую Гору и решил обойти все монастыри, чтобы афонские геронды убедили его уверовать. Но он, будучи вузовским преподавателем, всё привык через интеллект прокручивать. А вера в Бога – это же другая область… И вот он действительно обошел опытных старцев, допытывался, требовал доказательств, но так и маялся. Приходит в Дохиар, последняя обитель… А ему навстречу – евангельский младенец. Он и росточка-то такого небольшого. И этот интеллигент-француз ему сходу вываливает досаду: «Ну, вот… разочарован я… Никто здесь, на Афоне, меня ни в чем не убедил». А отец Харалампий говорит: «Пойдем!» Подводит его к колодцу на территории монастыря: «Вот, видишь этот колодец? У нас тут дохиарские отцы жили-жили, воды не было… Явился Архангел Михаил и дал нам этот колодец. Видишь, вот – вода». Этот француз скептически так ухмыляется: «Да ладно вам тут мне заливать… про ваших Архангелов…». И этот младенец так вознегодовал, он схватил его за грудки и начал трясти: «Как ты смеешь не верить в Архангелов?! Как ты смеешь не верить в Архангелов. На! Пей!» Тот француз говорит: «Я выпил и стал верующим».

Это нестандартный, согласен, случай. В некоторой степени мы, конечно, можем подвигаться к вере через наблюдения над этим миром, узнавая опыт других людей, но настоящая вера – это всё равно всегда чудо. Господь тебя осенит – и всё, тебе не нужно никаких доводов. Ты говоришь: я не верю, я знаю.

Испытание неверием и утешение радостью

Но хочу сказать, что потом бывают и искушения, когда вот так же мистически приходят и испытания неверием. Когда человек уже имеет опыт веры, но Господь ему попускает пройти ещё нечто… Вот священник, который никогда даже в мыслях не пускался в рассуждения: а если Бога нет, – просто верил и всё. Вот стоит он у престола, а его вдруг охватывает какой-то леденящий холод сомнения, который потом переходит в неверие… Для батюшки там, в алтаре, – это трагедия. Настоящая беда. Что делать? Слава Богу, если он имеет достаточный опыт, чтобы распознать: откуда этот мраз и как всё это изжить.

Вера – это дар Божий. Это харизма. Иногда кажется, – мы оцениваем ситуацию: вот этот человек столько трудится, столько добра делает, он достоин веры… А Господь веру дает такому человеку, что мы этого и не ожидали. Какому-то простецу наивнейшему…

Встреча в Новоспасской обители, слушатели

– «Всегда радуйтесь» (1 Сол. 5, 16) – это как?

«Обратите внимание на ваш женский монастырь. Там все улыбаются. Нужно принять меры»

– Недавно нашему правящему архиерею владыке Иринею пришло письмо: «Владыка Ириней, обратите внимание на ваш женский монастырь. Там все улыбаются. Нужно принять меры». Для этого человека все православные должны быть в черных платочках, с мрачными лицами и рычать.

Я вам желаю просто пережить духовную радость. Объяснить, что это такое, невозможно. Но если попробовать… Она состоит из двух вещей: когда ты понимаешь, что ты ничтожество, и что Бог любит тебя даже таким. Твоя никчемность не позволяет тебе возгордиться отношением Бога к тебе. У тебя просто тихо текут слезы благодарения Богу. Духовная радость – она без эйфории, без эмоциональности. Очень тихая, мирная. И такая вкусная.

– Про окормляемый вами Иверский женский монастырь Орска расскажите, пожалуйста.

– Это монастырь, где у нас получилось создать семью. Когда мы только начинали, я сразу сказал: «Я только так вижу наш монастырь – как семью. Не как учреждение. А как семью. По-другому я не хочу. И не буду». Задуманное получилось, слава Богу.

К любви надо в хорошем смысле этого слова привыкнуть

– Как простить обидевшего тебя человека?

– Говорят: сердцу не прикажешь. Можно понудиться простить. Это реально. Это в некоторой степени для нас возможно: понудиться. Но совершенно победить обиду, злобу в сердце у нас самих не получится. Это только когда Господь придет в наше сердце. Не я есть любовь. Бог есть Любовь. Я – дрянь. Но я желаю Бога.

Полюбить – это не в моей власти. Но понудиться к любви – это очень даже возможно

Очень хорошую притчу в ответ на подобный вопрос рассказал как-то владыка Антоний Сурожский. Про двух рыбаков, которые жили на берегу моря. Они были в таком конфликте, что видеть друг друга не могли. И вдруг в один из дней на море начинается шторм, один из них выходит на берег и видит, что лодка другого перевернулась и тот тонет. Этот рыбак бросается с риском для жизни в море. Вытаскивает второго. И вот они лежат на берегу, обессиленные, вымокшие, изможденные. И тот, первый, говорит этому второму, который его спас: «Ты что? Зачем ты это сделал? Мы ж не любим друг друга… А ты рисковал…». А тот и отвечает: «Знаешь, я как тебя не любил, так и сейчас не люблю. Но я пошел и сделал это, потому что Христос просил меня так поступать. Ради Христа я это сделал».

Полюбить – это не в моей власти. Но понудиться к любви – это очень даже и мне возможно. А за это понуждение постепенно-постепенно-постепенно наше сердце станет в хорошем смысле этого слова привыкать к любви. И дай Бог, чтобы так любовь стала нашим естеством.

Пожизненный срок заключения ума в слова молитвы

– Как научиться молиться нерассеянно?

– Сразу настройтесь на то, что это очень-очень долго и очень-очень трудно. Но это возможно. Пример тому – многие святые отцы. У них получилось почему-то. И у нас может получиться. Если мы будем, конечно, терпеливо, стабильно идти по этому тесному пути.

Не выставляйте себе даже ориентировочных сроков. А то бывает, люди сроки себе какие-то намечают, потом в них не укладываются, отчаиваются. Наш срок – это вся наша жизнь. Пожизненный срок заключения, как пишет преподобный Иоанн Лествичник, ума в слова молитвы. Терпите, терпите… Делайте, делайте…

Протоиерей Сергий Баранов

Я вам точно скажу, что всё возможно. Иногда, когда начинаешь, кажется, что это просто какие-то непреодолимые высоты. А когда ты очень долго и усердно это делаешь, то наступает момент, когда ты ловишь себя на мысли: «Сегодня это уже просто. Сейчас это уже обычно».

У отца Софрония (Сахарова) мне очень нравится, как он описывает, что, будучи на Афоне духовником греческого одного монастыря, он увидел, что там очень много монахов, которые находятся в Нетварном Свете и сами о том даже не подозревают.

Как это? А очень просто. Когда у человека путь очень долгий, пологий, то эта постепенность как бы растягивает результат и делает его незаметным для самого подвизающегося. Для него это вроде бы уже обычное дело. Он не может себя сравнить категорично вот в эту минуту и в эту же минуту тридцатилетней давности. Он просто настолько плавно поднялся в это нынешнее свое состояние, что это вхождение для него в плане риска сорваться в прелесть оказалось безопасным.

Это бесы обычно приходят с фанфарами. А благодать Божия – тихо. Господь настолько деликатен. Христос приходит очень тихо, так, что ты иногда даже не отслеживаешь этой границы вступления в Дух. Понять ты это сможешь либо уже там, либо когда ты это состояние потеряешь – и в контрасте с этой пропажей ты и осознаешь, что имел…

Только бы Христос был посреди нас!

– Каково ваше отношение к тем монастырям, где не практикуется Иисусова молитва?

– Не надо оценивать других, чтоб своего не потерять. Как-то мне легло на сердце, когда я был в Эссексе, в монастыре Святого Иоанна Предтечи, у отца Софрония (Сахарова). Его племянник отец Николай с кем-то, помню, беседовал… Я вслушался, ему говорят: «У вас такая-то традиция в монастыре, а вот в той обители другая традиция…». Мне так понравилось, как ответил отец Николай: «Ой, знаете, я приму любую традицию, только бы Христос был посреди нас!»

Говорят же: со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Если они в том монастыре так живут и счастливы, то и пусть они живут, как хотят. Но счастливы – именно во Христе. Потому что без Христа монах не может быть счастлив. Это обман. Если его Христос не радует, если Христа у него нет, он и начнет искать себе радость где-нибудь на стороне, утешаться какими-то мирскими вещами.

Без Христа монах не может быть счастлив. Это обман

Конечно, если в каких-то монастырях не читают Иисусову молитву, то… лучше бы читали. Потому что на постриге каждому монаху вручают четки не в качестве элемента облачения, а как меч духовный – средство для молитвы. Поэтому хорошо бы, чтобы везде занимались Иисусовой молитвой. Сейчас просто, говорят, нет учителей, и оттого, мол, мы осторожно к умному деланию относимся. Осторожность – хорошо, но совершенное бездействие, по-моему, еще хуже.

Помните евангельскую притчу о талантах, где Господь говорит: одному дал один талант, другому два, третьему пять – и ушел. Потом возвратился, подходит тот, которому дано было пять талантов: вот, Господи, я пустил в дело твои пять талантов и приобрел на них другие пять талантов. Господь говорит: «Молодец! Хороший раб. Благоразумный!» То же самое и с тем, кому были вручены два таланта. А тот, который имел один талант, заявляет: «А я побоялся! Господин, ты же строгий очень… Поэтому я зарыл твой талант и теперь возвращаю». Господь отвечает жестко: «Ленивый раб! Надо было этот талант отдать в оборот, и он бы принес прибыль. Твоя осторожность оказалась духовным преступлением. Заберите у него один талант, отдайте имеющему 10 талантов» (ср. Мф. 25, 14–30).

У православных людей сегодня зачастую как будто не хватает вдохновения. Кто-то перепуган, чрезмерно осторожен, но бывает, что эта оглядка «как бы чего не вышло» уже перехлестывает в фобию. Еще хуже, когда кто-то оправдывает свою элементарную лень этой якобы боязнью прелести. Разве не страшно услышать: «Лукавый раб…».

Читайте также: