Анекдот пушка сама по себе а единорог сам по себе
Обновлено: 17.05.2024
"Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом", - говорила Екатерина II какому-то генералу. "Разница большая, отвечал он, - сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе". - "А, теперь понимаю", - сказала императрица. [29, с. 119.]
Княгиня Варвара Александровна Трубецкая неразлучно жила с супругою Хераскова около 20 лет в одном дому, чему покойная императрица Екатерина крайне удивлялась и говаривала публично: "Не удивляюсь, что братья между собою дружны, но вот что для меня удивительно, как бабы столь долгое время уживаются между собою". [107, с. 30.]
Кречетников, при возвращении своем из Польши, позван был в кабинет императрицы.
- Исполнил ли ты мои приказания? - спросила императрица.
- Нет, государыня, - отвечал Кречетников.
Кречетников стал излагать причины, не дозволившие ему исполнить высочайшие повеления. Императрица не слушала, в порыве величайшего гнева она осыпала его укоризнами и угрозами. Кречетников ожидал своей гибели. Наконец императрица умолкла и стала ходить взад и вперед по комнате. Кречетников стоял ни жив ни мертв. Через несколько минут государыня снова обратилась к нему и сказала уже гораздо тише:
- Скажите мне, какие причины помешали вам исполнить мою волю?
Кречетников повторил свои прежние оправдания. Екатерина, чувствуя его справедливость, но не желая признаться в своей вспыльчивости, сказала ему с видом совершенно успокоенным:
- Это дело другое. Зачем же ты мне тотчас этого не сказал? [181, с. 165.]
…Это напоминает мне хорошенький анекдот об императрице Екатерине, который рассказал мне Пушкин. Отец графа Нессельроде, министра иностранных дел, был прелестный и умный человек, но как многие старики, и я из молодых, имел обыкновение издавать дурной запах. Императрица сказала ему однажды: "Милый Нессельроде, уходите, но подальше" - потому что он, чувствуя, что нескромная буря приближается, покидал игру, но возвращался слишком рано. [119, с. 511.]
Александр Иванович (Рибопьер) был большой анекдотист, тоже и Александр Николаевич Голицын. Рибопьер мне, между прочим, рассказывал, что при Екатерине было всего 12 андреевских кавалеров. У него был старый дядя, Василий Ив(анович) Жуков, который смерть как хотел получить голубую кавалерию. Один из 12-ти умер, и князь просил Екатерину ему дать этот орден - он был сенатор и очень глупый человек. Получивши ленту, он представился, чтобы благодарить. После представления его спросили, что сказала ему государыня. "Очень хорошо приняла и так милостиво отнеслась, сказала: "Вот, Василий Ив(анович), только живи, до всего доживешь". [119, с. 158.]
В эрмитажных собраньях, при императрице Екатерине, некоторое время заведен был ящик для вклада штрафных денег за вранье. Всякий провинившийся обязан был опустить в него 10 копеек медью. При ящике назначен был казначеем Безбородко, который собранные деньги после раздавал бедным.
Между другими в эрмитажные собрания являлся один придворный, который, бывало, что ни скажет, все невпопад, или солжет. Неуклюжий казначей беспрестанно подходил к нему с ящиком, и этот враль почти один наполнял ящик деньгами. Раз, по разъезде гостей, когда при императрице остались немногие, самые приближенные, Безбородко сказал:
- Матушка-государыня, этого господина не надобно бы пускать в Эрмитаж, а то он скоро совсем разорится.
- Пусть приезжает, - возразила императрица, - мне дороги такие люди; после твоих докладов и после докладов твоих товарищей я имею надобность в отдыхе; мне приятно изредка послушать и вранье.
- О, матушка-императрица, - сказал Безбородко, - если тебе это приятно, то пожалуй к нам в первый департамент правительствующего Сената: там то ли ты услышишь! [97, с. 772.]
Безбородко очень любил свою родину - Малороссию и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.
Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.
- Ну что, поймал? - спросил Безбородко, не переставая писать. [89, стлб. 1077.]
Безбородко говорил об одном своем чиновнике: "Род человеческий делится на он и она, а этот - оно". [29, с. 77.]
По воцарении императора Павла, к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: "Проснись, Павел!"
- Пусть пишут, - отвечал Безбородко, - уже так проснулся, что и нам никому спать не дает! [134, с. 20.]
Когда получили известие о взятии Очакова, то граф А. Г. Орлов дал большой обед в Москве по этому случаю. Сидят все за столом, и хозяин во всех орденах и с портретом императрицы. Середи обеда и будучи уже навеселе Орлов подозвал к себе расхаживавшего вокруг стола дурака Иванушку (Нащокина) и дал ему щелчок по лбу. Иванушка потер лоб и пошел опять ходить кругом стола, а чрез некоторое время подходит к гр(афу) Алексею Григорьевичу и, указывая на изображение государыни, спрашивает его:
- Это что у тебя такое?
- Оставь, дурак, это портрет матушки нашей императрицы, - отвечал Орлов и при этом приложился к портрету.
Иванушка: "Да ведь у Потемкина такой же есть?"
Орлов: "Да, такой же".
- Потемкину-то дают за то, что города берет, а тебе, видно, за то, что дураков в лоб щелкаешь.
Орлов так взбесился, что чуть не убил дурака. [55, с. 540.]
На даче Льва Александровича Нарышкина (…) (на Петергофской дороге) и на даче графа А. С. Строганова (на Выборгской стороне, за Малой Невкой) в каждый праздничный день был фейерверк, играла музыка, и если хозяева были дома, то всех гуляющих угощали чаем, фруктами, мороженым. На даче Строганова даже танцевали в большом павильоне не званые гости, а приезжие из города повеселиться на даче - и эти танцоры привлекали особенное благоволение графа А. С. Строганова и были угощаемы. Кроме того, от имени Нарышкина и графа А. С. Строганова ежедневно раздавали милостыню убогим деньгами и провизией и пособие нуждающимся. Множество бедных семейств получали от них пансионы. Дома графа А. С. Строганова и Л. А. Нарышкина вмещали в себе редкое собрание картин, богатые библиотеки, горы серебряной и золотой посуды, множество драгоценных камней и всяких редкостей. Императрица Екатерина II в шутку часто говорила: "Два человека у меня делают все возможное, чтоб разориться, и никак не могут!" [18, с. 219–221.]
Князь (А. Н.) Голицын рассказал, что однажды Суворов был приглашен к обеду во дворец. Занятый одним разговором, он не касался ни одного блюда. Заметив это, Екатерина спрашивает его о причине.
- Он у нас, матушка-государыня, великий постник - отвечает за Суворова Потемкин, - ведь сегодня сочельник, он до звезды есть не будет.
Императрица, подозвав пажа, пошептала ему что-то на ухо; паж уходит и чрез минуту возвращается с небольшим футляром, а в нем находилась бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, прибавя, что теперь уже он может разделить с нею трапезу. [48, с. 583.]
Елагин, Иван Перфильевич, известный особенно "Опытом повествования о России до 1389 года", главный придворной музыки и театра директор, про которого Екатерина говорила: "Он хорош без пристрастия", имел при всех достоинствах слабую сторону - любовь к прекрасному полу. В престарелых уже летах(…), Иван Перфильевич, посетив любимую артистку, вздумал делать пируэты перед зеркалом и вывихнул себе; ногу, так что стал прихрамывать. Событие это было доведено до сведения государыни. Она позволила Елагину приезжать во дворец с тростью и при первой встрече с ним не только не объявила, что знает настоящую причину постигшего его несчастья, но приказала даже ему сидеть в ее присутствии. Елагин воспользовался этим правом, и в 1795 году, когда покоритель, Варшавы имел торжественный прием во дворце, все стояли, исключая Елагина, желавшего выказать свое значение. Суворов бросил на него любопытствующий взгляд, который не ускользнул от проницательности императрицы. "Не удивляйтесь, - сказала Екатерина победителю, - что Иван Перфильевич встречает вас сидя: он ранен, только не на войне, а у актрисы, делая прыжки!" [48, с. 583.]
У Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина не обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он решил упрекнуть императрицу, сказав, что она ему не только никогда не дает никаких поручений, но и не говорит с ним. Она отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение.
Вскоре после этого разговора императрица, проходя с Потемкиным через комнату, где между прочим вертелся Давыдов, обратилась к нему:
- Подите, посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
Давыдов с поспешностью отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
- Висит, Ваше Величество.
Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:
- Вот видите, что я не ошибаюсь. [55, с. 540.]
В 1793 году Яков Борисович Княжнин за трагедию "Вадим Новгородский" выслан был из Петербурга. Через краткое время обер-полицмейстер (Н. И.) Рылеев, докладывая Екатерине о прибывших в столицу, именовал Княжнина.
- Вот как исполняются мои повеления, - с сердцем сказала она, - поди узнай верно, я поступлю с ним, как императрица Анна.
Следующий анекдот
Помилуйте, неужели блистательную Северную Семирамиду можно не только воспевать в панегириках? Неужели и она попадала в смешное положение? Пришла пора блеснуть модным остроумием «времен очаковских и покоренья Крыма»
Карикатурист Уильям Дент в феврале 1791-го уподобил европейских монархов популярным в те годы британским боксерам. И даже по его рисунку видно, что императрица Екатерина выступала в более тяжелом весе, чем ее оппонент – прусский король Фридрих Вильгельм II
Величие по-екатеринински – это не помпезность. Императрица не любила пышных церемоний и лицемерных светских восклицаний, стремилась к непринужденному общению, которое немыслимо без шутки. Она вершила великие дела играючи, с улыбкой. По крайней мере хотела, чтобы именно такой ее знали подданные. И в памяти потомков хотела остаться не в напыщенной позе, а с веселой усмешкой. Ведь это высший пилотаж для политика – в любой ситуации сохранять лицо, держать осанку, владеть собой. Победительная улыбка. Но молва не всегда была справедлива к императрице. То и дело про русскую Афину Палладу говорили в духе Александра Герцена: «Историю этой дамы нельзя читать при дамах». И недоброжелательных анекдотов про нее немало.
Слово из трех букв
Самая известная колкость, адресованная Екатерине, связана с русским правописанием. Дело в том, что слово из трех букв богоподобная Фелица писала с тремя ошибками: «исчо» вместо «еще». Если это и правда, нужно иметь в виду, что в те времена написание слова не устоялось и вряд ли кто из вельмож – даже самого русского происхождения – избегал подобных ошибок. Да и анекдотчики по большому счету были благосклонны к матушке Екатерине Алексеевне.
Крылатыми становились остроты самой императрицы, в том числе и многозначительные дипломатические намеки. Недаром австрийский фельдмаршал принц Шарль де Линь, изрядный острослов, немало щей съевший в России, говорил: «Петербургский кабинет совсем не так огромен, как заключает о нем Европа, он весь помещается в голове Екатерины».
Вот вам пример. Отношения Российской и Британской империй нередко ухудшались. Не раз в лондонском парламенте в адрес России звучали угрозы. Во время одного из таких кризисов английский посол лорд Витворт попросил у императрицы аудиенции и был приглашен во дворец. Когда он входил в кабинет, любимый пудель Екатерины с сильным лаем бросился на него. Дипломат заметно смутился, отпрянул. «Не бойтесь, милорд, – успокоила его императрица, – собака, которая громко лает, не кусается и неопасна». Намек! После такого намека и переговоры не нужны: суровое предостережение прозвучало в форме шутки.
В другой раз Витворт подарил Екатерине огромный телескоп, которым она громко восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, спешили наводить прибор на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на Луне.
– А я вижу не только горы, но даже лес. Кажется, сосновый, – сказал архитектор и поэт Николай Львов, когда очередь дошла до него.– Вы возбуждаете во мне любопытство! – доверчиво воскликнула Екатерина, поднимаясь с кресла.– Торопитесь, государыня, – предупредил Львов. – Лес уже начали рубить. Вы не успеете подойти, а его и не станет.
Бедная вдова
Россия в те времена беспрестанно воевала. И матушке-императрице нередко приходилось общаться с людьми военными, многие из которых понятия не имели о правилах светского этикета. Впрочем, такое общение доставляло ей удовольствие.
Генерал Федор Шестаков, прослужив более 40 лет, ни разу не наведывался в Петербург и приехал туда только по случаю отставки – за документами, необходимыми для пенсиона.
Статс-секретарь Александр Храповицкий представил Шестакова императрице. Увидев старого полководца впервые, Екатерина удивилась, поскольку полагала, что знает всех своих генералов, и, не сдержавшись, заметила:
– Как же так вышло, что я до сих пор ни разу вас не видала?– Да ведь и я, матушка-царица, тоже вас не знал, – простодушно выпалил старый солдат.– Ну, меня-то, бедную вдову, где знать! А вы все же генерал!
Этот диалог стал едва ли не самым популярным анекдотом екатерининского времени.
В другой раз попался императрице боевой генерал, решительно лишенный таланта красноречия. Разговор не клеился, и Екатерина попыталась выручить служаку таким вопросом:
– Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкой и единорогом? – Разница большая, – с готовностью ответил генерал. – Сейчас доложу Вашему Величеству. Вот извольте видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе.– А, теперь понимаю, – с улыбкой сказала императрица.
Отважный адмирал Василий Чичагов прославился победами над шведским флотом. В 1789–1790 годах он заставил признать поражение самого короля Густава III.
Гроза морей, Чичагов любил крепкое словцо. За храбрость адмирала осыпали наградами. Когда он приехал в Петербург, Екатерина пожелала немедленно видеть славного флотоводца. Ее предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей рассказом. Но государыня осталась при своем желании. И вот Чичагов явился в Зимний дворец. Екатерина приняла его в кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал…
Не имея привычки вещать в присутствии царствующей особы, он робел, но постепенно все больше оживлялся и наконец впал в такую экзальтацию, что махал руками и горячился, как при разговоре с равным себе. В описании решительной битвы достигнув момента, когда неприятельский флот обратился в бегство, адмирал все забыл, бранил трусов шведов, причем употреблял такие слова, которые, как тогда говорили, «можно слышать только в толпе черного народа». «Я их… я их. » – кричал он. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед государыней.
– Виноват, матушка, Ваше Императорское Величество…– Ничего, Василий Яковлевич, продолжайте, я ваших морских терминов не разумею, – улыбнулась Екатерина.
Тост за честных людей
Графиня Александра Браницкая однажды заметила, что императрица берет нюхательный табак левой рукой, и спросила:
– А отчего же не правой, Ваше Величество?– Как царь-баба, часто даю целовать правую руку и нахожу непристойным всех душить табаком, – молниеносно парировала Екатерина.
У всесильного Григория Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина, как назло, не обращала никакого внимания. Князю Таврическому это казалось обидным, и он решил упрекнуть государыню в том, что она не только никогда не дает его родственнику поручений, но и вовсе не общается с ним, не одаривает словом. Та отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение. И вскоре, проходя с Потемкиным через комнату, где среди придворных вертелся и Давыдов, Екатерина обратилась к последнему:
– Подите посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
Давыдов поспешно отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
Улыбнувшись, императрица шепнула Потемкину:
– Ну что ж, теперь ты видишь, что я не ошибаюсь.
Немало анекдотов связано с добродушием Екатерины. Подданные хотели видеть ее щедрой, даже непрактичной. И пересказывали, например, такую историю.
Однажды в Царском Селе императрица, проснувшись ранее обыкновенного, вышла в дворцовую галерею подышать свежим воздухом и увидела у подъезда нескольких слуг, которые торопливо нагружали телегу казенными съестными припасами. Диковинные фрукты, мясо, вина – все шло в ход. Екатерина долго наблюдала за этой работой, оставаясь незамеченной. Наконец подала голос, чтобы кто-нибудь из воришек подошел к ней. Слуги оторопели, совершенно растерялись. Императрица повторила зов, и тогда один из охотников до царского вина предстал перед ней, трепеща от страха и смущения.
– Что вы делаете? – спросила Екатерина. – Вы, кажется, нагружаете свою телегу казенными припасами?– Виноваты, Ваше Величество, – бросился ей в ноги несчастный.– Ну так уезжайте поскорее, иначе не ровен час увидит обер-гофмаршал, вот уж тогда вам жестоко достанется!
Екатерина ценила в вельможах сарказм. Как-то раз за обедом зашел разговор о ябедниках. Императрица предложила тост за честных людей: «Да будет так, чтобы все кляузники и воры исчезли с лица земли, а честные благоденствовали!» Все подняли бокалы, один лишь степенный граф Кирилл Разумовский не дотронулся до своего. Заметив это, государыня поинтересовалась, почему он не доброжелательствует честным людям. «Боюсь, мор будет», – отвечал немало повидавший на веку Разумовский.
Особый жанр – политическое остроумие. Такие шутки предназначены не только для истории, но и для распространения за рубежом, чтобы вся Европа знала о мудрости русской монархини. Афоризм на экспорт! Однажды в присутствии Екатерины наследник Павел Петрович читал депеши из революционной Франции. Король шел на уступки, вольнодумцы захватывали власть в Париже… В негодовании Павел воскликнул: «Я бы давно все прекратил пушками!»
Екатерина промолвила: «Ты кровожадный дурак! Неужели не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями?»
Следующий анекдот
Помилуйте, неужели блистательную Северную Семирамиду можно не только воспевать в панегириках? Неужели и она попадала в смешное положение? Пришла пора блеснуть модным остроумием «времен очаковских и покоренья Крыма»
Карикатурист Уильям Дент в феврале 1791-го уподобил европейских монархов популярным в те годы британским боксерам. И даже по его рисунку видно, что императрица Екатерина выступала в более тяжелом весе, чем ее оппонент – прусский король Фридрих Вильгельм II
Величие по-екатеринински – это не помпезность. Императрица не любила пышных церемоний и лицемерных светских восклицаний, стремилась к непринужденному общению, которое немыслимо без шутки. Она вершила великие дела играючи, с улыбкой. По крайней мере хотела, чтобы именно такой ее знали подданные. И в памяти потомков хотела остаться не в напыщенной позе, а с веселой усмешкой. Ведь это высший пилотаж для политика – в любой ситуации сохранять лицо, держать осанку, владеть собой. Победительная улыбка. Но молва не всегда была справедлива к императрице. То и дело про русскую Афину Палладу говорили в духе Александра Герцена: «Историю этой дамы нельзя читать при дамах». И недоброжелательных анекдотов про нее немало.
Слово из трех букв
Самая известная колкость, адресованная Екатерине, связана с русским правописанием. Дело в том, что слово из трех букв богоподобная Фелица писала с тремя ошибками: «исчо» вместо «еще». Если это и правда, нужно иметь в виду, что в те времена написание слова не устоялось и вряд ли кто из вельмож – даже самого русского происхождения – избегал подобных ошибок. Да и анекдотчики по большому счету были благосклонны к матушке Екатерине Алексеевне.
Крылатыми становились остроты самой императрицы, в том числе и многозначительные дипломатические намеки. Недаром австрийский фельдмаршал принц Шарль де Линь, изрядный острослов, немало щей съевший в России, говорил: «Петербургский кабинет совсем не так огромен, как заключает о нем Европа, он весь помещается в голове Екатерины».
Вот вам пример. Отношения Российской и Британской империй нередко ухудшались. Не раз в лондонском парламенте в адрес России звучали угрозы. Во время одного из таких кризисов английский посол лорд Витворт попросил у императрицы аудиенции и был приглашен во дворец. Когда он входил в кабинет, любимый пудель Екатерины с сильным лаем бросился на него. Дипломат заметно смутился, отпрянул. «Не бойтесь, милорд, – успокоила его императрица, – собака, которая громко лает, не кусается и неопасна». Намек! После такого намека и переговоры не нужны: суровое предостережение прозвучало в форме шутки.
В другой раз Витворт подарил Екатерине огромный телескоп, которым она громко восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, спешили наводить прибор на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на Луне.
– А я вижу не только горы, но даже лес. Кажется, сосновый, – сказал архитектор и поэт Николай Львов, когда очередь дошла до него.
– Вы возбуждаете во мне любопытство! – доверчиво воскликнула Екатерина, поднимаясь с кресла.
– Торопитесь, государыня, – предупредил Львов. – Лес уже начали рубить. Вы не успеете подойти, а его и не станет.
Россия в те времена беспрестанно воевала. И матушке-императрице нередко приходилось общаться с людьми военными, многие из которых понятия не имели о правилах светского этикета. Впрочем, такое общение доставляло ей удовольствие.
Генерал Федор Шестаков, прослужив более 40 лет, ни разу не наведывался в Петербург и приехал туда только по случаю отставки – за документами, необходимыми для пенсиона.
Статс-секретарь Александр Храповицкий представил Шестакова императрице. Увидев старого полководца впервые, Екатерина удивилась, поскольку полагала, что знает всех своих генералов, и, не сдержавшись, заметила:
– Как же так вышло, что я до сих пор ни разу вас не видала?
– Да ведь и я, матушка-царица, тоже вас не знал, – простодушно выпалил старый солдат.
– Ну, меня-то, бедную вдову, где знать! А вы все же генерал!
Этот диалог стал едва ли не самым популярным анекдотом екатерининского времени.
В другой раз попался императрице боевой генерал, решительно лишенный таланта красноречия. Разговор не клеился, и Екатерина попыталась выручить служаку таким вопросом:
– Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкой и единорогом?
– Разница большая, – с готовностью ответил генерал. – Сейчас доложу Вашему Величеству. Вот извольте видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе.
– А, теперь понимаю, – с улыбкой сказала императрица.
Отважный адмирал Василий Чичагов прославился победами над шведским флотом. В 1789–1790 годах он заставил признать поражение самого короля Густава III.
Гроза морей, Чичагов любил крепкое словцо. За храбрость адмирала осыпали наградами. Когда он приехал в Петербург, Екатерина пожелала немедленно видеть славного флотоводца. Ее предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей рассказом. Но государыня осталась при своем желании. И вот Чичагов явился в Зимний дворец. Екатерина приняла его в кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал…
Не имея привычки вещать в присутствии царствующей особы, он робел, но постепенно все больше оживлялся и наконец впал в такую экзальтацию, что махал руками и горячился, как при разговоре с равным себе. В описании решительной битвы достигнув момента, когда неприятельский флот обратился в бегство, адмирал все забыл, бранил трусов шведов, причем употреблял такие слова, которые, как тогда говорили, «можно слышать только в толпе черного народа». «Я их… я их. » – кричал он. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед государыней.
– Виноват, матушка, Ваше Императорское Величество…
– Ничего, Василий Яковлевич, продолжайте, я ваших морских терминов не разумею, – улыбнулась Екатерина.
Тост за честных людей
Графиня Александра Браницкая однажды заметила, что императрица берет нюхательный табак левой рукой, и спросила:
– А отчего же не правой, Ваше Величество?
– Как царь-баба, часто даю целовать правую руку и нахожу непристойным всех душить табаком, – молниеносно парировала Екатерина.
У всесильного Григория Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина, как назло, не обращала никакого внимания. Князю Таврическому это казалось обидным, и он решил упрекнуть государыню в том, что она не только никогда не дает его родственнику поручений, но и вовсе не общается с ним, не одаривает словом. Та отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение. И вскоре, проходя с Потемкиным через комнату, где среди придворных вертелся и Давыдов, Екатерина обратилась к последнему:
– Подите посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
Давыдов поспешно отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
– Висит, Ваше Величество!
Улыбнувшись, императрица шепнула Потемкину:
– Ну что ж, теперь ты видишь, что я не ошибаюсь.
Немало анекдотов связано с добродушием Екатерины. Подданные хотели видеть ее щедрой, даже непрактичной. И пересказывали, например, такую историю.
Однажды в Царском Селе императрица, проснувшись ранее обыкновенного, вышла в дворцовую галерею подышать свежим воздухом и увидела у подъезда нескольких слуг, которые торопливо нагружали телегу казенными съестными припасами. Диковинные фрукты, мясо, вина – все шло в ход. Екатерина долго наблюдала за этой работой, оставаясь незамеченной. Наконец подала голос, чтобы кто-нибудь из воришек подошел к ней. Слуги оторопели, совершенно растерялись. Императрица повторила зов, и тогда один из охотников до царского вина предстал перед ней, трепеща от страха и смущения.
– Что вы делаете? – спросила Екатерина. – Вы, кажется, нагружаете свою телегу казенными припасами?
– Виноваты, Ваше Величество, – бросился ей в ноги несчастный.
– Ну так уезжайте поскорее, иначе не ровен час увидит обер-гофмаршал, вот уж тогда вам жестоко достанется!
Екатерина ценила в вельможах сарказм. Как-то раз за обедом зашел разговор о ябедниках. Императрица предложила тост за честных людей: «Да будет так, чтобы все кляузники и воры исчезли с лица земли, а честные благоденствовали!» Все подняли бокалы, один лишь степенный граф Кирилл Разумовский не дотронулся до своего. Заметив это, государыня поинтересовалась, почему он не доброжелательствует честным людям. «Боюсь, мор будет», – отвечал немало повидавший на веку Разумовский.
Особый жанр – политическое остроумие. Такие шутки предназначены не только для истории, но и для распространения за рубежом, чтобы вся Европа знала о мудрости русской монархини. Афоризм на экспорт! Однажды в присутствии Екатерины наследник Павел Петрович читал депеши из революционной Франции. Король шел на уступки, вольнодумцы захватывали власть в Париже… В негодовании Павел воскликнул: «Я бы давно все прекратил пушками!»
Екатерина промолвила: «Ты кровожадный дурак! Неужели не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями?»
Читайте также: