Анекдот про кока на корабле

Обновлено: 04.11.2024

Служил Серёга в пароходстве,
Серёга тама коком был.
Варил спаггети он по-флотски,
и кокском колпаке ходил.

Но как-то раз на Мор. Вокзале
На борт пришла его жена.
Глаза Люсинды увидали
Серёгу в колпаке - Хрена.

В восторге Люся закричла -
(качнулся в страхе пароход
народ метнулся от причала)
- Готовить будешь круглый год!

ответить ответить

Батюшки, знакомые всё лица. Никифор! Да ты ли это?

ответить

Писал Харлампий в анекдотах,
Харлампий там стишки писал.
Про макароны, что по-флотски,
Про Люсю и про морвокзал.

Женою Люся оказалась,
А ведь могла бы ей не быть.
Казалось бы, какая малость!
А дома суп кому варить?

ответить

Не, я не Никифор. Я под этим ником уже столько лет что и сам не помню когда появился. :)

ответить ответить

Ну, не Ляпис так не Ляпис,
Даже если Трубецкой.
Я ведь мог и обознаться.
Я на глаз один косой.

ответить

. вот теперь сижу и думаю, может пойти себе макароны по-флотски сделать, жрать охота и водка в морозилке зябнет одиноко.

ответить

Кому же суп варить? Серёге!
Ведь он — котлетный генерал.
Он — вождь борщей, диктатор супа,
И пирожковый Ганнибал.
Он Мопассан любых салатов
И Пикассо цветных компотов,
Он соусов тиран, гарниров.
Он ко-ко. кок морского флота!

ответить

Молодой картошечки и зажарить подчерёвки.
Укропчиком притрусить, и вот тогда полезть в морозилку.

ответить ответить

Надежда знала про Серёгу,
Пожалуй, слишком даже много.
И наша Люся понемногу
Задумалась над этим фактом.

Быть может, зря она страдает,
И подозрения все мимо.
Она ж совсем не представляет
Промежкотлетного интима.

ответить

продолжение будет? там десерты еще не охвачены

ответить

Ты забыл, порезать сальца на шкварочки, красного лучка на колечки, пару стрелок зеленого лука и присоленную хрустящую горбушку чёрного хлеба. дальше писать не могу, уже на клавиатуру слюни капают.

ответить

Николай Заболоцкий
Рыбная лавка

И вот забыв людей коварство,
Вступаем мы в иное царство.

Тут тело розовой севрюги,
Прекраснейшей из всех севрюг,
Висело, вытянувши руки,
Хвостом прицеплено на крюк.
Под ней кета пылала мясом,
Угри, подобные колбасам,
В копченой пышности и лени
Дымились, подогнув колени,
И среди них, как желтый клык,
Сиял на блюде царь-балык.

О самодержец пышный брюха,
Кишечный бог и властелин,
Руководитель тайный духа
И помыслов архитриклин!
Хочу тебя! Отдайся мне!
Дай жрать тебя до самой глотки!
Мой рот трепещет, весь в огне,
Кишки дрожат, как готтентотки.
Желудок, в страсти напряжен,
Голодный сок струями точит,
То вытянется, как дракон,
То вновь сожмется что есть мочи,
Слюна, клубясь, во рту бормочет,
И сжаты челюсти вдвойне.
Хочу тебя! Отдайся мне!

Повсюду гром консервных банок,
Ревут сиги, вскочив в ушат.
Ножи, торчащие из ранок,
Качаются и дребезжат.
Горит садок подводным светом,
Где за стеклянною стеной
Плывут лещи, объяты бредом,
Галлюцинацией, тоской,
Сомненьем, ревностью, тревогой.
И смерть над ними, как торгаш,
Поводит бронзовой острогой.

Весы читают «Отче наш»,
Две гирьки, мирно встав на блюдце,
Определяют жизни ход,
И дверь звенит, и рыбы бьются,
И жабры дышат наоборот.

ответить

Заболоцкого люблю больше

.
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас
С портрета Рокотова.