Достоевский анекдот из детской жизни
Обновлено: 22.11.2024
Ну как песня, понравилась? Поделись с друзьями! (vk) (ok) (fb) (tw)
Следующий анекдот
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 221
- КНИГИ 653 863
- СЕРИИ 25 022
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 307
«Отчет о виденном, слышанном и прочитанном»
Литературная деятельность Достоевского была сопряжена с «тоской по текущему», другими словами, с глубоким интересом к современным событиям, характерным явлениям, выразительным деталям окружавшей его действительности. Наблюдая за всеми оттенками развития «живой жизни», он с неослабным вниманием следил за отражением ее проявлений в русской и иностранной периодике. По признанию очевидцев, писатель ежедневно просматривал газеты и журналы «до последней литеры», стремясь уловить в богатом многообразии значительных и мелких фактов их внутреннее единство, социально-психологические основания, духовно-нравственную суть, философско-исторический смысл.
Такая потребность диктовалась не только своеобразием романистики Достоевского, в которой органично сплавились вечные темы и злободневные проблемы, мировые вопросы и узнаваемые детали быта, высокая художественность и острая публицистичность. Писатель всегда испытывал страстное желание говорить напрямую с читателем, непосредственно влиять на ход социального развития, вносить незамедлительный вклад в улучшение отношений между людьми. Еще в издаваемых им совместно с братом в 1860-х годах журналах «Время» и «Эпоха» печатались его отдельные художественно-публицистические очерки и фельетоны.
Однако Достоевский намеревался выпускать сначала единоличный журнал «Записная книга», а затем – «нечто вроде газеты». Эти замыслы частично осуществились в 1873 году, когда в редактируемом им в это время журнале князя В. П. Мещерского «Гражданин» стали печататься первые главы «Дневника писателя». Но заданные рамки еженедельника и зависимость от издателя в какой-то степени ограничивали как тематическую направленность статей Достоевского, так и их идейное содержание. И вполне естественно, что он стремился к большей свободе в освещении «бездны тем», волновавших его, к раскованной беседе с читателями прямо от своего лица, не прибегая к услугам редакционных и издательских посредников.
С 1876 по 1881 год (с двухлетним перерывом, занятым работой над «Братьями Карамазовыми») Достоевский выпускал «Дневник писателя» уже как самостоятельное издание, выходившее, как правило, раз в месяц отдельными номерами, объемом от полутора до двух листов (по шестнадцать страниц в листе) каждый. В предуведомляющем объявлении, появившемся в петербургских газетах, он разъяснял: «Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчет о действительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчет о виденном, слышанном и прочитанном».
И в самом деле, на его страницах автор заводит пристрастный разговор, перемежающийся с личными воспоминаниями, о разных вещах и внешне вроде бы совсем не соприкасающихся сферах – о внешней и внутренней политике, аграрных отношениях и земельной собственности, развитии промышленности и торговли, научных открытиях и военных действиях. Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции спиритизмом, распространение самоубийств среди молодежи. Его беспокоит распад семейных связей, разрыв между различными сословиями, торжество «золотого мешка», эпидемия пьянства, искажение русского языка и многие другие больные вопросы. Перед читателем открывается широчайшая историческая панорама пореформенной России: именитые сановники и неукорененные мещане, разорившиеся помещики и преуспевающие юристы, консерваторы и либералы, бывшие петрашевцы и народившиеся анархисты, смиренные крестьяне и самодовольные буржуа. Читатель знакомится и с необычными суждениями автора о личности и творчестве Пушкина, Некрасова, Толстого…
Однако «Дневник писателя» – не многокрасочная фотография и не калейдоскоп постоянно сменяющих друг друга пестрых фактов и непересекающихся тем. В нем есть свои закономерности, имеющие первостепенное значение. Взять, к примеру, «детскую тему», дающую к тому же наглядное представление о стиле и методах публицистической работы автора. Присутствуя на рождественской елке в клубе художников, Достоевский внимательно всматривается в лица и манеры, изучает психологию мальчиков и девочек разного возраста. Но его наиконкретнейшие наблюдения тотчас же вырастают до проницательных размышлений об облегченной педагогике, «обжорливой младости», «праве на бесчестье». Одновременно он не может не сравнивать поведение так называемых благополучных подростков с судьбами их обездоленных сверстников, живущих среди пьянства и разврата, гибнущих от голода и лишений. Писатель посещает воспитательный дом, колонию малолетних преступников, просиживает целыми днями на судебных заседаниях, где защищают интересы детей. Его страстные, психологически и нравственно обоснованные выступления в защиту их интересов не только помогают иной раз вынести более справедливый приговор, как в случае с молодой беременной женщиной, в состоянии аффекта столкнувшей с четвертого этажа шестилетнюю падчерицу, но и подвигают к раздумьям о взаимоотношениях «отцов» и «детей», об ответственности общества за воспитание подрастающего поколения, от которого зависит будущее России.
Это характерное для каждой страницы «Дневника» столкновение личного и социального, конкретного и общего можно пронаблюдать – по тематическому контрасту – и в совсем иной области авторских рассуждений, рассуждений о внешней политике: о неприемлемости усиления милитаризма бисмарковской Германии, о коварстве правительственных действий Англии и Австрии и, в первую очередь, о необходимости деятельной помощи России угнетенным славянам. В 1875–1876 годах Герцеговина и Босния, а затем Болгария и Сербия восстали против турецкого ига. Государственные власти, испытывая давление европейской дипломатии, поначалу не решались выступить открыто на стороне восставших. В обществе же разрасталось добровольческое движение, в котором приняли участие представители всех сословий. Большую роль в этом движении играл славянский благотворительный комитет, организованный для помощи братским народам. Его членом был и Достоевский, неустанно призывавший со страниц «Дневника» к активной поддержке национально-освободительной борьбы славян и последовательно освещавший ее развитие. С точностью военных сводок он сообщает о ходе боевых операций, со знанием дела обсуждает замыслы европейских правительств или насущные проблемы тактики и вооружения, с глубокой болью рассказывает о мучительных страданиях болгар, особенно женщин и детей, с сердечной гордостью повествует о геройстве и благородстве добровольцев, о пожертвованиях русского народа в пользу угнетенных славян. Вместе с тем готовность к бескорыстной помощи, объединявшей людей поверх социальных барьеров и сословных границ и укреплявшей их души сознанием самопожертвования, наводила Достоевского на размышления о том, что Россия в будущем сможет сказать миру «великое слово», способное служить «заветом общечеловеческого единения, и уже не в духе личного эгоизма, которым люди и нации искусственно и неестественно единятся теперь в своей цивилизации, из борьбы за существование, положительной наукой определяя свободному духу нравственные границы, в то же время роя друг другу ямы, произнося друг на друга ложь, хулу и клевету». Осмысляя конкретные факты участия России в освободительной войне на Балканах, писатель приходит ко все более обобщающим выводам: «Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, то погибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут».
И о чем бы ни заводил речь автор «Дневника» – будь то общество покровительства животным или литературные типы, замученный солдат или добрая няня, кукольное поведение дипломатов или игривые манеры адвокатов, кровавая реальность террористических действий или утопические мечтания о «золотом веке», – его мысль всегда обогащает текущие факты глубинными ассоциациями и аналогиями, включает их в главные направления развития культуры и цивилизации, истории и идеологии, общественных противоречий и идейных разногласий. Причем при освещении столь разнородных тем на предельно конкретном и одновременно общечеловеческом уровне Достоевский органично соединял различные стили и жанры, строгую логику и художественные образы, «наивную обнаженность иной мысли» и конкретные диалогические построения, что позволяло передать всю сложность и неодномерность рассматриваемой проблематики. В самой же этой проблематике он стремился определить ее этическую сущность, а также «отыскать и указать, по возможности, нашу национальную и народную точку зрения». По мнению Достоевского, всякое явление современной действительности должно рассматриваться сквозь призму опыта прошлого, не перестающего оказывать свое воздействие на настоящее через те или иные традиции. И чем значительнее национальное, историческое и общечеловеческое понимание злободневных текущих задач, тем убедительнее их сегодняшнее решение.
Следующий анекдот
Живут на краю Петербурга, и даже подальше, чем на краю, одна мать с двенадцатилетней дочкой. Семья небогатая, но мать имеет занятие и добывает средства трудом, а дочка посещает в Петербурге школу и каждый раз, когда уезжает в школу или возвращается из школы домой, ездит в общественной карете, отправляющейся от Гостиного двора до того места, где они живут, и обратно по нескольку раз в день, в известные сроки.
И вот однажды, недавно, месяца два назад, как раз когда у нас вдруг и так быстро установилась зима и начался первопут с целой неделей тихих, светлых дней, в два-три градуса морозу, однажды вечером мать, смотря на дочку, сказала ей:
– Саша, я вижу, ты никаких уроков не твердишь, вот столько уже вечеров замечаю. Знаешь ли ты уроки-то?
– Ах, мамочка, не беспокойся, я все приготовила; на всю даже неделю вперед приготовила.
– Хорошо, коли так.
Назавтра отправилась Саша в школу, а в шестом часу кондуктор общественной кареты, в которой должна была воротиться Саша, соскочив мимоездом у их ворот, подал «мамочке» от нее записку следующего содержания:
«Милая мамочка, я всю неделю была очень дурной девочкой. Я получила три нуля и все тебя обманывала. Воротиться мне к тебе стыдно, и я уж больше к тебе не вернусь. Прощай, милая мамочка, прости меня, твоя Саша».
«И вот, – рассказывает мать, – уже около десяти часов вдруг слышу знакомые маленькие скорые шаги во дворе по снегу и потом по лесенке. Отворяется дверь и – вот Саша.
– Мамочка, ах, мамочка, как я рада, что пришла к тебе, ах!
Сложила руки перед собой ладошками, потом закрыла себе ими лицо и села на кровать. Такая усталая, измученная. Ну, тут, разумеется, первые восклицания, первые вопросы; мать осторожна, упрекать пока не смеет.
– Ах, мамочка, как только я вчера тебе солгала про уроки, так вчера же и решилась: в школу больше не ходить и к тебе не возвращаться; потому что как же я в школу ходить не буду, а тебя каждый день буду обманывать, что хожу?
– Да как же ты с собой-то быть хотела? Коль не в школе и не у меня, так где же?
– А я думала, что на улице. Как день, я бы все по улицам ходила. Шубка на мне теплая, я прозябну – в Пассаж зайду, а вместо обеда каждый день по булке покупать, ну а пить – так как уж нибудь, теперь снег. Одной булки мне довольно. У меня 15 копеек, по три копейки на булку, вот и пять дней.
– А там не знаю, дальше я не подумала.
– Ну а ночевать-то, ночевать-то где?
– А ночевать, я это обдумала. Как уж темно и как уж поздно, я думала всякий день ходить на железную дорогу, туда дальше, за воксал, где никого уж нет и где ужасно много вагонов стоит. Влезть в какой-нибудь этот вагон, который уж видно, что не пойдет, и ночевать до утра. Я и пошла. И далеко зашла, туда за воксал, и никого там нет, и вижу совсем в стороне вагоны стоят и совсем не такие, в которых все ездят. Вот, думаю, влезу в какой-нибудь этот вагон, и никто не увидит. Только я начала влезать, а вдруг сторож мне и закричал:
– Куда лезешь? В этих вагонах мертвых возят.
Услышала я это, соскочила, а он уж, вижу, ко мне подходит: «Вам чего, говорит, здесь надо?» Я от него бежать, бежать, он что-то закричал, только я убежала. Иду я, так испугалась. Воротилась на улицы, хожу и вдруг вижу дом, большой дом, каменный, строится, еще только кирпичный, стекол, дверей нет и забиты досками, а кругом забор. Вот, думаю, если б пройти как-нибудь туда в дом, то там ведь никто не увидит, темно. Зашла я с переулка и сыскала такое место, что хоть и заколочено досками, а можно пролезть. Я и пролезла, прямо как в яму, там еще земля; я пошла ощупью по стене в угол, а в углу доски, кирпичи. Вот, думаю, тут и ночую на досках. Так и легла. Только вдруг слышу, точно кто тихо очень говорит. Я приподнялась, а в самом углу, слышу, говорят, тихо, и точно на меня оттуда глаза смотрят. Тут я уж очень испугалась, побежала как раз в ту самую дверь опять на улицу, а они меня, слышу, зовут. Успела выскочить. А я-то думала, что дом пустой.
Тут как вышла я опять, то очень вдруг устала. Так устала, так устала. Иду по улицам, народ ходит, который час, не знаю. Вышла я на Невский проспект, иду около Гостиного и совсем плачу. «Вот, думаю, прошел бы какой добрый человек, пожалел бы бедную девочку, которой ночевать негде. Я уж призналась бы ему, а он бы мне сказал: пойдемте к нам ночевать». Думаю я все об этом, иду и – вдруг гляжу, стоит наш дилижанс и последний раз сюда отправляться хочет, а я-то думала, что он уже давно ушел. «Ах, думаю, поеду к маме!» Села я, и так теперь, мамочка, рада, что к тебе воротилась! Никогда я тебя больше обманывать не буду и учиться буду хорошо, ах, мамочка! ах, мамочка!
– Спрашиваю ее, – рассказывает мать дальше, – Саша, да неужель ты все это сама выдумала – и в школу чтоб не ходить и на улице жить?
– Видишь, мамочка, тут я давно уже познакомилась с одной девочкой, такая же как и я, только она в другую школу ходит. Только, веришь ли, она никогда почти не ходит, а дома всем говорит каждый день, что ходит. А мне она сказала, что учиться ей скучно, а на улице очень весело. «Я, говорит, как выйду из дому, все хожу, все хожу, а в школу вот уж две недели не показывалась, в окна в магазины смотрю, в Пассаж хожу, булку съем – до самого вечера, как домой идти». Я как узнала про это от нее, тогда же подумала: «Вот бы мне так же», и стало мне скучно в школе. Только я и намерения не имела до самого вчерашнего дня, а вчера как солгала тебе, и решилась…»
Анекдот этот – правда. Теперь, уж разумеется, матерью приняты меры. Когда мне рассказали его, я думал, что очень нелишнее напечатать его в «Дневнике». Мне позволили, конечно с полным incognito. Мне, разумеется, возразят сейчас же: «Единичный случай, и просто потому, что девочка очень глупа». Но я знаю наверно, что девочка очень не глупа. Знаю тоже, что в этих юных душах, уже вышедших из первого детства, но еще далеко не дозревших до какой-нибудь хоть самой первоначальной возмужалости, могут порою зарождаться удивительные фантастические представления, мечты и решения. Этот возраст (двенадцати– или тринадцатилетний) необычайно интересен, в девочке еще больше, чем в мальчике. Кстати о мальчиках: помните вы года четыре назад напечатанное в газетах известие о том, как из одной гимназии бежали три чрезвычайно юные гимназиста в Америку и что их поймали уже довольно далеко от их города, а вместе захватили и бывший с ними пистолет. Вообще и прежде, поколение или два назад, в головах этого очень юного народа тоже могли бродить мечты и фантазии, совершенно так же как у теперешних, но теперешний юный народ как-то решительнее и гораздо короче на сомнения и размышления. Прежние, надумав проект (ну хоть бежать в Венецию, начитавшись о Венеции в повестях Гофмана и Жорж Занда, – я знал одного такого), все же проектов своих не исполняли и много что поверяли их под клятвою какому-нибудь товарищу, а теперешние надумают да и выполнят. Впрочем, прежних связывало и чувство их долга, ощущение обязанности, – к отцам, к матерям, к известным верованиям и принципам. Нынче же, бесспорно, связи эти и ощущения стали несколько слабее. Меньше удержу и внешнего и внутреннего, в себе самом заключающегося. Оттого, может быть, одностороннее и голова работает, и, уж разумеется, все это от чего-нибудь.
А главное, это вовсе не единичные случаи, происходящие от глупости. Повторяю, этот чрезвычайно интересный возраст вполне нуждается в особенном внимании столь занятых у нас педагогией педагогов и столь занятых теперь «делами» и не делами родителей. И как легко может все это случиться, то есть все самое ужасное, да еще с кем: с нашими родными детьми! Подумать только о том месте в этом рассказе матери, когда девочка «вдруг устала, идет и плачет и мечтает, что встретится добрый человек, сжалится, что бедной девочке негде ночевать, и пригласит ее с собою». Подумать, что ведь это желание ее, свидетельствующее о ее столь младенческой невинности и незрелости, так легко могло тут же сбыться и что у нас везде, и на улице и в богатейших домах, так и кишит вот именно этими «добрыми человечками»? Ну а потом, наутро? Или прорубь, или стыд признаться, а за стыдом признаться и грядущая способность, все затаив про себя, с воспоминанием ужиться, а потом об нем задуматься, уже с другой точки зрения, и все думать и думать, но уже с чрезвычайным разнообразием представлений, и все это мало-помалу и само собой; ну а под конец, пожалуй, и желание повторить случай, а затем и все остальное. И это с двенадцати-то лет! И все шито-крыто. Ведь шито-крыто в полном смысле слова! А эта другая девочка, которая вместо школы в магазины заглядывает и в Пассаж заходит, и нашу девочку научила? Я прежде слыхивал в этом роде про мальчиков, которым учиться скучно, а бродяжить весело. (NB. Бродяжничество есть привычка, болезненная и отчасти наша национальная, одно из различий наших с Европой, – привычка, обращающаяся потом в болезненную страсть и весьма нередко зарождающаяся с самого детства. Об этой национальной страсти нашей я потом непременно поговорю.) Но вот, стало быть, возможны и бродячие девочки. И, положим, тут полная пока невинность; но будь невинна как самое первобытное существо в раю, а все не избегнет «познания добра и зла», ну хоть с краюшку, хоть в воображении только, мечтательно. Улица ведь такая бойкая школа. А главное, повторяю еще и еще: тут этот интереснейший возраст, возраст, вполне еще сохранивший самую младенческую, трогательную невинность и незрелость, с одной стороны, а с другой – уже приобревший скорую до жадности способность восприятия и быстрого ознакомления с такими идеями и представлениями, о которых, по убеждению чрезвычайно многих родителей и педагогов, этот возраст даже и представить себе будто бы ничего еще не может. Это-то вот раздвоение, эти-то две столь несходные половины юного существа в своем соединении представляют чрезвычайно много опасного и критического в жизни этих юных существ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Веселый анекдот
Веселый анекдот Первую лекцию перед столичной аудиторией я прочла в Университете имени Джорджа Вашингтона. Сказать, что я волновалась, значит, не сказать ничего: я умирала от страха. Мы шли вместе с моей нынешней подругой профессором Шерон Волчик, с которой я тогда
Скверный анекдот
Скверный анекдот Я не очень я люблю этот разухабистый праздник. Может быть, дело в том, что я всегда был очень уж доверчив, очень уж был «обманываться рад». А сам фатально не умел чего-нибудь этакое выдумать, как ни старался.А ведь были неутомимые выдумщики. И, главное,
Анекдот
Анекдот Лето. В небе ярко светит солнце, воздух благоухает ароматами трав, и цветов. Вокруг щебечут птички, жужжат пчелы, стрекочут стрекозы. Тем временем, на лавочке в парке сидит подвыпивший господин по имени Василий, и мечтает о всяком разном.– Вот бы мне сейчас
Украинизация – это анекдот
Украинизация – это анекдот Украинизация сама по себе уже стала известным анекдотом. Она становится сутью не только украинской политики, но теперь и европейской.Старый анекдот сейчас – просто в точку. Абсолютно точно характеризует смысл и форму украинской политики,
АНЕКДОТ
АНЕКДОТ Некоему государственному деятелю, известному восстановлением храмов и строительством синагог, на 60-летие подарили огромный торт, на котором красовалось мармеладное распятие. Юбиляр пригляделся: у фигуры на кресте вроде губы шевелятся. Юбиляр придвинул ухо
Глава V Лжеучения фарисеев и книжников не дают ни объяснений смысла настоящей жизни, ни руководства в ней; единственным руководством жизни является инерция жизни, не имеющая разумного объяснения
Глава V Лжеучения фарисеев и книжников не дают ни объяснений смысла настоящей жизни, ни руководства в ней; единственным руководством жизни является инерция жизни, не имеющая разумного объяснения «Жизнь определять нечего: всякий ее знает, вот и все, и давайте жить»,
Анекдот или политика?
Анекдот или политика? Говоря откровенно, до сих пор не знаю, чем считать знаменитые в свое время поиски «золота партии». Якобы КПСС держала колоссальные деньги в иностранных банках, и стоит их найти, как все мы безмерно обогатимся.Поиски «золота партии» отдавали таким
Анекдот или жизнь
Анекдот или жизнь Актрису, мнившую себя неотразимой красавицей, Раневская спрашивает:— Вам никогда не говорили, что вы похожи на Брижит Бардо?— Нет, никогда, — ответила та в ожидании комплимента.— И правильно, что не говорили.* * *— А вы куда хотели бы попасть, Фаина
Скверный анекдот
Скверный анекдот Когда-то, очень давно, в середине 70-х годов на крымском пляже ко мне подошел молодой человек и спросил, не москвич ли я. Я подтвердил его догадку. Тогда он мне сказал: «Слушай, мужик! Как же нас тут зае…ли эти ваши съезды и пленумы!» Я ответил, что меня — еще
283. Анекдот
283. Анекдот При вступлении на трон Людовика XVI новые, гуманные министры составили милостивый и справедливый указ о пересмотре списков заключенных в Бастилии и об освобождении многих из них.В числе узников находился один старик, в продолжение сорока семи лет томившийся в
ОБ УЧЕБНИКЕ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ ДЛЯ I СТУПЕНИ (РЕЧЬ НА I ВСЕРОССИЙСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ПО УЧЕБНОЙ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ)
ОБ УЧЕБНИКЕ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ ДЛЯ I СТУПЕНИ (РЕЧЬ НА I ВСЕРОССИЙСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ПО УЧЕБНОЙ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ) Товарищи, первое время работа нал школой заключалась главным образом в разрушении старой системы. Разрушение проводилось как в направлении программ старого
О ДЕТСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ (ДОКЛАД И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА КОНФЕРЕНЦИИ РАБОТНИКОВ ДЕТСКИХ БИБЛИОТЕК)
О ДЕТСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ И ДЕТСКОЙ КНИГЕ (ДОКЛАД И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА КОНФЕРЕНЦИИ РАБОТНИКОВ ДЕТСКИХ БИБЛИОТЕК) Как бы ни была хороша школьная программа, она не может никогда дать всего того, что надо знать молодежи, что надо будет знать человеку в дальнейшей жизни. Все
6. А это может быть и анекдот
6. А это может быть и анекдот Харьковский электромеханический завод (ХЭМЗ) был, собственно говоря, системой заводов. Был машинный завод, аппаратный завод, был релейный завод, был проектно-технический отдел, были общезаводские производства - сварочное, металлургическое
Анекдот
Анекдот Анекдот ИРОНИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ Степан Тимофеевич Ласкин, Отец двух своих сыновей, Стыдился, конечно, напрасно Фамилии честной своей. И где бы он ни появлялся, Там с места в карьер, так сказать, Спешил он свой чистый, Свой правильный паспорт Немедленно всем
Следующий анекдот
Так случилось, что высокопоставленный чиновник Пралинский попал на свадьбу подчиненного Пселдонимова. Желая высказать широту взглядов, Пралинский видит непонимание своих мотивов, и отчасти наталкивается на оскорбления от публики, гстившей на свадьбе. С присущим Достоевскому умением показать суть характеров и быта героев, он с сарказмом расскрывает образы людей на свадьбе и чиновника. Показывает всю глубину психологи того времени, которая, скажем прямо, не сильно отличается от сегоднешнего дня.
Другие книги Достоевский Федор
Бедные люди Смоктуновский Иннокентий
119 33 комментария
Сон смешного человека Аполлонов (Малков) Владимир
102 20 комментариев
Мальчик у Христа на ёлке Волоцкий Евгений
77 23 комментария
Искания и размышления Герасимов Вячеслав
7 3 комментария
Дядюшкин сон Литвинов Иван
81 27 комментариев
Раскольников Ефремов Никита
40 11 комментариев
Аудиокниги жанра «Классика»
Поздняя любовь: Сцены из жизни захолустья Островский Алексей
За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь Чехов Антон
11 5 комментариев
Рабы Айни Садриддин
9 4 комментария
Человек в футляре Чехов Антон
48 9 комментариев
Маленький принц Сент-Экзюпери Антуан
12 5 комментариев
Одинокий мужчина Ишервуд Кристофер
20 комментариев
Популярные Новые По порядку
Шедевр! Что и говорить!
Прочитан рассказ отменно. Выразительно и ярко!
Ну прямо театр одного актёра! Всем рекомендую!
У Достоевского каждое слово что вишенка на торте!
Ответить Свернуть
Чтец великолепен.
Ответить Свернуть
Прям так и хочется сказать в след за Достоевским: бойся вдохновения, во хмелю приходящем))) Ну и удружил кучер господину! Бедный Пселдонимов… Очень поучительный рассказ, один из веселых у автора. Рада была познакомиться с еще одним качественным чтецом. Спасибо!
Ответить Свернуть
Это ФИАСКО. Так и хочется сказать — не пей Иванушка — козлёночком станешь. А кто виноват? Нет, не невестка. И даже садовник с дворецким тут не виноваты. Главный НЕГОДЯЙ — КУЧЕР. :-О)))
Ответить Свернуть
С удовольствием прослушала. Совершенно современное произведение. Недаром одноименный фильм Алова и Наумова на полку положили в 60-х годах. Чувствовали-с… Да и сейчас все те же сюжеты. :) Очень понравилось.
Ответить Свернуть
Ф.М.Достоевский есть высший пилотаж русской литературы. Столп высокого слога и глубокой мысли. Однозначно рекомендую к прослушиванию. Чтец прекрасен, спасибо!
Ответить Свернуть
Большое спасибо чтецу, благодаря таланту которого, передо мной разыгрался целый спектакль захватывающий и увлекательный.
Ответить Свернуть
Ну и комедия)))) Все манеры того времени разукрашены чудесно) Вот, кстати, похоже, с того времени и пошла неразбериха в отношениях между чинами… Не нужно было им, «генералам» сближаться с «народом»: может и удалось бы, не так, окончательно, разрушить всю Россию… Чтец великолепный. Спасибо огроменное.
Ответить Свернуть
Блестяще!
Ответить Свернуть
Шикарный голос.
Ответить Свернуть
Шикарно.
Ответить Свернуть
Пить, это всё равно, что мочится в штаны, сначала тепло и приятно, а потом мокро и омерзительно.
Ответить Свернуть
Есть русская поговорка: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не алкоголь стал причиной этой драмы, а душевная потребность героев — всех — болезненное самолюбие и желание самоутверждения. Все жаждят признания окружающих, уважения и любви… Смешно… Алкоголь создаёт мираж, кажется мир тебя услышал )))) А потом наступает утро…
Я когда слушала, вспоминала рассказ Ивана Бунина " Учитель ". Ведь это о том же самом, о жажде признания. Так тоскливо и так точно!
Ответить Свернуть
«Не пей Ванечка, козленочком станешь. »
Гениальное исполнение!
Ответить Свернуть
Все из жизни. Очень просто ворваться к подчиненному в дом, испортить праздник, доставить массу проблем и неудобств. К начальнику никогда бы не осмелился так ввалиться. Озвучено замечательно.
Ответить Свернуть
Как будто дело в подчиненных и начальниках! Это нормальная жизненная ситуация: есть разные слои общества, ограниченно пересекающиеся по необходимости, а в остальном далекие друг от друга; появление чуждого представителя действует как ушат воды. С вами такого не бывало?!
Ответить Свернуть
Есть фраза «Не по Сеньке шапка» или как было сказано гг «Не выдержал». Автор и чтец выдержали! Большое спасибо!
Ответить Свернуть
ФМД Впечатляет, любого преземлит. Чтецу «похвально»! ;))
Ответить Свернуть
Чтец крут, по мимо отлично поставленного голоса у него ещё актерский талант
Ответить Свернуть
ФМД единственный очень наглядно показал насколько реальный «электорат» отличается от абстрактного, и насколько быт определяет сознание. Все другие как то стыдливо делали вид что подобных «недр» не существует. Чехов конечно пришел из этого инферно и описывал его, но при этом все больше издевался, а вот ФМД смотрит с пониманием и состраданием, а иронизирует больше над Пралинским ( несомненно от Пралинэ)) Этот новый Геракл спустился с дерзостной отвагой в аид, застрял в нем и еле ноги унес, изрядно претерпев. А не суйся.))
Ответить Свернуть
Новинки
Согнутая ветка Лансдейл Джо
Последняя награда Пратчетт Терри
За пределами бури Ходжсон Уильям Хоуп
Тайная битва за престол сильнейшего принца-дуралея 3 Tamba
Лучший в мире ассасин, переродившийся в другом мире как аристократ. Том 1 Цукиё Руй
Читайте также: