Цитаты историков об опричнине
Обновлено: 21.11.2024
В декабре 1564 года вся Москва была встревожена странным событием. Царь никому ничего не объявляя, с семьёй и небольшой свитой, собрался уезжать из столицы. Уже после отъезда он послал в Москву две грамоты. В одной он писал посадским людям, что не держит на них зла и не вменяет им никакой вины, но бояре вынуждают его оставить царство. В другой он грозил Божьей карой изменникам-боярам.
Иван IV не сразу смилостивился, но сначала потребовал, чтобы всё было выполнено по его воле. Воля была такова: царь выделил значительную часть государства в особый удел – Опричнину, в которой правил бы без совета боярской думы. В другой части государства – Земщине – всё оставалось по-прежнему. Царь заводил себе особую гвардию из худородных дворян и вообще из всех, кого хотел приблизить к себе, и получал неограниченное право казнить всех в пределах как Опричнины, так и Земщины. Так это обычно описывается историками по некоторым источникам.
Опричнина просуществовала с 1565 по 1572 год, после чего перестала упоминаться в источниках. На период Опричнины приходятся наиболее массовые и жестокие казни, предпринятые Иваном Грозным. Но они начались ещё до Опричнины, а продолжались до конца царствования Ивана IV.
Противоречия в легенде об Опричнине
Уже в обстоятельствах учреждения Опричнины заметны противоречия. Сам отъезд царя из Москвы с маленькой свитой вряд ли мог на кого-то произвести впечатление, так как подобные выезды московских государей на богомолье были самым обычным делом. Тревога могла наступить не раньше, чем пришли бы в столицу царские грамоты странного содержания. Ну да это ладно.
Важнее другое. Если царь выговорил себе право казнить и миловать кого хочет в пределах как Опричнины, так и Земщины, то зачем вообще было нужно это разделение государства? Опричники, если верить современникам, злодействовали во всех областях государства. Далее, зачем царю нужно было выговаривать себе это право, если, как уверяют нас историки, московские государи со времён Ивана Великого, деда царя, обладали неограниченной властью над своими подданными? Или всё-таки не обладали?
Гипотезы об Опричнине
Другие историки, вслед за Сергеем Соловьёвым, оценивали Опричнину как осмысленную политику Ивана Грозного по преодолению остатков феодальной раздробленности и укреплению централизованного Русского государства. Такая точка зрения стала преобладающей в сталинское время. В дальнейшем у неё появились критики. Они обратили внимание на то, что в ходе Опричнины так и не были ликвидированы ни земельные владения многих бояр – бывших удельных князей, ни их положение в своих вотчинах как полунезависимых властителей. Могущество бояр сильно сказалось затем в Смутное время. Террор Ивана Грозного направлялся не против класса, а против отдельных лиц, причём не только бояр, но и дворян, и духовенства, и купечества. Ярким примером может служить разгром опричниками Новгорода в 1570 году.
Странные, бесцельные на первый взгляд действия Ивана Грозного некоторые склонны объяснять его психическим расстройством. Опричнина выступает тогда следствием самодержавного строя, когда на престоле оказывается душевнобольной человек. В государстве нет никаких институтов, которые сдерживали бы произвол монарха, если он вдруг оказывался невменяемым. Но это слишком простое и субъективное объяснение, к тому же, не объясняет, почему помешательство царя (если оно и вправду было) облеклось именно в такую политическую форму?
Если видеть в Опричнине целенаправленную политику по укреплению единства государства и подрыву боярского класса, то она явно не удалась. Её результаты были явно отрицательными, как показало Смутное время. Может быть, конечно, средства, применённые Иваном Грозным, не отвечали цели. Но, возможно, был в Опричнине ещё какой-то смысл, не улавливаемый историками?
Роль Чингизидов в Московии недостаточно изучена
Со времён Карамзина в Опричнине привыкли видеть, прежде всего, террор. Однако Карамзин пользовался для описания Опричнины очень узким кругом источников, которые бы подкрепляли только его точку зрения, и игнорировал те, что не вписывались в его концепцию. Так, важным материалом служили крайне сомнительные, в плане точности описания событий, записки немцев Таубе и Крузе, якобы служивших в Опричнине, и других иностранцев о России, в том числе таких, которые побывали в России уже после смерти Ивана Грозного.
В Летописной книге князя Семёна Шаховского, составленной в 1617 году, есть любопытное упоминание, что во главе Опричнины Иван Грозный поставил крещёного касимовского царя Симеона Бекбулатовича. По другим летописям известно, что в 1575-1576 гг. Симеон Бекбулатович царствовал на Москве и подписывал государственные акты своим именем как «великого князя всея Руси», а царь обращался к нему как подданный, называя себя его «холопом Ивашкой».
Большинство историков видят в этих действиях царя свойственное ему юродство. Однако после того, как Симеон Бекбулатович был сведён с престола, царь не казнил его, а оставил «великим князем Тверским» с большими полномочиями и собственным двором. В дальнейшем, когда династия Рюриковичей прервалась, Симеон Бекбулатович и его дети считались претендентами на русский престол, так как при принесении присяги Борису Годунову русские люди клялись не искать на царство Симеона и его детей.
По-видимому, недостаточно исследованы пока роль и истинное влияние татарской знати, особенно из царского рода Чингизидов, в Московской Руси после присоединения Казанского и Астраханского царств. Без учёта резкого изменения национального состава России в середине XVI века, как представляется, трудно оценить содержание политических событий того времени.
Следующая цитата
Историческая оценка опричнины в зависимости от эпохи, научной школы, к которой принадлежит историк, и т. п. может быть кардинально противоположной. До известной степени, эти основы этих противоположных оценок были заложены уже во времена самого Грозного, когда сосуществовали две точки зрения: официальная, рассматривавшая опричнину как акцию по борьбе с «изменой», и неофициальная, видевшая в ней бессмысленный и трудно постижимый эксцесс «грозного царя».
По мнению большинства дореволюционных историков, опричнина была проявлением болезненного помешательства царя и его тиранических наклонностей. В историографии XIX века, этой точки зрения придерживались Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, отрицавшие в опричнине всякий политический и вообще рациональный смысл.
В противоположность им, С. М. Соловьев старался рационально осмыслить учреждение опричнины, объясняя его в рамках теории борьбы государственного и родового начал, и видя опричнину направленной против второго, представителями которого считает боярство. По его мнению: «Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними». Мнение С. М. Соловьева разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин.
Сходно глядел на опричнину и В. О. Ключевский, считавший её результатом борьбы царя с боярством — борьбы, которая «имела не политическое, а династическое происхождение»; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на опричнину и земщину.
Е. А. Белов, являясь в своей монографии «Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.» апологетом Грозного, находит в опричнине глубокий государственный смысл. В частности, опричнина способствовала уничтожении привилегий феодальной знати, которая препятствовала объективным тенденциям централизации государства.
Одновременно делаются первые попытки найти социальные, а затем и социально-экономическую подоплеку опричнины, ставшие магистральными в ХХ веке. По мнению К. Д. Кавелина: «Опричнина была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства».
По мнению С. Ф. Платонова, опричнина нанесла ощутимый удар по оппозиционной аристократии и тем самым укрепив русскую государственность в целом. Похожего мнения придерживается Н. А. Рожков, называя опричнину выражением победы «самодержавной власти царя над олигархическими тенденциями боярства». В завещании царь написал: «А что если учинил опричнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинил готов».
С. Ф. Платонов видит основную суть опричнины в энергичной мобилизации землевладения, при которой землевладение, благодаря массовому выводу прежних вотчинников с взятых в опричнину земель, отрывалось от прежних удельно-вотчинных феодальных порядков и связывалось с обязательной военной службой.
С конца 1930-х гг., в советской историографии (частью по вне научным причинам) безальтернативно возобладала точка зрения о прогрессивном характере опричнины, которая, согласно этой концепции, была направлена против остатков раздробленности и влияния боярства, рассматривавшегося как реакционная сила, и отражала интересы служилого дворянства, поддерживавшего централизацию, что в конечном счете отождествлялось с общенациональными интересами. Истоки опричнины виделись, с одной стороны, в борьбе крупного вотчинного и мелкого поместного землевладения, с другой же стороны — в борьбе прогрессивной центральной власти и реакционной княжеско-боярской оппозиции. Концепция эта восходила к дореволюционным историкам и прежде всего к С. Ф. Платонову, но вместе с тем насаждалась административным путем.
Р. Ю. Виппер считал, что «учреждение опричнины было в первую очередь крупнейшей военно-административной реформой, вызванной нарастающими трудностями великой войны за доступ к Балтийскому морю, за открытие сношений с Западной Европой», и видел в нем опыт создания дисциплинированной, боеспособной и преданной царю армии.
Положительного мнения об опричнине придерживается И. Я. Фроянов: «Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Девлет-Гирея в 1571 и 1572 годах… с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от Московии под власть Литвы… Московское государство окончательно и бесповоротно встало на путь служения, очищенная и обновленная Опричниной…».
Развернутая оценка опричнины дана в монографии А. А. Зимина «Опричнина Ивана Грозного» (1964), которая содержит следующую оценку явления: Опричнина была орудием разгрома реакционной феодальной знати, но в то же время введение опричнины сопровождалось усиленным захватом крестьянских «черных» земель. Опричный порядок был новым шагом на пути к укреплению феодальной собственности на землю и закрепощению крестьянства. Произведенное разделение территории на «опричнину» и «земщину» способствовало централизации государства, ибо это деление было направлено своим острием против боярской аристократии и удельно-княжеской оппозиции. Одной из задач опричнины было укрепление обороноспособности, поэтому в опричнину отбирались земли тех вельмож, которые не отбывали военную службу со своих вотчин. Правительство Ивана IV проводило персональный пересмотр феодалов. Весь 1565 г. был наполнен мероприятиями по перебору земель, ломкой сложившегося старинного землевладения В интересах широких кругов дворянства проводились Иваном Грозным мероприятия, имевшие целью ликвидировать остатки былой раздробленности и, наводя порядок в феодальном беспорядке, крепить централизованную монархию с сильной царской властью во главе. Сочувствовало политике Ивана Грозного и посадское население, заинтересованное в укреплении царской власти, ликвидации пережитков феодальной раздробленности и привилегий. Борьба правительства Ивана Грозного с аристократией встречала сочувствие народных масс. Реакционное боярство, предавая национальные интересы Руси, стремилось к расчленению государства и могло привести к порабощению русского народа иноземными захватчиками. Опричнина знаменовала собой решительный шаг по пути укрепления централизованного аппарата власти, борьбы с сепаратистскими претензиями реакционного боярства, облегчала защиту рубежей Русского государства. В этом заключалось прогрессивное содержание реформ периода опричнины. Но опричнина была и средством подавления угнетенного крестьянства, она проводилась правительством за счет усиления феодально-крепостнического гнета и являлась одним из значительных факторов, вызвавших дальнейшее углубление классовых противоречий и развитие классовой борьбы в стране".
В конце жизни, А. А. Зимин пересмотрел свои взгляды в сторону сугубо отрицательной оценки опричнины, видя в «кровавом зареве опричнины» крайнее проявление крепостнических и деспотических тенденций в противовес предбуржуазным. Эти позиции развили его ученик В. Б. Кобрин и ученик последнего А. Л. Юрганов. Опираясь на конкретные исследования, начавшиеся еще до войны и проведенные в особенности С. Б. Веселовским и А. А. Зиминым (и продолженные В. Б. Кобриным), они показали, что теория о разгроме в результате опричнины вотчинного землевладения — миф.
В. Б. Кобрин обращает внимание на мрачноватый, но удачный, по мнению историка, каламбур в повествовании Курбского: опричников князь называл кромешниками; в аду же, как считалось, господствовала «тьма кромешная». Опричники стали у Курбского адовым воинством.
По мнению В. Б. Кобрина, опричнина объективно укрепила централизацию (что "Избранная рада пыталась сделать методом постепенных структурных реформ), покончила с остатками удельной системы и независимостью церкви. При этом опричные грабежи, убийства, вымогательства и прочие бесчинства привели к полному разорению Руси, зафиксированному в переписных книгах и сравнимому с последствиями вражеского нашествия. Главный результат опричнины, по Кобрину, это утверждение самодержавия в крайне деспотических формах, а опосредованно также утверждение крепостничества. Наконец, опричнина и террор, по Кобрину, подточили нравственные устои русского общества, уничтожили чувство собственного достоинства, самостоятельности, ответственности.
Личность Ивана IV.
Иван рос в обстановке дворцовых переворотов, борьбы за власть враждующих между собой боярских родов Шуйских и Бельских. Поэтому сложилось мнение, что убийства, интриги и насилия, окружавшие его, способствовали развитию в нём подозрительности, мстительности и жестокости. С. Соловьёв анализируя влияние нравов эпохи на характер Ивана IV отмечает, что он «не сознал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что еще хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам».
Однако, в эпоху Избранной Рады царя характеризовали восторженно. Один из современников пишет, что Иван соблюдал себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: „Да властвую, как Всевышний указал властвовать своим истинным Помазанникам!“ Суд нелицеприятный, безопасность каждого и общая, целость порученных ему государств, торжество веры, свобода христиан есть всегдашняя дума его. Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских… Ласковый к вельможам и народу — любя, награждая всех по достоинству — щедростью искореняя бедность, а зло — примером добра, сей Богом урождённый Царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: „Ты еси Царь правды!“»
Посол Даниил Принц из Бухова пишет о Иване: «Он так склонен к гневу, что находясь в нём, испускает пену, словно конь, и приходит как бы в безумие; в таком состоянии он бесится также и на встречных. Когда он за столом, то по его правую руку садится старший сын. Сам он грубых нравов; ибо он опирается локтями на стол, и так как не употребляет никаких тарелок, то ест пищу, взяв её руками, а иногда недоеденное кладет опять назад в чашку Прежде чем пить или есть что-нибудь из предложенного, он обыкновенно знаменует себя большим крестом и взирает на повешенные образа Девы Марии и Святого Николая.»
Внешне по отзывам современников, Иван был сухощав, был высокого роста около 180 см и имел хорошее телосложение. Глаза Ивана были голубые с проницательным взглядом, хотя во второй половине его царствования отмечают уже мрачное и угрюмое лицо. Царь брил голову, носил большие усы и густую рыжеватую бороду, которая сильно поседела к концу его царствования.
Советский учёный М. М. Герасимов использовал разработанную им методику для восстановления внешности Ивана Грозного по сохранившемуся черепу и скелету. По результатам исследования можно сказать, что «к 54 годам царь был уже стариком, лицо его было покрыто глубокими морщинами, под глазами — огромные мешки. Ясно выраженная асимметрия (левый глаз, ключица и лопатка были значительно больше правых), тяжелый нос потомка Палеологов, брезгливо-чувственный рот придавали ему малопривлекательный вид.»
Количество жен Ивана Грозного точно не установлено, у историков упоминаются имена восьми женщин, считавшихся жёнами Ивана IV. Из них только первые четыре являются «венчанными», то есть законными с точки зрения церковного права.
Возможным объяснением многочисленности браков, не свойственной для того времени, является предположение К. Валишевского, что Иоанн был большим любителем женщин, но он в то же время был и большим педантом в соблюдении религиозных обрядов и стремился обладать женщиной только как законный муж. С другой стороны Иван характеризуется как большой любитель женщин. Сам он в духовной грамоте признавал за собой и „блуд“ просто, и „чрезъестественные блужения“ в частности.
От первой жены Анастасии Романовой у Ивана родились: Анна (скончалась в 11 месячном возрасте), Мария, Евдокия, Дмитрий (погиб во младенчестве), Иван и Фёдор
От второй жены Марии Темрюковны - Сын Василий (прожил всего несколько месяцев)
Следующая цитата
В Центре документального кино в рамках совместного проекта Фонда Егора Гайдара и Вольного исторического общества «Исторический момент» состоялась дискуссия на тему «Опричнина: террор или реформа?», участниками которой стали старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Владислав Назаров и профессор исторического факультета МГУ Дмитрий Володихин. Ведущим беседы выступил историк и телеведущий Николай Сванидзе. «Лента.ру» публикует основные тезисы выступлений историков.
Назаров: Опричнина не была в чистом виде ни террором, ни тем более реформой. Любая реформа предполагает введение неких новшеств в политическом или социальном устройстве страны. Здесь не было ничего подобного. Наоборот, опричнина по внешним признакам представляла собой возврат к устаревшим для середины XVI века архаичным способам государственного управления Московского великого княжества рубежа XIV-XV веков. Именно в годы опричнины и «особого двора» Ивана Грозного (последние 10 лет его правления) самодержавная монархия на Руси приобрела форму деспотии, а на последнем этапе опричнины превратилась в террористическую деспотию. Это было весьма своеобразным явлением русской социально-политической жизни, которое совершенно не было связано ни с укреплением централизованной государственной власти, ни с борьбой с реальным или мнимым сепаратизмом удельных князей и всесилием аристократии, ни со становлением абсолютизма.
Если судить об опричнине по ее катастрофическим последствиям, то ясно, что она была сугубо отрицательным явлением в жизни России. Она привела не только к экономическому упадку и поражению в многолетней Ливонской войне, но и к началу того системного кризиса государства и общества, который в начале XVII века вылился в Смуту.
Правда другим, хотя и непредвиденным, результатом разделения государства на «опричную» территорию и «земщину» стало усиление в последней «земских начал». В том числе заметно возросла роль земской Боярской думы в текущем государственном управлении земскими территориями, а также усилилось выборное начало в отдельных регионах страны. Эти навыки самоорганизации очень пригодятся русскому обществу в годы Смуты, когда возникший в 1611 году и действовавший на протяжении трех лет «Совет всея земли» переломит весь ход этой первой гражданской войны в истории России.
Володихин: Опричнина имела все признаки реформы в аппарате управления и армии, хотя и проводимой террористическими методами.
Как только при Иване III сложилось единое Московское государство, политическая власть в нем была разделена между монархией и аристократией, причем соотношение сил между ними в разные времена постоянно колебалось то в одну, то в другую сторону. В детство и юность Ивана Грозного в силу разных причин влияние аристократии значительно увеличилось. Когда Иван вырос и стал царем, между ним и аристократией сложилось хрупкое равновесие, хотя монархия желала вернуть себе утерянные полномочия, а князья с боярами, наоборот, были настроены расширить свои права и привилегии. Этот политический баланс держался до 1564 года, когда сначала в ходе Ливонской войны Россия потерпела крупное поражение в битве на Уле, затем в Литву сбежал князь Андрей Курбский, а в конце года с трудом удалось остановить крымскотатарское нашествие на Рязанщину.
В результате спазма военных неудач Иван Грозный решился на реформу, в ходе которой часть государства (опричнина) выделил в свое личное управление. В ней он решил создать мобильную, хорошо управляемую и подконтрольную только себе армию. Первоначально никакого террора в духе НКВД образца 1937 года царь не планировал, и в первые три года опричнины (1565-1568 годы) не было массовых казней. Но по мере территориального и административного ее разрастания, а также конфискации земель у прежних владельцев на рубеже 1567-1568 годов в обществе усилилось социальное напряжение, породившее насилие, которое продолжалось до 1571 года.
Опричнина не выполнила поставленных перед нею задач. Опричное войско оказалось малоэффективным на поле боя, в ходе Ливонской войны ему пришлось действовать совместно с земскими полками. Террористические методы подавления сопротивления внутренней политики Ивана Грозного в условиях ведения войны принесли стране только вред.
Поэтому хотя опричнина имела смысл и социальную базу (конфликтовавшие с высшей титулованной знатью старомосковские бояре, второстепенная княжеская аристократия и часть служилого дворянства), но по методам она была слишком поспешной и кровавой, к тому же не достигшей своих целей.
Единственным более или менее положительным результатом опричнины стало некоторое обновление политической элиты и воеводского корпуса. Кстати, в дальнейшем русское самодержавие продолжит эту политику, только иными, более гуманными способами. И первые Романовы, и Петр I, и следующие императоры последовательно будут отстранять от власти титулованную аристократию и окружать себя худородными, но деятельными людьми.
Возвращение Ивана Грозного из казанского похода Изображение: Russian Look / Global Look
Назаров: Когда говорят о злоупотреблениях и воровстве бояр, которые якобы стремился пресечь Иван Грозный, то это как минимум не совсем корректно, потому что средневековое общество сильно отличалось от нынешнего. Коррупции в современном понимании среди аристократов тогда не было, хотя практику насильственного перераспределения земель и отъема вотчин и поместий вполне уместно сравнивать с так знакомыми нам рейдерскими захватами.
Володихин: К сожалению, очень мало сохранилось источников о нашей древней истории, в том числе XVI века. Есть отдельные противоречивые сведения, достоверность которых весьма сомнительна. Некоторые из них свидетельствуют о том, что бояре действительно занимались казнокрадством, другие опровергают это. Как было на самом деле, мы, вероятно, не узнаем уже никогда. Вполне возможно, что эти обвинения были обоснованны.
Володихин: Документально зафиксировано, что за годы опричнины были убиты более 4 тысяч человек. Возможно, число погибших превышает эту цифру, но не существенно. Много это или мало? Для Московского государства XVI века это чудовищно много. Дело в том, что до Ивана Грозного в политической культуре Московской Руси никогда не практиковались массовые казни, да еще и совершаемые с особой жестокостью. За время правления Ивана III и Василия III (дед и отец Ивана Грозного — прим. «Ленты.ру») зафиксированы единичные случаи применения смертной казни, которые касались в основном опальных царедворцев и еретиков.
В ходе первой волны опричного террора, которая началась зимой 1567-1568 годов и продолжалась несколько месяцев, погибли более 400 человек. Для традиций московской политической культуры это было подобно темному фэнтези. Но уже число жертв северного карательного похода на Торжок, Новгород и Псков исчислялось тысячами.
Массовый государственный террор, конечно же, был. Какие бы задачи он ни выполнял, оправдывать его преступно и глупо. Но изначально опричнина создавалась не для этого. Она должна была решать другие задачи, с которыми не справилась. Поэтому в 1572 году царь упразднил опричнину.
Для тогдашнего русского общества опричнина была шоком. Практику массового государственного террора Иван IV Грозный позаимствовал в Западной Европе, где в то время массовое кровопролитие было в порядке вещей (казни протестантов в Англии при Марии I Кровавой, убийства дворян в Швеции при Эрике XIV Безумном, Варфоломеевская ночь во Франции).
Читайте также: