Театральные анекдоты и байки
Обновлено: 22.11.2024
В спектакле Театра на Таганке "Товарищ, верь!" по письмам Пушкина на сцене стоял возок с множеством окошек и дверей, из которых появлялись актеры, игравшие Пушкина в разных ипостасях - "Пушкиных" в спектакле было аж четыре. Вот один из них, Рамзес Джабраилов, открывает свое окошечко и вместо фразы: "На крыльях вымысла носимый ум улетал за край земли!" - произносит: "На крыльях вынесла. мосиный. ун уметал. закрал, . ЗАКРЫЛ!" И действительно с досадой захлопнул окошечко. Действие остановилось: на глазах зрителя возок долго трясся от хохота сидящих внутри остальных "Пушкиных", а потом все дверцы открылись, и "Пушкины" бросились врассыпную за кулисы - дохохатывать!
Евгений Евстигнеев в спектакле по пьесе Шатрова "Большевики" выйдя от только что раненного Ленина в зал, где заседала вся большевистская верхушка, вместо фразы: "У Ленина лоб желтый, восковой. " он сообщил: "У Ленина. жоп желтый. ". Спектакль надолго остановился. "Легендарные комиссары" расползлись за кулисы и не хотели возвращаться.
В некой пьесе про пограничников исполнитель главной роли вместо: ". Я отличный певун и плясун!" - радостно и громко прокричал в зал: "Я отличный писун и плевун!"
Однажды в "Евгении Онегине" секундант перепутал пистолеты и подал заряженный Ленскому. Ленский выстрелил, Онегин от неожиданности упал. Ленский, чтобы как-то заполнить понятную паузу, спел известную фразу Онегина: "Убит!". Секундант в замешательстве добавил: "Убит, да не тот".
– Провинциальный театр не нашел статиста на роль покойника в гробу. Наняли отставного солдата. Немолодого, бывалого и с роскошными усами. Ну, идет спектакль. Солдат лежит в гробу. По бокам, как положено, стоят две свечки. Свечи горят, и одна из них капает на шикарный солдатский ус. Тут "покойник" поднялся, загасил свечу и преспокойно улегся обратно в гроб.
– Молодой актер впервые участвует в постановке, при чем здесь же играет маститый актер, роль молодого – мала, выйти к маститому на сцену и сказать что-то вроде "кушать подано!", и все! Молодой человек очень нервничает, все-таки с метром в одной сцене, жутко переволновавшись, в полубеспамятстве выходит на сцену и видит немного округлившиеся глаза пожилого партнера, понимает, что что-то не так, совсем теряется, бормочет свою фразу и вылетает со сцены. После спектакля известный актер вызывает его к себе в гримерную, еле живой молодой предстает пред очами мэтра и слышит: "Батенька, ну что ж вы так? Это еще ничего было, когда вы вошли в окно, но когда вы ВЫШЛИ В КАМИН!".
– Игралась в театре некая героическая музыкальная драма - с любовью, смертями и прочей патетикой. И вот за несколько часов до спектакля обнаруживается, что местная прима объелась мороженого и заглавную партию петь никак не может. Голос сел. Как говорится, всерьез и надолго. Режиссер - в панике: билетов, как на грех, раскупили много. И тут. в общем, совсем как в голливудском сюжете на тему "Так становятся звездами". Является к режиссеру одна молоденькая хористочка и заявляет, что она всю жизнь мечтала об этой роли, что она знает все арии, что она готова без единой репетиции все отпеть и отыграть, и т.д. , и т.п. Ну, режиссеру, в общем-то, деваться особо некуда. Он машет рукой и выпускает юное дарование на сцену. Но как только занавес поднялся и дарование открыло свой прелестный ротик, тут же обнаружилось, что голливудский сценарий в степях Украины ну никак не проходит. Поет юное создание прескверно, играет еще хуже. Режиссер за сценой мучается. Но не останавливать же спектакль, раз начали! Доходит дело до второго акта. Кульминация: героиня встречается со своим бывшим возлюбленным и в самый патетический момент призывает его: "Вбий мене!" (т.е. "убей меня!" - спектакль идет по-украински). И герой должен совершить свое черное дело. Ну, юное дарование на сцене, как положено, раскидывает руки и восклицает: "вбий мене!". Герой бросается на нее с бутафорским ножом и тут. Надо полагать, что лицо у артиста и вправду было зверское - намучился с партнершей за спектакль! Но так или иначе, а юная хористочка испугалась всерьез. И в последний момент отскочила в сторону. А стало быть, и не дала себя заколоть - как по роли положено. Оба стоят. Что делать - никто не знает. В конце концов хористочка решает продолжить с той же точки. Опять раскидывает руки и кричит: "вбий мене!". Герой - на нее. А она, с перепугу - опять в сторону! В общем, повторилась история и в третий раз. Но тут уже герой изловчился, отловил-таки девицу и, как положено по роли, "убил". В этот момент за сценой должен был грянуть патетический хор. Но хор не грянул. Не грянул он потому, что все хористы и хористки стояли, согнувшись пополам, или катались по сцене (за задником) в припадке неудержимого хохота. А хохотали они потому, что режиссер спектакля, стоя рядом с ними и видя, что творится на сцене, стал биться головой о ближайшую трубу и приговаривать: "Поймай ее, суку, и убей! Поймай ее, суку, и убей!".
Вот до чего доводит людей искусство.
– Такой случай. "Бесприданница" Островского. Премьера, первый спектакль. По спектаклю, Карандышев отговаривает текст: "Так не доставайся же ты никому" и стреляет в Ларису из пистолета, Лариса падает. А выстрел обеспечивался в то время так: реквизитор за кулисами, на реплику, бьет молотком по специальной гильзе, гильза бухает – Лариса падает. Премьера, ля, ля тополя. "Так не доставайся же ты никому", наводит пистолет, у этого за кулисами осечка, выстрела нет. Актер: "Так вот умри ж!" перезаряжает, наводит пистолет второй раз, за кулисами вторая осечка. Карандышев перезаряжает в третий раз: "Я убью тебя!", третья осечка. Лариса стоит. Вдруг из зала крик: "Гранатой ее глуши!". Занавес, спектакль сорвался, зрителям вернули деньги. Режиссер час бегал по театру за реквизитором с криком: "Убью, сволочь. ". На следующий день, вечером, опять "Бесприданница", с утра разбор вчерашнего полета: мат-перемат, все на реквизитора катят, тот оправдывается: "Но ведь не я гильзы делал, ну сырые в партии попались, но много же народу рядом, видите же, что происходит, можно же помочь, там у суфлера пьеса под рукой: шмякнул ей об стол, все оно какой-никакой выстрел, монтировщик там доской врезал обо что-нибудь, осветитель лампочку мог разбить, ну любой резкий звук, она бы поняла, что это выстрел, и упала бы". Вечером спектакль, все нормально, доходит до смерти Ларисы, Карандышев: "Так не доставайся же ты никому!", наводит пистолет, у реквизитора опять осечка. Вдруг, с паузой в секунду, из разных концов за кулисами раздается неимоверный грохот: суфлер лупит пьесой об стол, монты – молотками по железу, осветитель бьет лампочку. Лариса явно не понимает, что это выстрел, ибо на выстрел эта беда никак не походит, и продолжает стоять. Из зала крик: "Тебе ж вчера сказали, гранатой ее глуши!".
– В одном из небольших гоpодов театp пpоездом давал "Гpозy" Остpовского. Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобpосания тела в pекy. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, споpтзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и т. п. В одном месте им пpедложили батyт. Делать нечего, взяли, но в сyматохе (или намеpенно) забыли пpедyпpедить актpисy. И вот пpедставьте себе сценy: геpоиня с кpиком бpосается в pекy. и вылетает обpатно. С кpиком. И так несколько pаз. Актеpы с тpyдом сдеpживаются (сцена тpагическая), зpители в тpансе. В этот момент один из стоящих на сцене с пpоизносит:
– Да. Hе пpинимает матyшка-Волга.
Актеpы, коpчась, падают, актpиса визжит, зpители сползают с кpесел.
– Одно время в театрах было запрещено пользоваться стартовыми пистолетами. Категорически приписывалось пользоваться на сцене макетами оружия, а выстрелы подавать из-за кулис. В одном театре на краю каменоломни стоит связанный комсомолец, а фашист целится в него из пистолета. Помреж за кулисами замешкался. Выстрела нет и нет. Фашист ждал-ждал и в недоумении почесал себе висок дулом пистолета. В этот самый момент грянула хлопушка помрежа! "Фашист", будучи артистом реалистической школы, рухнул замертво. Тогда комсомолец, понимая что вся ответственность за финал легла на него, с криком "Живым не дамся!" бросается в штольню. Занавес.
Однажды один известный конферансье подбежал на концерте к замечательной певице Маквале Касрашвили: "Лапулек, быстренько-быстренько: как вас объявить? Я люблю, чтобы ориганальненько. " "Ну. не надо ничего придумывать, - ответила Маквала. - Просто скажите: "Солистка Большого Театра Союза ССР, народная артистка Грузинской ССР М
Следующий анекдот
* * *
В конце 80-х годов позапрошлого века в Петербурге с большим успехом шел балет Пуни «Дочь фараона», поставленный Мариусом Петипа. В первом акте фигурировал лев, который сначала шествовал по скале, а потом, убитый стрелой охотника, падал вниз. Льва изображал постоянный статист. Однажды он заболел, и его пришлось срочно заменить другим статистом.
Спектакль начался. Вначале все шло прекрасно. Лев важно прошелся по скале. Охотник выстрелил, стрела полетела… И вот здесь вышла заминка. Пораженный стрелой лев явно испугался высоты и в нерешительности топтался на краю скалы, виновато поглядывая на балетмейстера, в ужасе застывшего в кулисах.
Отчаявшийся Петипа показал льву кулак. И тут произошло чудо. Лев поднялся на задние лапы, перекрестился правой передней лапой — и прыгнул вниз.
* * *
Приезжает Папазян в провинциальный театр — играть Отелло. И выдают ему в качестве Дездемоны молоденькую дебютанточку. Она, естественно, волнуется. И вот подходит дело к сцене ее убиения. На сцене такая вся из себя целомудренная кровать под балдахином. И вот легла эта самая дебютантка за этим балдахином ногами не в ту сторону. Открывает Отелло с одной стороны балдахин — а там ноги. Ну — что поделать, закрыл Отелло балдахин и этак призадумался тяжко. А Дездемона сообразила, что лежит не в том направлении, и перелегла. Открывает Отелло балдахин с другой стороны, а там… опять ноги!
После чего продолжать трагедию было, как вы понимаете, уже невозможно.
* * *
В одном из небольших городов театр проездом давал «Грозу» Островского.
Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобросания тела в реку. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, спортзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и т. п. В одном месте им предложили батут. Делать нечего, взяли, но в суматохе забыли предупредить актрису. И вот представьте себе сцену: героиня с криком бросается в реку… и вылетает обратно. С криком… И так несколько раз… Актеры с трудом сдерживаются (сцена-то трагическая), зрители начинают ржать. В этот момент один из стоящих на сцене произносит:
— Да… Не принимает матушка-Волга…
Актеры, корчась, падают, актриса визжит, зрители сползают с кресел…
* * *
По спектаклю, Карандышев отговаривает текст: «Так не доставайся же ты никому!» — и стреляет в Ларису из пистолета, Лариса падает. А выстрел обеспечивался в то время так: реквизитор за кулисами, на реплику, бьет молотком по специальной гильзе, гильза бухает — Лариса падает.
Премьера. «Так не доставайся же ты никому!» – актёр наводит пистолет, у реквизитора за кулисами осечка, выстрела нет…
Актёр перезаряжает, наводит пистолет второй раз, за кулисами вторая осечка.
Карандышев перезаряжает в третий раз: «Я убью тебя!», — третья осечка.
Лариса стоит. Вдруг из зала крик: «Гранатой ее глуши!».
Занавес, спектакль сорвался, зрителям вернули деньги. Режиссер час бегал по театру за реквизитором с криком: «Убью, сволочь. ».
На следующий день, вечером, опять «Бесприданница», с утра разбор вчерашнего полета: мат-перемат, все на реквизитора катят, тот оправдывается: «Но ведь не я гильзы делал, ну сырые в партии попались, но много же народу рядом, видите же, что происходит, можно же помочь, там у суфлера пьеса под рукой: шмякнул ей об стол, все оно какой-никакой выстрел; монтировщик там доской врезал обо что-нибудь; осветитель лампочку мог разбить, — ну любой резкий звук, она бы поняла, что это выстрел, и упала бы».
Вечером спектакль, все нормально, доходит до смерти Ларисы. Карандышев: «Так не доставайся же ты никому!» — наводит пистолет, у реквизитора опять осечка.
Вдруг, с паузой в секунду, из разных концов за кулисами раздается неимоверный грохот: суфлер лупит пьесой об стол, монты — молотками по железу, осветитель бьет лампочку. Лариса явно не понимает, что это выстрел, ибо на выстрел эта беда никак не походит, и продолжает стоять. Из зала крик: «Тебе ж вчера сказали, гранатой ее глуши!»
* * *
Балет Минкуса «Дон Кихот» уже бог знает сколько времени благополучно идет на сцене питерского Мариинского театра. И вся история данного балета на данной сцене распадается на два периода: период «до» и период «после». Период «до» характеризовался тем, что Дон Кихот и Санчо Панса разъезжали по сцене соответственно на коне и на осле. И конь, и осел были живыми, настоящими, теплыми. Период «после» характеризуется тем, что Дон Кихот и Санчо Панса шляются по сцене пешком. Не славные идальго, а пилигримы какие-то. Куда подевались конь и осел? Сдохли? Сожраны хищниками?
Версии таинственного исчезновения со сцены коня и осла плодились, как грибы после дождя. Я же получил сведения о происшедшем от своего родственника, который работал осветителем в Мариинском театре. Он утверждает, что все было именно так. Не знаю. За что купил, как говорится, за то и продаю.
Итак, душераздирающий случай, поделивший историю спектакля на «до» и «после», произошел, кажется, в 1980 олимпийском году. До того дня на каждое представление «Дон Кихота» из цирка выписывались хорошо выдрессированные, привыкшие к публике конь и осел. Но в тот злосчастный день конь заболел. И администрация театра, совершенно не подумав о последствиях, арендовала коня из какой-то конноспортивной секции. Тоже хорошо вышколенное животное. М -да! Если бы только не одно но. Зверюга оказалась кобылой. Это обнаружилось только тогда, когда уже звучала увертюра. Что-либо менять было поздно.
Вы когда-нибудь пробовали в чем-либо убедить возжелавшего женской ласки осла? Легче научить таракана танцевать еврейские танцы.
В первом же совместном появлении на сцене Дон Кихота и Санчо Пансы осел, почуяв свеженькую кобылку, безумно возбудился. Издав истошный рев, он встал на дыбы, сбросив с себя Санчо. После этого из его подбрюшья начало вылезать нечто неимоверное по своим размерам и очень непристойное по своему внешнему виду. Осел начал забираться сзади на кобылу, которая явно не возражала против того, чтобы произвести на свет мула.
Дон Кихот, почуяв атаку с тыла, проявил чудеса джигитовки и каким-то диким прыжком слетел с седла. Санчо, спинным мозгом почувствовав, что сейчас произойдет, начал тянуть осла за хвост. Но проклятый ишак не сдавался. К этому моменту он уже находился в нужном отверстии на теле кобылы и работал с интенсивностью отбойного молотка.
Откуда-то из зала раздался истошный женский визг. Кто-то проорал: «Закройте занавес!» Дирижер механически продолжал размахивать руками, не отрывая глаз от творящегося на сцене безумия. Оркестранты развернули головы на 180 градусов и беззастенчиво пялились на сцену. Музыка издала пару предсмертных тактов и тихо сдохла, сменившись полоумным гоготом, доносившимся из оркестровой ямы. Пожарные начали раскатывать по сцене рукава с целью образумить распоясавшегося осла с помощью воды.
В общем, занавес закрыли только минуты через две. В течение этих двух минут на сцене прославленного Академического Театра имени Кирова наблюдалось следующее:
Ишак с победным ревом дотрахивает томно прикрывшую глаза кобылу. Санчо Панса тянет ишака за хвост, в результате чего вся сцена смахивает на перетягивание каната. В углу сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, сидит на полу совершенно обезумевший Дон Кихот. Пожарные, изнемогая от хохота, раскатывают шланги, а из-за кулис доносится вопль режиссера: «Скорее, суки. Скорее. Убью всех на х. » Из оркестровой ямы слышен уже даже не смех, а какое-то бульканье. Дирижер, поддавшись всеобщему буйству, приплясывает на своей подставке и откровенно болеет за осла.
Наконец занавес закрывается. Половина зала возмущается, треть (в основном старые девы) лежат в обмороке, остальные требуют открыть занавес, поскольку они, мол, заплатили деньги и имеют право все это досмотреть.
Все. На этом все и закончилось. На следующем представлении Дон Кихот и Санчо ходили пешком. Сколько голов полетело после этого злосчастного дня — неизвестно, да и не важно.
* * *
1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля «Собор Парижской Богоматери». Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актеру Степану Петровичу (имя изменено). Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат, через всю сцену. Но был у него один маленький недостаток — очень уж он любил водочкой побаловаться. И вот настал день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо. Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, повстречав Степан Петровича, опешивши сказал:
— Степан Петрович, да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на канате летать.
— Да я 20 лет на сцене и прошу за этот счет не волноваться, — пробурчал Степан Петрович и направился к сцене.
На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг, через всю сцену, слева направо пролетел Квазимодо, затем справа налево пролетел Квазимодо, затем еще раз и еще раз… Раз эдак на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и, повернувшись к переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной тишине произнес:
— Итить твою бога мать! Я тут как последняя сука карячусь, а эти козлы еще даже занавес не подняли!
* * *
Первый выход Е.Копеляна на подмостки. Он очень волновался. Его буквально силой вытолкнули с подносом на сцену, где сидел на троне Н.Монахов. Но Монахов почему-то смотрел не на Копеляна, а за него. Когда Копелян обернулся, то, к своему ужасу, увидел, что вошел на сцену в окно. Он бросил поднос и в панике бежал за кулисы. После спектакля пришлось идти извиняться перед Николаем Федоровичем. Тот с усмешкой посмотрел на молодого артиста и сказал:
— То, что ты вошел в окно – это полбеды. А вот то, что ты вышел в камин – это беда!
* * *
— Игралась в театре некая героическая музыкальная драма — с любовью, смертями и прочей патетикой. И вот за несколько часов до спектакля обнаруживается, что местная прима объелась мороженого и заглавную партию петь никак не может. Голос сел. Как говорится, всерьез и надолго. Режиссер в панике: билетов, как на грех, раскупили много.
И тут… В общем, совсем как в голливудском сюжете на тему «Так становятся звездами». Является к режиссеру одна молоденькая хористочка и заявляет, что она всю жизнь мечтала об этой роли, что она знает все арии, что она готова без единой репетиции все отпеть и отыграть, и т.д., и т.п. Ну, режиссеру, в общем-то, деваться особо некуда. Он машет рукой и выпускает юное дарование на сцену. Но как только занавес поднялся и дарование открыло свой прелестный ротик, тут же обнаружилось, что голливудский сценарий в степях Украины ну никак не проходит. Поет юное создание прескверно, играет еще хуже. Режиссер за сценой мучается. Но не останавливать же спектакль, раз начали!
Доходит дело до второго акта. Кульминация: героиня встречается со своим бывшим возлюбленным и в самый патетический момент призывает его: «Вбий мене!» (т.е. «убей меня!» — спектакль идет по-украински). И герой должен совершить свое черное дело. Ну, юное дарование на сцене, как положено, раскидывает руки и восклицает: «Вбий мене!». Герой бросается на нее с бутафорским ножом и тут… Надо полагать, что лицо у артиста и вправду было зверское — намучился с партнершей за спектакль! Но, так или иначе, а юная хористочка испугалась всерьез. И в последний момент отскочила в сторону. А стало быть, и не дала себя заколоть — как по роли положено. Оба стоят. Что делать — никто не знает. В конце концов хористочка решает продолжить с той же точки. Опять раскидывает руки и кричит: «Вбий мене!». Герой — на нее. А она, с перепугу — опять в сторону! В общем, повторилась история и в третий раз. Но тут уже герой изловчился, отловил-таки девицу и, как положено по роли, «убил».
В этот момент за сценой должен был грянуть патетический хор. Но хор не грянул. Не грянул он потому, что все хористы и хористки стояли, согнувшись пополам, или катались по сцене (за задником) в припадке неудержимого хохота. А хохотали они потому, что режиссер спектакля, стоя рядом с ними и видя, что творится на сцене, стал биться головой о ближайшую трубу и приговаривать: «Поймай ее, суку, и убей! Поймай ее, суку, и убей!».
* * *
Казанский оперный театр, «Демон» Рубинштейна. Первый акт, идет борьба за душу Тамары.
На вершине одной скалы стоит черный Демон, а на вершине другой скалы – сверкающий белыми одеждами и крыльями ангел. Каждый утверждает: «Она моею будет!»,- бушует оркестр, кипят страсти, а между скалами летают маленькие ангелочки (их рабочие сцены то и дело запускают с разных сторон катиться на маленьких колесиках по невидимым в полутьме тросам).
И вдруг у одного ангелочка колесико с троса соскочило. Другие все летают, а этот повис неподвижно.
Бригадир рабочих стал руководить спасательными работами. И все могло бы закончиться благополучно, когда бы композитор Рубинштейн не написал в своей опере именно в этом месте для всего оркестра длинную генеральную паузу – это когда внезапно наступает в театре полная тишина, никто не играет и не поет. И вот в этой полной, внезапно наступившей тишине все слышат крик бригадира:
— Какого х.. ты там смотришь? Пхай его багром в ж..пу.
Следующий анекдот
В театре, как и в кино, бывает множество ляпов, однако здесь их, в отличие от фильма, не переснять - ведь представление идет вживую. Такие истории представлены ниже, Возможно некоторые из них вам знакомы . Но как и хорошая шутка которая вызывает вновь улыбку, эти истории стоят того, чтобы их вновь перечитать.
В финале спектакля, должен прозвучать выстрел. Потом на сцену должен выйти доктор Дорн и сказать: "Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился". Но сегодня пауза затянулась. И выстрела нет. Доктор Дорн, видимо, понимает, что что-то произошло, и нужно спасать положение. Тогда он выходит, долго стоит, все-таки ожидая, что сейчас будет выстрел, но поскольку выстрела по-прежнему нет, он говорит:
- Дело в том, что Константин Гаврилович повесился.
И тут раздается выстрел. Тогда он, еще подумав, произносит:
- И застрелился.
. утренний спектакль, назначенный на 1 января. В каком состоянии, собрав все мужество и волю, артисты выходят после новогодней ночи, можно только представить. И вот 1 января, чтобы порадовать детей, во МХАТе традиционно дают "Синюю птицу". Артист Владимир Правальцев играл роль Хлеба. Вместе с детьми - Тильтилем и Митилью, а также Огнем, Водой и другими персонажами чудесной сказки он приходит во дворец Ночи. Хлеб обращается к Ночи:
- В силу того, что я стар и опытен и преисполнен любви и преданности детям, я являюсь их единственным защитником. Поэтому я должен вам предложить вопрос - каким путем нам бежать отсюда?
Очевидно, новогодняя ночь внесла в сознание актера путаницу. На его лице отразилась мучительная борьба слов и предложений. Он начал:
- В силу того, что я стар и опытен.
Молчит. И вместо того, чтобы посмотреть на суфлера, готового ему подсказать продолжение фразы, он начинает выпутываться сам. Смотрит на Тильтиля и Митиль, которых всегда играли во МХАТе женщины, и собравшись с силами, произносит:
- В силу того, что я стар и опытен. я очень люблю. девочек.
Все, кто находился в этот момент рядом с Хлебом, расползлись в кулисы, и только Ночь, подвешенная на качелях, сильнее уцепилась за деревянные перекладины, чтобы не рухнуть он хохота вниз.
Актер престижного московского театра Х. долгое время играл “кушать подано”, т. е. роли почти без текста, вернее, совсем без текста. Не ради этого избрал он профессию актера! Наконец - роль в знаменитом спектакле “Отелло”. Он должен был создать образ посла от сената Венеции, приехавшего на Кипр, заставшего там кошмарную картину всеобщей смерти и резюмирующего события сакраментальной фразой: “Слова тут ни к чему. ” Посол появляется на сцене к финалу трагедии, но актер очень волновался, пришел в театр за час до начала, загримировался, надел костюм и все время повторял свой незамысловатый текст. Вот он вышел на сцену. Его можно понять: ослепляющие прожектора, бездонная черная яма зрительного зала, Отелло на полу у ног мертвой Дездемоны. Тут же убитые Эмилия и Яго. От напряжения, эмоционального перегруза актер не выдержал и. простите, пукнул. Бывает. Звук прозвучал четко.
Актер растерялся, но долг и сюжет превыше всего - он произносит долгожданную фразу: “Слова тут ни к чему. ” в зале гомерический хохот. Пришлось срочно дать занавес.
Игралась в театре некая героическая музыкальная драма - с любовью, смертями и прочей патетикой. И вот за несколько часов до спектакля обнаруживается, что местная прима объелась мороженого и заглавную партию петь никак не может. Голос сел. Как говорится, всерьез и надолго.
Режиссер - в панике: билетов, как на грех, раскупили много. И тут. в общем, совсем как в голливудском сюжете на тему "Так становятся звездами". Является к режиссеру одна молоденькая хористочка и заявляет, что она всю жизнь мечтала об этой роли, что она знает все арии, что она готова без единой репетиции все отпеть и отыграть, и т.д. , и т.п. Ну, режиссеру, в общем-то, деваться особо некуда. Он машет рукой и выпускает юное дарование на сцену. Но как только занавес поднялся и дарование открыло свой прелестный ротик, тут же обнаружилось, что голливудский сценарий в степях Украины ну никак не проходит. Поет юное создание прескверно, играет еще хуже. Режиссер за сценой мучается. Но не останавливать же спектакль, раз начали! Доходит дело до второго акта.
Кульминация: героиня встречается со своим бывшим возлюбленным и в самый патетический момент призывает его: "Вбий мене!" (т.е. "убей меня!" - спектакль идет по-украински). И герой должен совершить свое черное дело. Ну, юное дарование на сцене, как положено, раскидывает руки и восклицает: "вбий мене!". Герой бросается на нее с бутафорским ножом и тут. Надо полагать, что лицо у артиста и вправду было зверское - намучился с партнершей за спектакль! Но так или иначе, а юная хористочка испугалась всерьез. И в последний момент отскочила в сторону. А стало быть, и не дала себя заколоть - как по роли положено. Оба стоят. Что делать - никто не знает. В конце концов хористочка решает продолжить с той же точки.
Опять раскидывает руки и кричит: "вбий мене!". Герой - на нее. А она, с перепугу - опять в сторону! В общем, повторилась история и в третий раз.
Но тут уже герой изловчился, отловил-таки девицу и, как положено по роли, "убил". В этот момент за сценой должен был грянуть патетический хор. Но хор не грянул. Не грянул он потому, что все хористы и хористки стояли, согнувшись пополам, или катались по сцене (за задником) в припадке неудержимого хохота. А хохотали они потому, что режиссер спектакля, стоя рядом с ними и видя, что творится на сцене, стал биться головой о ближайшую трубу и приговаривать: "Поймай ее, и убей! Поймай ее, и убей!
В Тамбове в местном театре "Дон Кихота" заменили по какой-то причине на "Ревизора". Предупредили всех, забыли только про актера, роль которого состояла всего из одной фразы. Представьте эффект, когда в столовую Городничего вошел человек в испанском костюме и, обращаясь к Хлестакову, произнёс: "Синьор, мой господин вызывает вас на дуэль!"
Актер забыл слова. Суфлер шипит: - В графине вы видите мать! В графине вы видите мать!
Актер берет со стола графин и, с удивлением глядя туда:
- Мама, как ты туда попала.
В одном из небольших гоpодов театp пpоездом давал "Гpозy" Остpовского.
Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобpосания тела в pекy. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, споpтзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и т. п. В одном месте им пpедложили батyт. Делать нечего, взяли, но в сyматохе (или намеpенно) забыли пpедyпpедить актpисy. И вот пpедставьте себе сценy: геpоиня с кpиком бpосается в pекy. и вылетает обpатно. С кpиком. И так несколько pаз. Актеpы с тpyдом сдеpживаются (сцена тpагическая), зpители в тpансе. В этот момент один из стоящих на сцене с пpоизносит:
- Да. Hе пpинимает матyшка-Волга.
Актеpы, коpчась, падают, актpиса визжит, зpители сползают с кpесел.
В Большом драматическом театре Санкт-Петербурга шла пьеса из американской жизни “Этот пылко влюбленный”. Играли Алиса Фрейндлих и Владислав Стржельчик. В момент бурного признания на авансцену вышел здоровенный котяра, уселся ровно посреди сцены спиной к залу и внимательно, переводя взгляд с Фрейндлих на Стржельчика, стал следить за "американцами".
Зал, в свою очередь, наблюдал уже только за котом. В конце концов, это надоело Стржельчику, и он вышел из положения.
"А это, — сказал он партнерше, указывая рукой на животное, — наш американский кот Васька". Зал рухнул от хохота.
Молодой актер впервые участвует в постановке, при чем здесь же играет маститый актер, роль молодого - мала, выйти к маститому на сцену и сказать что-то вроде "кушать подано!", и все! Молодой человек очень нервничает, все-таки с метром в одной сцене, жутко переволновавшись, в полубеспамятстве выходит на сцену и видит немного округлившиеся глаза пожилого партнера, понимает, что что-то не так, совсем теряется, бормочет свою фразу и вылетает со сцены. После спектакля известный актёр вызывает его к себе в гримерную, еле живой молодой предстаёт пред очами мэтра и слышит: "Батенька, ну что ж вы так? Это еще ничего было, когда вы вошли в окно, но когда вы ВЫШЛИ В КАМИН!".
Гастроли провинциального театра, последний спектакль, трезвых нет.
Шекспировская хроника, шестнадцать трупов на сцене. Финал. Один цезарь над телом другого. И там такой текст в переводе Щепкиной-Куперник:
"Я должен был увидеть твой закат иль дать тебе своим полюбоваться".
И артист говорит:
- Я должен был увидеть твой.
И он текст забыл, надо выкручиваться, по смыслу, а это стихи, проклятье - но он выкрутился! Как поэт!!
Он сказал:
- Я должен был увидеть твой. конец!
И задумчиво спросил:
- Иль дать тебе своим полюбоваться.
И «мёртвые» поползли со сцены.
1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля "Собор Парижской Богоматери". Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актёру Степану Петровичу (имя изменено). Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат через всю сцену.
И вот настал день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо.
Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, встретив Степан Петровича, опешивши сказал: - Степан Петрович, да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на канате летать.
- Да я 20 лет на сцене и прошу на этот счет не волноваться, - пробурчал Степан Петрович и направился к сцене.
На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг, через всю сцену, слева направо пролетел Квазимодо, затем справа налево пролетел Квазимодо,затем еще раз и еще раз.
Раз эдак на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и повернувшись к переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной тишине произнес: - Итить твою . Я тут корячусь, а эти козлы еще занавес не подняли!
Одно время в театрах было запрещено пользоваться стартовыми пистолетами. Категорически приписывалось пользоваться на сцене макетами оружия, а выстрелы подавать из-за кулис. В одном театре на краю каменоломни стоит связанный комсомолец, а фашист целится в него из пистолета. Помреж за кулисами замешкался. Выстрела нет и нет. Фашист ждал-ждал и в недоумении почесал себе висок дулом пистолета. В этот самый момент грянула хлопушка помрежа! "Фашист", будучи артистом реалистической школы, рухнул замертво. Тогда комсомолец, понимая что вся ответственность за финал легла на него, с криком "Живым не дамся!" бросается в штольню. Занавес.
Актер Милославский очень любил эффектные сцены и шикарные выходы. Любимой ролью была роль кардинала Ришелье. Была там сцена, где король и придворные долго ожидают кардинала, как вдруг докладывают: "Кардинал Ришелье"! Все замолкают, эффектная пауза — и торжественно появляется Ришелье. Роль слуги, который произносит эти два слова, была поручена молодому актеру. Милославский его нещадно муштровал, заставляя без конца повторять реплику: "Кардинал Ришелье"
Бедняга-актер жутко волновался. И вот спектакль. Король и двор замолкают. Небольшая пауза. И слуга выпаливает: "Радикал Кишелье!"
Вообще попасть в подобное положение может каждый артист, а вот достойно выйти из него - не всякий. К мастерам выпутываться из пикантных ситуаций относится Георгий Менглет.
Спектакль "Бешеные деньги". Актриса спрашивает Менглета: "Вы привезли деньги?" По Островскому, ответ звучит так: "Конечно. Нет. Дело в том, что мой человек обокрал меня и, должно быть, уехал в Америку". На что Телятев - Михаил Державин - отвечал ему: "С тем, что у тебя можно украсть, не то что до Америки, до Звенигорода не доедешь".
И вот Менглет на одном из спектаклей на вопрос, привез ли он деньги, вальяжно так отвечает:
- Конечно. Нет. Дело в том, что мой человек обосрал меня.
Пауза. Державин, давясь смехом, переспрашивает:
- Что-что человек сделал?
И не моргнув глазом, Георгий Менглет выдал:
- Что-что, обокрал меня, глухой что ли?
В спектакле раздается выстрел, графиня восклицает: "Что это!", вбегает слуга и кричит: "Ваш муж!", графиня: "Мой муж, ах!", и падает в обморок. Идет спектакль, раздается выстрел, графиня: "Что это!", вбегает слуга и, то ли от волнения, то ли с бодуна, кричит: "Вах мух!", графиня: "Мох мух, ах!", и падает в обморок.
Актер, исполняющий роль Ричарда, кричит:
- Коня! Коня! Полцарства за коня!
Раздался голос с галерки:
- А осел подойдет?
- Сойдет и осел, мой друг! Иди сюда!
Театр "Современник". Спектакль "Декабристы". В роли Николая I — Олег Ефремов. По ходу спектакля он должен сказать реплику: "Я в ответе за все и за всех", но оговаривается и произносит: "Я в ответе за все и за свет".
Его партнер - незабвенный Евгений Евстигнеев тут же подхватывает: "Ну, тогда уж и за воду, и за газ, Ваше величество".
Медленно встает.
Представьте себе сцену, на которой сидят двое: он и она.
Перед ними будка суфлера, который на этом спектакле был задействован, потому, что героя только что заменили, новый актер слов он не знал.
Суфлер подсказывает:
- Весна на дворе, красиво.
Герой повторяет слово в слово:
- Весна на дворе, красиво.
Героиня красноречиво молчит, ожидая слов любви.
Герой, повторяя слова суфлера:
- Понимаешь, Маша… жениться пора…
Суфлер показывает жестом и голосом, чтобы герой медленно встал:
- Медленно встает…
Герой непонимающе смотрит на суфлера.
Суфлер жестикулирует, чтобы герой встал и громко шепчет:
- Медленно встает…
Герой не понимает и озадачен.
Суфлер почти кричит, продолжая показывать, чтобы герой приподнялся:
- Медленно встает, встает медленно… медленно…
Герой, наконец, сообразил, что он должен делать и обреченно говорит:
- Понимаешь, Маша, есть у меня проблема… – встает медленно.
Следующий анекдот
Для кого-то это уже знакомо и слышано-переслышано, читано-перечитано от многочисленных авторов и единственных очевидцев. Но может кто и посмеётся.
Читайте также: