Загадки мертвых душ гоголя
Обновлено: 04.11.2024
Глава из книги И.Гарина "Загадочный Гоголь", М., Терра-Книжный клуб", 2002, 640 с. Примечания и ссылки даны в тексте книги.
Вопрос о втором томе «Мертвых Душ», без сомнения, является самым трудным и наименее разъясненным в литературе о Гоголе.
В. И . Шенрок
Ноздрёв
Дворянин с забавной фамилией Ноздрёв — полная противоположность прилежного семьянина Манилова. Он — кутила и озорник, страстный охотник и карточный шулер. А ещё он, кажется, страдает синдромом Мюнхгаузена, то есть не отличает в собственном воображении правды от вымысла.
Ноздрев был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. <. > Или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. <. > Или нарежется в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти.
Чичиков и не собирался ехать к Ноздрёву, но встретил его в трактире, и тот чуть не силой увёз Павла Ивановича к себе в поместье. Естественно, новый приятель вскоре устраивает безобразный скандал. Чичиков и у него пытается выторговать мёртвых душ, но тот не согласен продавать: он убеждает Павла Ивановича выиграть у него в шашки и начинает откровенно жульничать. Главный герой объявляет, что не согласен играть на таких условиях, и Ноздрёв называет того подлецом и бросается в драку. Чичикова спасает только то, что в тот же миг в дверь стучится капитан-исправник и объявляет, что Ноздрёв взят под суд «по случаю нанесения помещику Максимову личной обиды розгами в пьяном виде».
6. Тайна парня с балалайкой
Чичиков приказывает Селифану выезжать на заре, Селифан в ответ чешет в затылке, а повествователь рассуждает, что это значит:
«Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась в новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье за белы ручки в тот час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный, отработавшийся народ? <…> Бог весть, не угадаешь. Многое разное значит у русского народа почесыванье в затылке».
Такие пассажи очень характерны для Гоголя: рассказать уйму всего и прийти к выводу, что ничего непонятно, да и вообще говорить не о чем. Но в этом очередном ничего не объясняющем пассаже обращает на себя внимание парень с балалайкой. Где-то мы его уже видели:
«Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные, легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихострунного треньканья».
Никогда не предугадаешь, куда заведет гоголевское сравнение:
сравнение лица Собакевича с молдавской тыквой внезапно переходит в сценку с участием нашего балалаечника.
Такие развернутые сравнения — один из приемов, с помощью которых Гоголь еще больше расширяет художественный мир романа, вносит в текст то, что не поместилось даже в такой вместительный сюжет, как путешествие, то, что не успел или не мог увидеть Чичиков, то, что может и вовсе не вписываться в общую картину жизни губернского города и его окрестностей.
Но Гоголь на этом не останавливается, а берет появившегося в развернутом сравнении щеголя с балалайкой — и снова находит ему место в тексте, причем теперь уже значительно ближе к сюжетной реальности. Из фигуры речи, из сравнения вырастает реальный персонаж, который отвоевывает себе место в романе и в итоге вписывается в сюжет.
Существовали ли подобные аферы в реальности?
Московские цензоры, согласно письму Гоголя к Плетневу от 7 января 1842 года, опасались, что «пойдут другие брать пример и покупать мертвые души». О том, рискнул ли повторить фантасмагорическую аферу Чичикова, ничего не известно, но известно, что гоголевский текст стал толчком для выискивания прототипического сюжета для чичиковской аферы. Истории про аферы с ревизскими душами, потенциально знакомые Гоголю (или Пушкину как возможному дарителю фабулы), стали восприниматься как прямые источники сюжета «Мертвых душ». Хорошим примером тому служит рассказ Гиляровского про его дядю, помещика Пивинского:
«Вдруг… начали разъезжать чиновники и собирать сведения о всех, у кого есть винокурни. Пошел разговор о том, что, у кого нет пятидесяти душ крестьян, тот не имеет права курить вино. <…> И поехал он [Пивинский] в Полтаву, да и внес за своих умерших крестьян оброк, будто за живых… А так как своих, да и с мертвыми, далеко до пятидесяти не хватало, то набрал он в бричку горилки, да и поехал по соседям и накупил у них за эту горилку мертвых душ, записал их себе и, сделавшись по бумагам владельцем пятидесяти душ, до самой смерти курил вино и дал этим тему Гоголю, который бывал в Федунках, да, кроме того, и вся миргородчина знала про мертвые души Пивинского».
В целом в такой читательской реакции нет ничего необычного, но в данном случае соблазн найти прямые источники сюжета (как и, например, обнаружить точную хронологию) парадоксальным образом подыгрывает гоголевской поэтике, заостряя противоречие между правдоподобием и абсурдом, на постоянном соединении которых она строится.
3. Тайна карточной игры
На губернаторской вечеринке Чичиков садится играть в вист с хозяевами и гостями-чиновниками:
«Они сели за зеленый стол и не вставали уже до ужина. Все разговоры совершенно прекратились, как случается всегда, когда наконец предаются занятию дельному».
Конечно, автор иронизирует, называя игру в вист «дельным занятием». Слово «дельный» в тексте вообще окутано иронией: «дельные замечания», которые готов дать практически на любую тему Чичиков, неизбежно перекликаются с «дельными замечаниями», которые отпускает кучер Селифан чубарому коню. Но в данном случае «занятие дельное» — выражение из карточного жаргона, означающее игру на деньги. Как раз в таком смысле оно употреблено, например, и в эпиграфе к пушкинской «Пиковой даме»: «Так, в ненастные дни, / Занимались они / Делом».
Гоголь пишет не об искаженном восприятии дела, присущем только этим конкретным чиновникам, для которых карточная игра — главный интерес, но о языке, который принял в себя это искажение. Слово активно используется в языке, но теряет свое основное значение. Такие «мертвые» слова — своего рода «болотные огни», ведущие в ложном направлении:
«И сколько раз, уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они [люди] и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: „Где выход, где дорога?“».
Плюшкин
Последний помещик, с которым знакомится Чичиков, — старик по фамилии Плюшкин. В отличие от вышеперечисленных персонажей, его жизнь скорее трагична, нежели комична. Некогда имение Плюшкина было богатейшим, и он жил в нём с обожаемой супругой и тремя детьми.
Но добрая хозяйка умерла. <. > [Старшая дочь] Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, <. > зная, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, будто бы все военные картежники и мотишки. <. > Сын, будучи отправлен в губернский город с тем, чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк. <. > Наконец последняя дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла, и старик очутился один сторожем, хранителем и владетелем своих богатств.
Человек, больше всего на свете ценивший свою семью, остался совсем один. Теперь он целые дни проводит в поисках всякого сора, такого как старая подмётка или клочок бумаги, который складывает в углу одной из комнат. В доме не осталось еды, которую можно было бы предложить гостям, кроме засохшего кулича; а Чичиков, впервые увидев Плюшкина, принял его за старуху-ключницу. Имение пришло в запустение, и крепостные теперь «мрут как мухи» либо убегают.
1. Тайна русских мужиков
В первом абзаце «Мертвых душ» бричка с Чичиковым въезжает в губернский город NN:
«Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания…»
Это явно лишняя подробность: с первых слов понятно, что действие происходит в России. К чему уточнение, что мужики русские? Такая фраза уместно прозвучала бы разве что в устах иностранца, описывающего свои заграничные впечатления. Историк литературы Семен Венгеров в статье под названием «Гоголь совершенно не знал реальной русской жизни» объяснял ее так:
Гоголь действительно поздно узнал собственно русский (а не украинский) быт, не говоря уже о быте русской провинции,
— поэтому такой эпитет для него был действительно значимым. Венгеров был уверен: «Задумайся Гоголь хоть на одну минуту, он бы непременно зачеркнул этот несуразный, ровно ничего не говорящий русскому читателю эпитет».
Но тот не зачеркнул — и неспроста: на самом деле это характернейший для поэтики «Мертвых душ» прием, который поэт и филолог
Андрей Белый называл «фигурой фикции», — когда нечто (а нередко очень многое) сказано, но фактически не сказано ничего, определения не определяют, описания не описывают.
Другой пример этой поэтики — описание главного героя. Он «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод», «человек средних лет, имеющий чин не слишком большой и не слишком малый», «господин средней руки», лица которого мы так и не увидим, хотя он с удовольствием смотрится в зеркало.
Почему Чичиков переселяет мертвые души в Херсонскую губернию?
Чичиков покупает крестьян без земли, «на вывод», с намерением переселить их в другие места. Переселять их, строго говоря, некуда, собственного поместья у Чичикова нет, а оно очень нужно, потому что закладывается именно имение (количество ревизских душ определяет лишь размер ссуды). Однако в плане Чичикова и это предусмотрено: переселять мужиков он намерен в Херсонскую губернию. Эта территория под названием Новороссия вошла в состав России в середине XVIII века после войн с Турцией и представляла собой практически не заселенные степи. Поэтому правительство всячески поощряло тех, кто был готов занять их и облагородить. Раздача земель частным владельцам начала осуществляться в Новороссии с 1764 года в соответствии с «Планом о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению». Пик пришелся на годы, но колонизация давалась с таким трудом, что, несмотря на огромные объемы розданных в конце XVIII века земель, на активное переселение государственных крестьян и поощрение притока иностранных колонистов, по данным на 1837 год, в Херсонской губернии оставалось свободных казенных земель более 180 тысяч десятин, а в Таврической — более 270 тысяч Проект получения земель в Новороссии вряд ли был так прост, как он представляется Чичикову в его фантазиях. В исследовании Владимира Максимовича Кабузана, посвященном заселению Новороссии, утверждается, что раздача земель помещикам в этом регионе на рубеже веков прекращается, а со второй половины годов прекращается и активный период заселения этой территории. .
Тут мы сталкиваемся с хронологическими привязками, которые у Гоголя нередко противоречат друг другу, создавая тот тревожный, очень характерный эффект, когда в подробностях описанная, казалось бы очень конкретная реальность начинает расплываться перед глазами читателя, распадаться на кусочки, которые никак не удается собрать в устойчивую последовательную картинку. Это не единственные противоречащие друг другу хронологические зацепки. Например, прямым текстом повествователь характеризует время действия как время «вскоре после достославного изгнания французов» (и этому не противоречит обсуждение гипотезы, что Чичиков — это переодетый Наполеон), то есть речь должна бы идти о годах, по крайней мере до смерти Наполеона (1821 год). Но в поэме несколько раз упоминается жандармский офицер, а особый корпус жандармов был образован в 1827 году. При заключении сделок упоминается, что «крепости были записаны, помечены, занесены в книгу и куда следует, с принятием полупроцентовых и за припечатку в „Ведомостях“», а «Губернские ведомости» выходили в России с 1838 года. Упоминание же о недавно бывшей массовой эпидемии явно отсылает к эпидемии холеры 1831 года (предыдущая эпидемия была в 1823 году в Закавказье и Астрахани, а следующая будет в 1846 году).
Следующая загадка
Кого именно купил Чичиков? Почему он решил заселить мертвые души именно в Херсонскую губернию? Существовали ли в реальности такие аферы? Специалист по творчеству Гоголя филолог Евгения Шрага рассказывает об историческом контексте «Мертвых душ»
Среди героев поэмы чичиковское «предприятие, или, чтоб еще более, так сказать, выразиться, негоция» вызвало полнейшее недоумение, переходящее в панику: и как действие незаконное, опасное и непонятное, и как формула прежде невиданная, способная обозначать что угодно и безусловно таящая в себе угрозу. Чего только не стали подозревать: от похищения губернаторской дочки до недавно случившихся в губернии и аккуратно замятых убийств. Что же предполагал сделать Чичиков и как это представлено в романе?
Кого покупает Чичиков?
«Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые», — объясняет Манилову Чичиков. Это объяснение не слишком удовлетворительно ни для чичиковского собеседника, ни для современного читателя. Что за ревизия? Ревизия — это перепись крестьян, подлежащих налогообложению. В 1724 году Петр I провел реформу, заменив подворный налог подушным. За этим историческим событием стоит сюжет в духе Чичикова — о многократных попытках обмануть закон в рамках законности.
Суть подворного налога, существовавшего в России с 1678 года, заключалась в том, что единицей налогообложения был двор — отдельное, огороженное крестьянское хозяйство, вне зависимости от количества людей, там живущих, и числа хозяйственных и жилых построек. На фоне непрерывно возраставших во время Северной войны Северная война за обладание прибалтийскими землями между Швецией и коалицией североевропейских государств длилась с 1700 по 1721 год и закончилась поражением Швеции. податей многие крестьяне бросали свои хозяйства и бежали на Дон, на Урал, в Сибирь. Обнаружилось, впрочем, что сокращение числа дворов сопровождалось ростом их населенности, то есть несколько семей представлялись при переписи как один «двор» и облагались налогом соответственно. Этого можно было достигнуть разными способами: объединить несколько хозяйств одним забором, подкупить переписчика, не отделять свое хозяйство от родительского.
Проведенная в 1710 году подворная перепись зафиксировала сокращение числа дворов на 20 % по сравнению с результатами предыдущей переписи 1678 года. Целью Петровской реформы было ввести более надежную единицу налогообложения — «душу мужского пола» вне зависимости от возраста. В конце 1718 года Петр I издал указ о проведении подушной переписи, на всякий случай сразу сопроводив его ужасными угрозами: конфискация скрытых от переписи крестьян, смертная казнь для старост, ответственных за утайку, и проч. Ответственность за подачу реестров крестьян (сказок) возлагалась на их владельцев, старост, приказчиков и выборных крестьян. Угрозы не очень помогли, и, хотя в течение 1719 года сказки были присланы, вскоре обнаружились многочисленные случаи утайки людей от переписи (всем было понятно, что считают их не к добру).
В конце 1720 года вышли указы о начале расследования случаев утайки, о конфискации имений помещиков, вообще не подавших ревизских сказок, и об аресте старост и приказчиков, виновных в утайках. С 1722 года и вплоть до 1724-го происходит проверка результатов переписи, призванная уточнить «подушное число». Эта непростая задача была поручена специальным военным ревизорам, отобранным Сенатом и лично Петром. Все это позволило увеличить число ревизских душ с 3,8 миллиона (по данным переписи 1721 года) до 5,5 миллиона. Так прошла первая ревизия податного населения. Ревизская душа могла быть вычеркнута из ревизской сказки только при следующей ревизии, а до того облагалась налогом вне зависимости от того, что в действительности произошло с самим человеком.
4. Тайна мухи в носу
Чичиков просыпается в гостях у Коробочки:
«Проснулся на другой день он уже довольно поздним утром. Солнце сквозь окно блистало ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера спали спокойно на стенах и на потолке, все обратились к нему: одна села ему на губу, другая на ухо, третья норовила как бы усесться на самый глаз, ту же, которая имела неосторожность подсесть близко к носовой ноздре, он потянул впросонках в самый нос, что заставило его очень крепко чихнуть — обстоятельство, бывшее причиною его пробуждения».
Интересно, что повествование переполнено развернутыми описаниями всеобщего сна, и только это пробуждение Чичикова — событие, о котором Гоголь рассказывает подробно.
Чичиков просыпается от залетевшей в нос мухи. Его ощущения описаны почти так же, как шок чиновников, прослышавших о чичиковской афере:
«Положение их [чиновников] в первую минуту было похоже на положение школьника, которому сонному товарищи, вставшие поранее, засунули в нос гусара, то есть бумажку, наполненную табаком. Потянувши впросонках весь табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит как дурак, выпучив глаза во все стороны, и не может понять, где он, что он, что с ним было…»
Странные слухи всполошили город, и этот ажиотаж описывается как пробуждение тех, кто до того предавался «мертвецким снам на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями», всего «дремавшего дотоле города». Перед нами воскрешение мертвых, пусть и пародийное. А вот на городского прокурора все это так подействовало, что он и вовсе умер. Смерть его парадоксальна, так как в каком-то смысле является воскресением:
«…Послали за доктором, чтобы пустить кровь, но увидели, что прокурор был уже одно бездушное тело. Тогда только с соболезнованием узнали, что у покойника была, точно, душа, хотя он по скромности своей никогда ее не показывал».
Противопоставление сна и пробуждения связано с ключевыми мотивами романа — смерти и оживления. Толчком к пробуждению может стать самая ничтожная мелочь — муха, табак, странный слух. «Воскресителю», в роли которого выступает Чичиков, не нужно обладать какими-то особенными добродетелями — ему достаточно оказаться в роли попавшей в нос мухи: сломать привычное течение жизни.
Круги ада
Почему же Чичиков посещает помещиков именно в такой последовательности? Большинство литературоведов считает, что при создании «Мёртвых душ» Н. В. Гоголь опирался на сюжет «Божественной комедии» средневекового итальянского поэта Данте Алигьери. Главный герой этого произведения путешествует по кругам ада, и чем ниже он спускается, тем тяжелее грехи людей, которых он встречает. Очевидно, что Манилов не делает в своей жизни ничего хорошего, но и вреда никому не приносит. А вот Плюшкин, не позволив детям самостоятельно выбрать жизненный путь, разрушил свою семью, а также оказался виноват в гибели сотен крестьян, которые в его имении оказались буквально запертыми в ловушке.
Однако современный литературовед Д. Л. Быков считает, что структура «Мёртвых душ» скорее напоминает сюжет «Одиссеи» — книги, написанной древнегреческим поэтом Гомером. В этом произведении главный герой — Одиссей — проходит множество испытаний, чтобы после Троянской войны вернуться домой, к супруге Пенелопе. Разница лишь в том, что Чичикову некуда возвращаться: родители умерли, друзей не было и нет, жены и детей тоже. Именно поэтому, предполагает Быков, Гоголь посчитал второй том «Мёртвых душ» недостаточно убедительным и сжёг.
5. Как все успевать: секрет Чичикова
Чичиков уезжает от Коробочки:
«Хотя день был очень хорош, но земля до такой степени загрязнилась, что колеса брички, захватывая ее, сделались скоро покрытыми ею, как войлоком, что значительно отяжелило экипаж; к тому же почва была глиниста и цепка необыкновенно. То и другое было причиною, что они не могли выбраться из проселков раньше полудня».
Итак, после полудня герой с трудом выбирается на столбовую. Перед этим он, после длительных препирательств, купил у Коробочки 18 ревизских душ и закусил пресным пирогом с яйцом и блинами. Между тем проснулся он в десять. Как же за два с небольшим часа Чичиков все успел?
Это не единственный пример вольного обращения Гоголя со временем. Отправляясь из города NN в Маниловку, Чичиков садится в бричку в «шинели на больших медведях», а по дороге встречает мужиков в овчинных тулупах — погода явно не летняя. Приехав к Манилову, он видит дом на горе, «одетой подстриженным дерном», «кусты сиреней и желтых акаций», березы с «мелколистными жиденькими вершинами», «пруд, покрытый зеленью», по колено в пруду бредут бабы — уже без всяких тулупов. Проснувшись на следующее утро в доме Коробочки, Чичиков смотрит из окна на «просторные огороды с капустой, луком, картофелем, свеклой и прочим хозяйственным овощем» и на «фруктовые деревья, накрытые сетями для защиты от сорок и воробьев» — время года опять поменялось. Вернувшись в город, Чичиков вновь наденет своего «медведя, крытого коричневым сукном». «В медведях, крытых коричневым сукном, и в теплом картузе с ушами» приедет в город и Манилов. В общем, как сказано в другом гоголевском тексте: «Числа не помню. Месяца тоже не было».
В целом мир «Мертвых душ» — это мир без времени. Времена года не сменяют друг друга по порядку, а сопровождают место или персонажа, становясь его дополнительной характеристикой. Время перестает течь ожидаемым образом, застывая в уродливой вечности — «состоянии длящейся неподвижности», по словам филолога Михаила Вайскопфа.
Коробочка
После Манилова Чичиков посещает помещицу по фамилии Коробочка. Она предлагает Чичикову купить у неё пеньки, ржаной муки или крупы, но главный герой отклоняет все эти предложения. Павел Иванович настаивает на том, что ему нужны «мёртвые души», и только. Дворянка пугается и думает, что Чичиков предлагает откапывать их из земли, но затем сразу же начинает торговаться.
Коробочка жутко боится продешевить, и вскоре читатель понимает, что всё её время занято мелкой торговлей и накоплением денег. Зачем они ей нужны — неясно: крепостные обеспечивают хозяйку всем необходимым, предметы роскоши старушку не интересуют, а оставлять наследство некому (детей у неё не уродилось). Однако Коробочка настолько бережлива, что предусмотрела разные мешочки для монет разного номинала:
В один мешочек отбирают всё целковики, в другой полтиннички, в третий четвертачки, хотя с виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья, да ночных кофточек, да нитяных моточков, да распоротого салопа, имеющего потом обратиться в платье, если старое как-нибудь прогорит во время печения праздничных лепешек со всякими пряженцами или поизотрется само собою. Но не сгорит платье и не изотрется само собою; <. > салопу суждено пролежать долго в распоротом виде, а потом достаться по духовному завещанию племяннице внучатной сестры вместе со всяким другим хламом.
Именно Коробочка впоследствии, сама того не желая, раскроет замысел Чичикова: она поедет в город и станет выведывать цену на мёртвые души, желая убедиться, что не продешевила. Также в обличении Павла Ивановича сыграет значительную роль следующий помещик.
Что не так с названием?
«…Обвинения, все без исключения, были комедия в высшей степени. Как только занимавший место президента Голохвастов услышал название „Мертвые души“, закричал голосом древнего римлянина: „Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья“. В силу наконец мог взять в толк умный президент, что дело идет об ревижских душах. Как только взял он в толк и взяли в толк вместе с ним другие цензоры, что мертвые значит ревижские души, произошла еще бо̀льшая кутерьма».
Это сходство не слишком удивительно, поскольку подробности обсуждения в цензурном комитете известны нам из все того же письма Гоголя к Плетневу. Но это и не единственный случай, когда словосочетание «мертвые души» прочитывалось современниками как опасная несуразица. Прекрасный пример тому — письмо Михаила Петровича Погодина к Гоголю, где мы читаем следующее: «Мертвых душ в русском языке нет. Есть души ревизские, приписанные, убылые, прибылые». Если для современного читателя гоголевская метафора давно стала привычной, то Погодину она казалась странной и неуместной. Обратим внимание на упомянутые в этом перечне «убылые души» — как раз конвенциональное обозначение предмета чичиковской «негоции». Например, его употребляет Салтыков-Щедрин в сборнике статей «Благонамеренные речи»: «Десять лет сряду за убылые души плачу — очень хорошо знаю! Кого в солдаты, кого в ратники взяли, а кто и сам собой помер — а я плати да плати!»
Таким образом, с одной стороны, юридически точная формула существует (и ни разу не упоминается в тексте Гоголя), с другой же стороны, метафора омертвения души, заменяющая в тексте эту формулу, не была совершенно необычным для этого времени. Она встречается как в лирике того времени, так и в религиозных текстах, хорошо известных Гоголю. Приведем лишь несколько примеров. « Хотя человеческая душа справедливо признается бессмертной, однако и для нее существует некоторая своего рода смерть. <…> Но смерть души бывает тогда, когда ее оставляет Бог… » — пишет святой Августин в книге «О граде Божием». Аналогичную трактовку видим у Григория Паламы в сборнике «Добротолюбие», который внимательно читал Гоголь: «Знай… что и у души есть смерть, хотя она бессмертна по естеству. <…> Бога от души есть смерть души». Таким образом, Гоголь соединяет, в , знакомую современникам метафору с так же хорошо знакомой реальностью, но именно это соединение и создает тот стилистический и смысловой слом, который делал название таким тревожащим, непонятным и провокативным.
Следующая загадка
Какая выгода от мертвых?
Все изложенное выше — источник неудобств для владельцев «мертвых душ» и формальное основание для их приобретения Чичиковым. Какая же от них должна быть польза? Идея Чичикова заключалась в том, чтобы заложить накупленные им ревизские души в Опекунский совет. Каким образом он собирался это сделать?
История предоставления займов дворянам со стороны государства на момент действия романа еще не так продолжительна Ср. упоминание этой практики в пушкинской повести «Барышня-крестьянка» (1831): Григорий Иванович Муромский «почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым». . Она начинается в 1754 году, когда указом императрицы Елизаветы Петровны были созданы петербургский и московский дворянские банки, которые должны были, с целью поддержки разоряющегося и закладывающего свои поместья дворянства, выдавать дворянам ссуды под невысокий процент. При чем тут Опекунский совет? Опекунский совет был создан в 1763 году для управления Воспитательным домом в Москве (а затем и в Санкт-Петербурге) — благотворительным учреждением для сирот и подкидышей. Существенную часть изначального бюджета Воспитательного дома составляли пожертвования. Жертвователей было немало, и самые щедрые из них входили в Опекунский совет, который в результате распоряжался огромными ресурсами. Его история как организации, дающей ссуды, началась с того, что в 1771 году князь Петр Иванович Репнин попросил у Совета взаймы 50 000 рублей под залог своего имения. Просьба эта была удовлетворена, за ней последовали аналогичные, и вскоре эта практика была легализована манифестом 1772 года: при Опекунских советах в Москве и Санкт-Петербурге были организованы ссудные и сохранные казны. Они выдавали ссуды под залог имений, домов, драгоценностей, а также принимали вклады. Со временем это стало главным источником дохода для Воспитательных домов и прекрасным дополнением к дворянским банкам: средства последних были небесконечны, а потребность в ссудах — очень велика.
Манилов
Первый помещик, которого Чичиков удостаивает визитом, — это человек средних лет по фамилии Манилов. Как и Чичиков, он не представляет собой ничего особенного, однако это касается не столько внешности героя и его положения в обществе, а характера, привычек и устремлений.
Один бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. <. > На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару. <. > В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: какой приятный и добрый человек! В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: чорт знает, что такое! и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.
Помещик живёт с супругой и двумя сыновьями: Алкидом и Фемистоклюсом. Имена эти взяты из «мёртвого» древнегреческого языка и указывают на то, что человек, назвавший так детей, безнадёжно «застрял» в каком-то одном времени. Чем больше мы изучаем интерьер поместья Манилова, тем больше мы в этом убеждаемся. Так, в кабинете уже много лет лежит книга, заложенная на 14-й странице, а в мебельном гарнитуре, приобретённом сразу после свадьбы, недостаёт двух стульев.
Так чем же занимается Манилов, если не уделяет внимания хозяйству? Может, он хороший семьянин? На первый взгляд кажется, что так, тем более что они с супругой «совершенно довольны друг другом». Однако и это общение пустое, поверхностное: муж и жена принимают гостей и иногда «напечатлевают друг другу поцелуй», но в основном бездельничают. Свободное время Манилов проводит в мечтаниях, и когда приезжает Чичиков, он с радостью уступает ему мёртвые души задаром, а затем воображает, как славно было бы, если бы Павел Иванович поселился по соседству.
Собакевич
Отличительная черта следующего помещика, Собакевича, — не излишняя маниловская «слащавость», не скупость и не буйный характер, а неприкрытое презрение, которое он испытывает ко всем подряд. Когда Чичиков пытается начать светскую беседу и упомянуть кого-либо из встреченных в городе NN лиц, Собакевич всех их называет дураками и разбойниками, а затем подытоживает:
Я их знаю всех: это всё мошенники; весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья.
Грубость характера буквально написана на лице Собакевича: Чичикову он поначалу кажется похожим «на средней величины медведя». Помещик почти не двигает шеей и постоянно наступает гостям на ноги, а имение его обставлено безобразной тяжёлой мебелью, которая как будто хочет сказать: «И я тоже Собакевич!» Итак, такта и вкуса у дворянина нет, зато житейской смекалки — сколько угодно. Услышав от Чичикова, что тому нужны мёртвые души, Собакевич не задаёт ни одного «лишнего» вопроса, но назначает такую цену, что Павел Иванович не верит собственным ушам. Впрочем, два мошенника всё-таки заключают сделку, и только потом главный герой поэмы обнаруживает, что Михайло Семёныч схитрил и внёс в список девицу (за женщин деньги, как уже было сказано, не полагались).
Следующая загадка
В конце января — начале февраля девятиклассникам предлагается написать контрольную по поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души». Вспоминаем сюжет произведения и отличительные черты каждого из помещиков, у которых побывал Чичиков
Ольга Разумихина — выпускница Литературного института им. А. М. Горького, книжный обозреватель и корректор, а также репетитор по русскому языку и литературе. Каждую неделю она комментирует произведения, которые проходят учащиеся 9—11 классов.
Колонка «В помощь школьнику» будет полезна и тем, кто хочет просто освежить в памяти сюжет той или иной книги, и тем, кто смотрит глубже. В материалах О. Разумихиной найдутся исторические справки, отсылки к трудам литературоведов, а также указания на любопытные детали и «пасхалки» в текстах писателей XVIII—XX вв.
Текст: Ольга Разумихина
Главный герой поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души» — Павел Иванович Чичиков, типичный «середнячок», в облике которого нет ничего примечательного: он «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод». Чин Чичикова в «Табели о рангах» также находится примерно посередине: в те времена — а действие произведения разворачивается в 1830-х годах — существовало 14 классов, главный герой «Мёртвых душ» принадлежит к шестому. Но вот преступный замысел, к которому пришёл Чичиков, можно назвать уникальным.
Преступная схема
Многие школьники, читая поэму впервые, не совсем понимают, что такое мёртвые души и как на них можно было заработать. Всё дело в том, что до 1861 года дворяне имели в подчинении крепостных крестьян, которых и называли «душами». Фраза «у помещика пятьсот душ» означала, что на него работают пятьсот крестьян мужского пола: женщины в списке «душ» не учитывались. Помещик взимал с крепостных барщину, то есть продукты ручного труда (например, молоко, мясо, шерсть и т. д.) либо оброк — деньги, но и сам платил налог, и чем больше душ было у помещика, тем больший взнос полагалось делать в пользу государства.
Вот только перепись населения проходила не каждый год, и за это время энное количество крестьян умирало. Но по спискам они всё ещё считались живыми, и за них также нужно было платить. Этим и решил воспользоваться ушлый Чичиков: он предлагал помещикам деньги за крестьян, которые были уже покойниками, чтобы освободить дворян от взносов. Однако делал он это не из добрых побуждений: купленных «крестьян» он собирался заложить, как в ломбард. Для этого не требовалось приводить их куда-либо: достаточно было показать бумагу, подтверждающую факт покупки. Вот наш герой и отправился в губернский город NN на «промысел».
Почему же Чичиков не хотел зарабатывать деньги честным способом? Во многом потому, что покойный отец дал ему наставление:
Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. <. > С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку.
Эти слова произвели большое впечатление на мальчика, и уже в школе он подлизывался к учителям, чтобы они ставили ему хорошие оценки. Затем он поступил на таможенную службу и сколотил капитал, помогая провозить контрабанду. Однако тайное стало явным, и Чичикова уволили, а весь «заработок» пошёл на то, чтобы откупиться от судей. Возможно, чичиковская схема на таможне бы не раскрылась, если бы не ссора с сообщником. Так главный герой лишний раз убедился, что отец был прав: от товарищей одни неприятности. А раз так, то новую преступную схему он должен реализовать в одиночку.
7. Коррупционная тайна
Eще до начала событий «Мертвых душ» Чичиков входил в комиссию «для построения какого-то казенного весьма капитального строения»:
«Шесть лет [комиссия] возилась около здания; но климат, что ли, мешал, или материал уже был такой, только никак не шло казенное здание выше фундамента. А между тем в других концах города очутилось у каждого из членов по красивому дому гражданской архитектуры: видно, грунт земли был там получше».
Это упоминание «гражданской архитектуры» в целом вписывается в гоголевский избыточный стиль, где определения ничего не определяют, а в противопоставлении запросто может не хватать второго элемента. Но изначально он был: «гражданская архитектура» противопоставлялась церковной. В ранней редакции «Мертвых душ» комиссия, в которую вошел Чичиков, означена как «комиссия постройки храма Божия».
В основу этого эпизода чичиковской биографии легла хорошо известная Гоголю история постройки храма Христа Спасителя в Москве. Храм был заложен 12 октября 1817 года, в начале 1820-х годов была учреждена комиссия, а уже в 1827-м обнаружились злоупотребления, комиссию упразднили, а двоих ее членов отдали под суд. Иногда эти числа служат основанием для датировки событий биографии Чичикова, но, во-первых, как мы уже видели, Гоголь не очень-то связывал себя точной хронологией; во-вторых же, в конечном варианте упоминания о храме сняты, действие происходит в губернском городе, и вся эта история свертывается до элемента стиля, до «гражданской архитектуры», по-гоголевски ничему уже не противопоставленной.
Как понять, что в действительности хотел сказать Николай Гоголь
Текст: Наталья Лебедева/РГ
Николай Васильевич Гоголь по праву считается одним из самых загадочных писателей русской литературы. Многие тайны его жизни и творчества до сих пор не раскрыты исследователями. Одна из таких загадок - судьба второго тома «Мертвых душ». Почему Гоголь сжег второй том, да и сжигал ли он его вообще? Но кое-какие тайны «Мертвых душ» литературоведы все-таки смогли раскрыть. Чем так примечательны «русские мужики», почему игра в вист стала «дельным занятием» и какую роль в романе играет муха, залетевшая в нос Чичикова? Об этом и не только историк литературы, переводчик, кандидат филологических наук Евгения Шрага рассказала на Arzamas.
2. Тайна радужной косынки
Вот как мы впервые видим Чичикова:
«Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым — наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает…»
«…Я никогда не носил таких косынок», — продолжает повествователь «Мертвых душ». Описание строится очень характерным гоголевским образом: интонация всезнайки — «я прекрасно знаю все про такие косынки» — резко меняется на противоположную — «я холост, ничего такого не носил, ничего не знаю». За этим привычным приемом и в таком привычном изобилии подробностей хорошо спрятана радужная косынка.
В воспоминаниях писателя Сергея Аксакова описан следующий эпизод, случившийся 27 ноября 1839 года:
«…[Жуковский] тихо отпер и отворил дверь. Я едва не закричал от удивления. Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен; вместо сюртука, сверх фланелевого камзола, бархатный спензер; шея обмотана большим разноцветным шарфом… Гоголь писал и был углублен в свое дело, и мы очевидно ему помешали».
Косынка Чичикова и подсмотренный Аксаковым разноцветный шарф, несомненно, родственники,
пусть это родство и хорошо спрятано повествователем, пытающимся сохранять невозмутимый вид. Выходит, что и в герое есть что-то от автора. И мы еще не раз в этом убедимся: именно в фантазиях Чичикова оживают купленные мертвые души; именно он произносит некоторые обличительные речи, которые легко принять за авторские; именно он, наконец, едет в той тройке, движение которой дает основу для финальных лирических отступлений первого тома.
Чичиков — очень странный персонаж. С одной стороны, он не способен вызвать у читателя симпатию. С другой, на него возложены огромные надежды и огромная ответственность — ответственность за дальнейшее развитие романа во втором и третьем томах, где нам обещаны «еще доселе небранные струны», «несметное богатство русского духа» и проч. и проч. Неподвижный и, по словам Гоголя, «пошлый» мир первого тома «Мертвых душ» не предвещает ничего подобного — по сути, нам обещано чудо, а каким образом и почему оно произойдет — тайна:
«И, может быть, в сем же самом Чичикове страсть, его влекущая, уже не от него, и в холодном его существовании заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес. И еще тайна, почему сей образ предстал в ныне являющейся на свет поэме».
В этом чуде преображения мира Чичикову отведена важная роль.
Родство между ним и повествователем помогает читателю почувствовать странную связь с несимпатичным героем, а, значит, впоследствии поучаствовать и в чуде преображения.
Читайте также: