Ангел западного окна цитаты
Обновлено: 18.05.2024
Должно быть, истина чересчур проста, чтобы ее постичь, не сходя с места.
Густав Майринк, из книги «Зеленый лик»Я жестоко упрекал себя в том, что всё время видел в Ляпондере только убийцу и не замечал человека.
Густав Майринк, из книги «Голем»Все на земле не что иное, как вечный символ в одеянии из праха.
Густав Майринк, из книги «Голем»Человеку найти свою пару более трудно, чем Моисею было сотворять чудо в Красном море.
Густав Майринк, из книги «Зеленый лик»Предрекать конец света – дело неблагодарное. Это делали так часто, что подобные пророчества мало кого убеждают.
Густав Майринк, из книги «Зеленый лик»— Как известно, экселенц, серьезно говорят лишь тупицы. Тот, кто не способен в иронии видеть серьезное, тот так же не способен иронически воспринимать ложную серьезность, которую ханжа почитает за основу мужественности; такой обязательно станет жертвой мнимой восторженности и так называемых «жизненных идеалов». Высшая мудрость кутается в шутовские одежды! Почему? Да потому, что все, понятое и признанное однажды как одежда, и только как «одежда» — в том числе и тело, — поневоле может быть только шутовской одеждой.
Густав Майринк, из книги «Вальпургиева ночь»Мы, люди, не чисты, и часто требуется долгий пост, пока не станет внятен тихий шёпот нашей души.
Густав Майринк, из книги «Голем»Непостижимый дух греха бродит по этим улицам днем и ночью и ищет воплощения. Он висит в воздухе, но мы не видим его. Он вдруг внедряется в какую-нибудь человеческую душу – мы и не знаем этого – то тут, то там – и прежде, чем мы можем опомниться, он уже теряет форму, и все исчезает.
Густав Майринк, из книги «Голем»Солнце зажгло в душе смертных желание радостей и, наконец, подавило их проклятьем — создавать, в поте лица, преходящие вещи и снова разрушать их, а луна — тайный источник всех земных форм — затемнила их взор обманчивым блеском, так что они стали гонятся за фантомами и перенесли во вне — в ощутимое — то, что должны были созерцать духовно.
Густав Майринк, из книги «Четверо лунных братьев»Разве вы не чувствуете, что нельзя помогать душе, — ослепшей, ощупью, своими особенными, таинственными путями стремящейся к свету, — может быть к новому, более яркому.
Густав Майринк, из книги «Болонские слезки»Он мне все рассказал. От переполненного сердца. И то, что вы дали ему денег. — Гиллель смотрел на меня пронизывающим взглядом и странно как-то подчеркивал каждое слово, но я не понял, чего он добивался. — Конечно, это прольет с неба несколько капель счастья. и. и. в. данном случае, это не повредит, но. — он на секунду задумался, — но иногда этим создается тяжелое страдание и для себя и для других. Вовсе не так легко оказывать помощь, как вы думаете, милый друг. Так было бы очень легко спасти мир. Вы не согласны?
Густав Майринк, из книги «Голем»Жил-был человек, который так сильно разочаровался в жизни, что порешил никогда больше не вставать с постели. А всякий раз, когда спать было уже невмоготу, переворачивался на другой бок и снова засыпал.
Густав Майринк, из книги «Лихорадка»Грязь на чулках прощают только победителю.
Густав Майринк, из книги «Ангел западного окна»Именно так, — ласково сказал Гиллель, — лечить всех людей из одной ложки — это привилегия врачей. Вопрошающий получает тот ответ, который ему нужен, иначе люди не шли бы по путям своих стремлений. Вы думаете, что наши еврейские книги просто по прихоти написаны только согласными буквами? Каждый должен для самого себя подыскать к ним тайные гласные, которые открывают только ему одному понятный смысл — иначе живое слово обратилось бы в мертвую догму.
Густав Майринк, из книги «Голем»Однажды в поздний ночной час мне пришлось наблюдать, как в обрывки бумаги, разбросанные по безлюдной площади, словно дьявол вселился — стоя под прикрытием домов, я не замечал ветра, — в дикий ярости носились они по кругу, преследуя друг друга, как будто этим хороводом хотели заклясть смерть, а потом ни с того ни с сего, казалось, успокаивались и, опустошенные, бессильно падали на землю, но лишь на мгновение, ибо уже в следующее на них вдруг снова что-то находило, и грязные, истерзанные клочья, охваченные безумным и бессмысленным бешенством, принимались кружиться в стремительном вихре и то, словно заговорщики, сбивались в кучу в какой-нибудь темной подворотне, то, одержимые новым приступом беспричинной злобы, внезапно бросались врассыпную; наконец, заметив меня, невольного свидетеля их жестоких игрищ, они почли за лучшее ретироваться и, зловеще шурша бумажными крыльями, поспешно скрылись за углом.
Густав Майринк, из книги «Голем»Человек чести должен говорить холодно, отстраненно, избегая пафоса великих страстей, которые так любят провинциальные проститутки и. и начинающие поэты.
Густав Майринк, из книги «Произведение в алом»Что если стремление помочь было наружно чистым? Не скрывается ли в нем тайная ложь: себялюбивое, бессознательное желание наслаждаться ролью спасителя?
Густав Майринк, из книги «Голем»Кто умеет искать, того не обмануть. Нет такой лжи, в которой не таилась бы правда.
Густав Майринк, из книги «Зеленый лик»Вы живете пятьдесят лет, из них десять лет у вас крадет школа: остается сорок. И двадцать пожирает сон: остается двадцать. И десять — заботы: остается десять. И пять лет идет дождь: остается пять. Из них вы четыре проводите в страхе перед «завтра»; итак, вы живете один год — может быть! Почему вы не хотите умереть?!Смерть хороша. Там покой, всегда покой. И никаких забот о завтрашнем дне. Там безмолвное настоящее, какого вы не знаете, там нет ни ранее, ни позднее. Там безмолвное, настоящее, какого вы не знаете!
Густав Майринк, из книги «Bal Macabre»Пространство и время — пустые фикции, что подтверждают предметы старины, древности той или иной эпохи, дожившие до наших дней. Только мы, люди, привязаны к времени и пространству.
Nigredo – Albedo – Rubedo*
«Ангел Западного окна» Густав Майринк
Тот, кому дьявол насильно не выкрутит шею в обратную сторону, в своем непрерывном странствии в царство мертвых никогда не узрит восхода. Тот, кто жаждет вершины, должен сойти в бездну, только тогда низшее станет высшим.
Впервые познакомившись с творчеством этого загадочного австрийца (а может немца или поляка?) лет 15 назад, я навсегда отложил на дальнюю полку разных Стивенов Кингов и прочих представителей современной «мистической» литературы. Потому что все они показались лишь жалкой калькой, каким-то неумелым детским подражанием творчеству мастера (да не будут на меня в обиде искренние и преданные поклонники Стивена Кинга). По страницам всех его романов шествуют загадочные и немного мрачные русские, еще более загадочные иудеи и конечно же Прага, Прага, Прага. Город, который можно полюбить заочно даже только читая эти книги. Именно благодаря Густаву Майринку я познакомился с еще одним его великим современником и тоже австрийцем – Францем Кафкой. Оба они со временем стали, если не идеалом, то, во всяком случае, эталоном того что я больше всего ценю в литературе, одной из основ формирующегося мировоззрения. Решив спустя столько лет вернуться к творчеству Майринка, я еще раз убедился в незыблемости этих эталонов, а также, в том, что впервые прочитав этот роман, ровным счетом ничего не понял, хоть и был безвозвратно им очарован. Простите за такое лирическое отступление от рецензии.
Принято считать, что древние алхимики кропотливо трудились в своих тайных лабораториях над превращением неблагородных металлов в золото, мечтали обрести «философский камень» необходимый для столь желанного преображения. Попутно открыв множество полезных свойств и законов, они, в конечном итоге, заложили начало современной химии, а также обогатили своими знаниями многие другие науки. Но не зря алхимию именовали также «искусством королей» или «великим деланием», поскольку у алхимиков была и другая, гораздо менее меркантильная и сиюминутная цель – преображение самого человека, его темной, тленной природы в вечное, светоносное, божественное существо.
Насколько известно современному человечеству, философский камень так и не был найден, не говоря уже о рецепте преображения сущности. Алхимия нынче признанна лженаукой, но из глубины веков, со страниц старинных фолиантов продолжает будоражить умы своими тайнами. А вдруг им все-таки удалось? Ответ вряд ли когда-нибудь будет найден или, по крайне мере, озвучен всенародно. Но ведь это не повод перестать задавать вопросы? И тем, кто продолжает спрашивать, стоит ознакомиться с «алхимическим» романом Густава Майринка «Ангел Западного окна». Здесь можно встретить прообразы, ставшие впоследствии героями произведений совсем иных авторов. Например, не секрет, что Михаил Афанасьевич Булгаков вдохновлялся, в частности, персонажами и идеями Майринка при написании «Мастера и Маргариты». Многие герои легко узнаваемы в хорошо знакомых русскому читателю Воланде, Коровьеве и даже самом Мастере (чем не алхимик?!) вместе с Маргаритой.
«Мы, люди, не знаем, кто мы есть. Самих себя мы привыкли воспринимать в определенной «упаковке», той, которая ежедневно смотрит на нас из зеркала и которую нам угодно называть своим Я. О, нас нисколько не беспокоит то, что нам знакома лишь обертка пакета со странными надписями: отправитель – родители, адресат – могила; бандероль из неизвестности в неизвестность, снабженная различными почтовыми штемпелями – "ценная" или. ну, это уж как решит наше тщеславие.
Но что знаем мы, пакеты, о содержимом посылки?
Передо мной повелительница мира сего — коварная, лицемерная усмешка на украденном лике святой; одновременно я вижу её со спины, и там она с головы до пят нагая, и в ней, как в разверстой могиле, кишмя кишат гадюки, жабы, черви, пиявки и отвратительные насекомые. Да, такова она: с лицевой стороны, с фасада — сама богиня, окутанная благовониями, с обратной же от нее разит безнадёжным могильным смрадом, здесь царят ужас и смерть
Но, тем не менее, главная цель романа состоит вовсе не в нагнетании загробной атмосферы. Несмотря на всю черноту она светла, негасима и вечна, как чаянья древних алхимиков. Ведь первой стадией их искусства тоже является «Nigredo» – чернота и разложение, но с той лишь целью, чтобы пройдя через очистительную огненную стихию на последней ступени трансмутаций обрести философский камень, вечную жизнь в единении духа и тела. Только не многие способны дойти до последней стадии. Не каждый переживет очищение огнем и поднимется из бездны колодца Святого Патрика, сразившись с тьмой снаружи и внутри самого себя.
Рискнете?
P.S.
* Нигредо, Альбедо, Рубедо (лат. Nigredo, Albedo, Rubedo) – три алхимические стадии Великого Делания или создания философского камня. Нигредо – «чернота». Полное разложение либо первый этап. Альбедо – «белый цвет». Эту стадию называют также «белый труд», возрождение. Рубедо – «краснота» заключительный этап, заключающийся в слиянии духа и материи, обретении философского камня.
P.P.S.
Для решившихся встать на путь «алхимиков от литературы» и познакомиться с творчеством Густава Майринка подробнее, рекомендую все же начать не с «Ангела Западного окна», являющегося финальным аккордом всего творчества автора, а с более ранних и не таких тяжеловесных работ. В обязательную программу входит «Голем», «Белый доминиканец» и «Вальпургиева ночь». Удачных вам поисков.
Следующая цитата
Гу́став Ма́йринк — австрийский писатель-экспрессионист, драматург, переводчик и банкир. Всемирную славу ему принёс роман «Голем», который стал одним из первых бестселлеров XX века. Майринк наряду с Кафкой и Перуцем сделал знаменитой пражскую литературную школу.
Род деятельности: драматург , переводчик , писатель Дата рождения: 19.01.1868 Дата смерти: 04.12.1932 (64) Книги:Что, если не Творец создал воображение, а воображение — Творца, ведь в таком случае человек — лишь жертва своих собственных иллюзий?
Добавил Leveller 10.11.12- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Так глубоко ненавидеть, как я, мы можем только то, что является частью нас самих.
Добавила Αικατερίνη 09.06.13- Скопировать
- Сообщить об ошибке
. стоит только высказать мысль, как она приобретает уже отвратительный привкус земного.
Добавил Kabuto 01.03.12- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Тот, кто слишком резко меняет благодатную тьму на сияние дня, рискует испортить зрение.
Добавила Shvankmayerova 25.02.12- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Когда люди подымаются с ложа сна, они воображают, что они развеяли сон, и не знают, что становятся жертвой своих чувств, что делаются добычей нового сна, более глубокого, чем тот, из которого они только что вышли.
Добавила prague_train 26.01.14- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Существует предание, что однажды три человека спустились в царство тьмы, один сошел с ума, другой ослеп, и только третий, Рабби-бен-Акиба, вернулся невредимым и рассказал, что он встретил самого себя.
Добавила Αικατερίνη 02.02.14- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Любовь — это для черни, аристократична только ненависть!
Добавил Leveller 11.11.12- Скопировать
- Сообщить об ошибке
- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Предрекать конец света – дело неблагодарное. Это делали так часто, что подобные пророчества мало кого убеждают.
Добавила Sylvia 27.01.16- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Пространство и время — пустые фикции, что подтверждают предметы старины, древности той или иной эпохи, дожившие до наших дней. Только мы, люди, привязаны к времени и пространству.
Добавил Leveller 10.11.12- Скопировать
- Сообщить об ошибке
Вы живете пятьдесят лет, из них десять лет у вас крадет школа: остается сорок.
И двадцать пожирает сон: остается двадцать.
И десять — заботы: остается десять.
И пять лет идет дождь: остается пять.
Из них вы четыре проводите в страхе перед «завтра»; итак, вы живете один год — может быть!
Почему вы не хотите умереть?!
Смерть хороша.
Там покой, всегда покой.
И никаких забот о завтрашнем дне.
Там безмолвное настоящее, какого вы не знаете, там нет ни ранее, ни позднее.
Там безмолвное, настоящее, какого вы не знаете!
Следующая цитата
"Ангел западного окна" – роман уникальный, воссоздающий универсум, хаотичный, завораживающий мир иллюзий и фантастических грез, роман о смерти человека и о бессмертии человеческого духа. Задуманный как итог всего творчества, последний роман мастера мистической прозы наполнен отзвуками созданных раннее текстов. Здесь есть и Прага, ставшая почти персонажем его произведений, и еврейское гетто, представленное, как в первом романе Майринка "Голем", моделью всего человечества.
Следующая цитата
Verificetur in aeternis (удостоверено вечностью -лат.) - следовало бы оттиснуть на обложке последнего романа Густава Майринка, ибо "Ангел Западного окна", бесспорно, лучшее из того, что когда-либо было написано об алхимии, - "не той сугубо практической алхимии, которая занята единственно превращением неблагородных металлов в золото, а того сокровенного искусства королей, которое трансмутирует самого человека, его темную, тленную природу, в вечное, светоносное, уже никогда не теряющее сознание своего Я существо". Основной композиционной линией своего произведения Майринк избирает герметическую одиссею Джона Ди, одного из самых впечатляющих примеров "универсального ума" эпохи Возрождения: математик, за три века до Лобачевского говоривший о четвертом измерении, выдающийся лингвист, космограф, алхимик и придворный астролог Елизаветы I. Нет, австрийский писатель не собирался "осчастливить мир еще одним историческим романом", он просто решил написать "двойной роман": "привить" Джона Ди к его далекому потомку, или, если угодно, "привить" XVI век к веку XX. Майринк, для которого эзотерическое знание всегда служило источником вдохновения, столь искусно уравновесил в сложной полифонической структуре текста такие, казалось бы, далекие традиции, как герметизм и тантра, каббала и кельтские культы, что это нисколько не нарушило гармонию литературной композиции, - напротив, сделало "Ангела Западного окна" самым совершенным произведением писателя.
Книга снабжена обширным комментирующим аппаратом, в который наряду с вступительной статьей и комментариями переводчика в качестве приложения включены наиболее интересные материалы из предшествующих изданий романа, позволяющие не только взглянуть на этот шедевр "фантастической реальности" с различных, иногда диаметрально противоположных ракурсов, но и разобраться, "где в этой похожей на лабиринт книге кончается фантазия и начинается реальность". Показать
Читайте также: