Загадка летчика девятаева как он сбежал с секретного полигона нацистов
Обновлено: 19.09.2024
Далеко не каждому красноармейцу удавалось покинуть фашистский плен. Храбрый летчик Михаил Девятаев осмелился не только на побег, но и на угон вражеского самолета. На момент пленения 13 июля 1944-го Михаил Петрович был уже опытным летчиком. На фронте Девятаев был с самого первого дня войны. А уже на третий день Великой Отечественной открыл счет сбитых самолётов первым "юнкерсом". К лету 1944 года у него было уже 9 звёздочек на фюзеляже в честь уничтоженных самолётов противника . И именно тогда он попал в плен.
13 июля 1944 года гвардии старший лейтенант Девятаев выполнял боевое задание подо Львовом. Завязался бой, советский лётчик был подбит и упал на территорию врага. В сознание Михаила Петровича привели уже немцы. В лагере для военнопленных в городе Лодзь Девятаев с товарищами неудачно попытались сбежать. Провинившихся отправили в лагерь смерти Заксенхаузен - редко кто возвращался оттуда. Усилиями подпольщиков Михаилу Петровичу удалось изменить свою категорию со "смертника" до штрафника. Вскоре Девятаева направили в концлагерь на балтийский остров Узедом, где и состоялся знаменитый побег.
Он не сидел в тюрьме
«Он единственный в мире летчик, который за один подвиг сначала был посажен в тюрьму, а затем удостоен высшей государственной награды. Вырвавшийся на свободу из плена 23-летний летчик осужден военным трибуналом как предатель, добровольно сдавшийся в плен, и отправлен в лагерь. Спустя 9 лет, Девятаев попал под амнистию, а в 1957 году удостоен звания Героя Советского Союза», — так описало одно из федеральных изданий дальнейшую судьбу Девятаева в начале 2000-х, уже после его смерти.
В действительности ни в какой тюрьме ни Девятаев, ни остальные участники побега не сидели.
В своей книге «Побег из ада» Михаил Петрович писал: «Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной».
В итоге семерых бывших военнопленных, в прошлом бывших рядовыми, после госпиталя отправили на фронт (в обычную часть, а не штрафную), а Девятаев, Кривоногов и еще один участник побега Михаил Емец ждали подтверждения своих офицерских званий. Оно состоялось уже после окончания боевых действий, и осенью 1945 года все трое были уволены в запас.
Но почему же Девятаеву не верили? Уж очень неправдоподобными казались специалистам обстоятельства побега. Да, к тому времени к своим перелетали пленные летчики, но все они бежали уже после того, как согласились сотрудничать с гитлеровцами и были зачислены в коллаборационистские формирования.
Девятаеву прямо говорили, что без помощи немцев, он не смог бы освоить Heinkel-111. Однако никаких доказательств сотрудничества с фашистами найдено не было. А позже уже и немецкие архивы подтвердят — «темных пятен» в биографии героя нет.
Обелиск «Побег из ада» в память побега группы Михаила Девятаева из плена, мемориальный комплекс в г. Саранск
Немецкое «благородство»
С огромным трудом самолет удалялся от Пенемюнде. Его попытался перехватить один из возвращавшихся с задания немецких истребителей, но и здесь пленным повезло — у гитлеровского летчика почти не осталось боеприпасов и топлива. Дав пару очередей, он поспешил на свой аэродром.
Преследовать Девятаева был отправлен немецкий ас Гюнтер Хобом. Потом даже появится версия, что немец сознательно саботировал задание, чтобы дать беглецам уйти, но в действительности все было проще. Хобом не знал маршрута Heinkel-111 и попытался его преследовать по кратчайшему направлению к позициям Красной Армии. Девятаев же сознательно выбрал другой маршрут, маневрируя, стараясь не дать преследователям ни единого шанса.
Запас горючего оказался большим, и поначалу даже хотели лететь через море в сторону Ленинграда. Но потом опомнились — немецкий самолет точно собьют на подходе. Поэтому решили просто добраться до района, где точно располагаются свои.
Но в районе боевых действий Heinkel-111 все-таки подбили советские зенитчики. Девятаеву удалось сбить пламя и посадить машину в расположении 61-й армии в районе города Вольдемберга, примерно в восьми километрах за линией фронта.
Обессилевших окончательно беглецов советские солдаты нашли прямо у самолета.
В дивизии Покрышкина
Такой случай представился в 1944 году. В 9-й гвардейской авиадивизии легендарного Александра Покрышкинасобирали новый полк, куда брали только опытных летчиков. Под началом Покрышкина служил советский ас Владимир Бобров, на личном счету которого было более 20 сбитых немецких самолетов. Бобров в начале войны командовал эскадрильей, в составе которой воевал Девятаев.
Бывший командир, случайно встретив Михаила, оперативно решил вопрос с его переводом.
Девятаев доверие оправдал сполна. Освоив в кратчайшие сроки американскую «аэрокобру», за два месяца боев он сбил 9 самолетов гитлеровцев.
13 июля 1944 года в бою в районе Львова самолет Михаила был подбит. Из горящей машины он выпрыгнул с парашютом, сильно ударившись головой о стабилизатор «аэрокобры». В бессознательном состоянии пилот попал в плен к немцам.
Определить, в какой именно части служил Девятаев, немцы не смогли. Ему так и не успели заменить документы, в которых они значился летчиком санитарной авиации, а не истребителем.
«Сегодня мы летим домой»
8 февраля 1945 года десять военнопленных в составе двух рабочих групп оказались на аэродроме. При этом только четверо или пятеро из них знали о готовящемся побеге.
В 12:15, когда на аэродроме было время обеда и рядом с пленными остался всего один конвоир, Иван Кривоногов ударил его в голову заточкой. Немец осел, не успев подать сигнал тревоги.
«Сегодня мы летим домой», — сказал Девятаев опешившим заключенным из числа тех, которые не были посвящены в замысел. Теперь пути назад не было.
Летчик сбил замок на самолете, проник в кабину, попытался завести мотор, но тут оказалось, что нет аккумулятора. Девятаев и его товарищи зашли слишком далеко, чтобы поддаваться панике — за считанные минуты они нашли и подогнали к самолету тележку с аккумуляторами.
После того, как моторы были запущены, Михаил приказал остальным девятерым подняться на борт и спрятаться в фюзеляже.
Но немецкий самолет категорически отказывался взлетать. Проехав до конца полосы, Девятаев так и не смог его поднять в воздух. Развернувшись, он двинулся в обратном направлении, но навстречу уже спешили обеспокоенные гитлеровцы. Они еще не могли толком понять, что происходит, но время, отпущенное беглецам, стремительно сокращалось.
Пилот двинул Heinkel-111 прямо на немцев, и те бросились врассыпную. Кто-то доставал личное оружие, другие кинулись к зениткам, но как раз в этот момент Девятаев разобрался управлением, машина оторвалась от земли.
Невероятно, но факт
Возможно, это всего лишь одна из многочисленных легенд о Михаиле Девятаеве. Ведь Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза был подписан 15 августа 1957 года, а первый успешный полет королевской ракеты Р-7, после которого влияние конструктора резко возросло, состоялся на шесть дней позже, 21 августа.
Достоверно известно, что Королев действительно виделся и разговаривал с Девятаевым осенью 1945 года, поскольку летчик был одним из немногих, кто мог рассказать о том, что происходило на немецком ракетном полигоне Пенемюнде.
Скептики до сих пор ставят под сомнение историю побега Михаила Девятаева — как мог советский пленный, настоящий доходяга, угнать немецкий самолет со спецоборудованием с самого секретного объекта Третьего Рейха?
Рядом с "Фау-2".
На острове находился секретный полигон, где Рейх испытывал ракетное вооружение. Поэтому побег из концлагеря был практически невозможен. Однако, Девятаев нашел выход. Сначала он сколотил группу 10 верных товарищей, которые даже под пытками не выдали бы план побега. А план был таков: угнать немецкий самолёт с аэродрома, который находился недалеко от концлагеря. Утром 8 февраля 1945 года группа Девятаева в качестве рабочих прибыла на аэродром. Устранив конвоира, беглецы остались один на один с немецким "хейнкелем". Похищение самолёта произошло за считанные минуты.
Бомбардировщик Heinkel He 111. На таком девятаевцы и совершили побег. Бомбардировщик Heinkel He 111. На таком девятаевцы и совершили побег.Михаил Девятаев был отменным пилотом, поэтому быстро сообразил, как поднять бомбардировщик в небо. Его товарищи молниеносно справились с обязанностями: кто снимал чехлы с моторов, кто убирал колодки от колёс шасси, кто искал аккумуляторы. С большим трудом мотор самолёта завёлся. Но дальше товарищи просто не могли взлететь. Почти вся группа помогала Девятаеву тянуть на себя штурвал незнакомой машины на себя. "Хейнкель" чудом набрал небольшую высоту и покинул аэродром. Опомнившиеся немцы попытались догнать самолёт, но тот уже ушел слишком далеко.
Следующая загадка
Михаил Девятаев родился в 1917 году в Пензенской губернии. Окончил речной техникум, работал на судах. После призыва в армию был направлен на учёбу в лётное училище, которое окончил в 1940 году. В сентябре 1941 года истребитель Девятаева был подбит в воздушном бою, сам лётчик получил тяжёлое ранение. После выздоровления медкомиссия признала его непригодным для дальнейших полётов на истребителях. После этого в биографии Девятаева появляется первая загадка. Согласно общепринятой версии, следующие несколько лет он служил в санитарной авиации, пилотировал "тихоход" У-2 и благодаря случайной встрече со старым командиром смог вернуться в истребительную авиацию в 1944 году (командир замолвил словечко перед Покрышкиным).
Всего на счету старшего лейтенанта Девятаева 9 сбитых самолётов.Однако в справке полковника Мандральского (начальника отдела контрразведки СМЕРШ 61-й армии), который и допрашивал Девятаева после возвращения, указано, что после ранения в сентябре 1941 года он несколько месяцев обучался в Высшей разведывательной школе РККА, после чего перешёл в санитарную авиацию. Однако в тот период не существовало учебного заведения с таким названием (возможно, в документе указано разговорное название какого-то специализированного учебного заведения). К тому же такие неожиданные рокировки типа "лётчик — разведчик" выглядят весьма необычно. Сам Девятаев ни разу не упомянул этот факт в своих мемуарах.
Плен Снимок стартового стола в Пенемюнде. Фото: © Википедия
13 июля 1944 года самолёт Девятаева был сбит под Бродами и лётчик попал в плен. Первоначально он находился в лагере Кляйн-Кенигсберг. Согласно популярной версии, оттуда он пытался бежать, но группу раскрыли. Всем грозила смертная казнь, но парикмахер в лагере подменил номер Девятаева, и под фамилией Никитенко пленный был переведён в лагерь Заксенхаузен, а оттуда попал в лагерь Карлсхаген 1.
Эта история вызывает сомнения, и дело не в том, что беглецов немцы обычно сразу расстреливали, и не в том, что нельзя было подменить личность в лагере. Просто сохранилась учётная карточка Девятаева из лагеря Карлсхаген. В ней заключённый фигурирует под своим именем — Mikhail Dewjatajew и под номером 11 024.
Концлагерь находился неподалёку от засекреченного полигона Пенемюнде, где проводились испытания новейших образцов техники — ракет ФАУ. Рядом находилось два лагеря с названием Карлсхаген и одноимённая авиабаза с аэродромом. В одном лагере работали отобранные по всем немецким концлагерям специалисты, занимавшиеся производством ФАУ. Другой лагерь находился в ведении люфтваффе. Его заключённые использовались для аэродромных работ. Девятаев находился во втором. Фото: © Wikipédia
Несмотря на то что полигон был строжайше засекречен, для английской разведки его местонахождение не было секретом. В 1943 году около 600 британских бомбардировщиков обрушили на него удар, в результате которого полигону был нанесён серьёзный урон. Погибло большое количество заключённых, а также обслуживающий персонал и некоторые специалисты (например, главный специалист по ракетным двигателям Тиль). После этой бомбардировки Пенемюнде уже не оправился, часть работ по производству ФАУ перенесли в другие места. Девятаев прибыл туда уже после этих событий.
Стоит также отметить, что мемуары непрофессиональных авторов писались в СССР с участием литературных редакторов, что может объяснять ряд некоторых нестыковок в угоду идеологической выверенности. Например, в мемуарах указано, что Девятаев вступил в партию ещё до попадания в плен. Однако в протоколах СМЕРШа сообщается, что Девятаев только бывший комсомолец. Партийной принадлежности в то время уделяли приоритетное внимание и выясняли первым делом после имени, поэтому этот протокол вызывает больше доверия, чем идеологически обработанные и дополненные явно художественными вставками мемуары.
Побег
Всего в группе Девятаева было десять человек: он сам, Иван Кривоногов, Владимир Немченко, Иван Олейник, Фёдор Адамов, Трофим Сердюков, Владимир Соколов, Михаил Емец, Пётр Кутергин и Николай Урбанович. Семеро были пленными красноармейцами, трое — из числа угнанных немцами на работу. Двое — Кривоногов и Емец — состояли в партии. Соколов в 16 лет был судим за кражу.
Согласно официальной версии, немецкие надписи Девятаев изучил сам, когда убирал сломанные приборные доски. Отламывал от них по кусочку и запоминал. А один из членов группы, готовившей побег, переводил ему, поскольку знал немецкий.
Правда, мало было изучить названия, нужно было понять принцип включения двигателей. Сделать это было ещё сложнее, поскольку узников к работающим самолётам не подпускали. По словам Девятаева, однажды ему всё-таки посчастливилось это увидеть. Он сгребал снег с крыла самолёта, а в это время немецкий пилот прогревал двигатель, и Девятаев через маленькое окошко сумел увидеть последовательность действий.
По другой версии, упоминаемой в некоторых немецких источниках, особенности работы двигателя ему продемонстрировал немецкий лётчик. Авиаторы в то время осознавали себя особой кастой, и пленные пилоты противника вызывали интерес. Они вполне могли общаться через переводчика как коллега с коллегой о каких-то мелочах (разумеется, не выдавая секретов), поэтому версия не выглядит такой уж невероятной, тем более что Девятаев был в аэродромной команде и мог встречаться там с немецкими пилотами. Те вполне могли показать любопытствующему пленному пилоту какие-то особенности техники, не чувствуя подвоха. Особенно учитывая тот факт, что бежать из лагеря было трудно. Мало того что он охранялся, так ещё и находился на полуострове, что осложняло задачу побега (к слову, первоначально Девятаев планировал бежать на лодке).
По третьей версии, изучить самолёт удалось благодаря невмешательству одного из охранников, который некогда был в русском плену, немного знал русский язык и симпатизировал узникам. Во время его дежурства Девятаев получал возможность исследовать самолёт, а охранник делал вид, что не замечает интереса советского военнопленного к машине.
Так или иначе, в общих чертах Девятаев получил представление о принципах управления немецким самолётом. Теперь оставалась не менее трудная задача — попасть в самолёт. Девятаев и четверо его напарников (остальные пять человек не были посвящены в план побега и узнали о нём в последний момент) работали в аэродромной маскировочной команде. Проникнуть на аэродром они могли, но как попасть в самолёт?
Несколько попыток перехватить самолёт с работающими двигателями не удались, мешали некстати появившиеся свидетели. Затем надолго установилась нелётная погода. И только 8 февраля 1945 года беглецам удалось осуществить свой план.
Их задачу несколько облегчало то, что в конце войны немцы испытывали страшную нехватку личного состава, все, кто умел держать ружьё, были отправлены на фронт, и охраной Карлсхагена занимались преимущественно части ландесшютцена. Это что-то вроде территориального ополчения, набранного из негодных для полноценной армейской службы мужчин.
Подготовка этих людей, конечно, была на куда более низком уровне, да и особого рвения они не проявляли. Вдобавок в начале февраля весь персонал полигона, аэродрома и лагерей готовился к эвакуации, части Красной армии были уже неподалёку. Неразбериха и "чемоданные настроения" также внесли свой вклад. В итоге в день побега десятерых беглецов охранял всего один конвоир. Фото: © flickr/ Greg Goebel
Во время размаскировки самолёта He-111 Кривоногов ударил охранника железной палкой по голове. После этого беглецы разместились в самолёте. Поскольку всё происходило во время обеда, никто не заметил захвата самолёта и прогрева моторов. Выруливание на взлёт также не вызвало никаких подозрений.
Взлететь удалось не с первого раза, но беглецам всё же удалось уйти, не вызвав подозрений. Немцы спохватились, только обнаружив охранника. Они организовали погоню, которая не принесла и не могла принести успеха. Без знания маршрута беглецов обнаружить их было почти невозможно, и отправленный за ними истребитель вскоре вернулся.
К слову, популярная легенда, согласно которой самолёт был напичкан суперсекретной аппаратурой, является гораздо более поздним мифом. Во-первых, даже в мемуарах самого Девятаева нет ни слова о секретной аппаратуре в самолете. Во-вторых, протокол офицеров из СМЕРШа, осмотревших самолёт, подтверждает это: "В самолёте, кроме трёх бортовых пулемётов, никакого вооружения и посторонних предметов не обнаружено".
Единственное, что было на самолёте, — часть оборудования для подвески ФАУ-1. С лета 1944 года немцы пытались использовать Не-111 для воздушного запуска ФАУ, однако из-за огромных потерь и низкой эффективности от этих самолётов отказались. На момент угона немецкий бомбардировщик использовался в Карлсхагене для обучения лётного состава.
Непростое возвращение Фото: © Bundesarchiv
8 февраля около 15 часов угнанный самолёт приземлился в расположении 61-й армии. На подлёте он был обстрелян советскими зенитками и повреждён, из-за чего машину пришлось сажать на поле. В мемуарах Девятаева история заканчивается тем, что после возвращения все ликуют, обнимаются, а затем на руках несут беглецов в столовую. Однако в реальности всё было не так радужно.
Первым делом их отправили на допрос к СМЕРШевцам. Все аргументы изначально были против них: прилетели от немцев, на их самолёте, без документов, рассказывают невероятные истории про то, как угнали с охраняемого аэродрома самолёт, которым никто из них не умеет управлять. В СМЕРШе не скрывали, что подозревают в них немецких агентов. Полковник Мандральский, который вёл дело, так и написал в отчёте: "Допросы задержанных ведём в направлении изобличения их принадлежности к разведывательным органам противника". Фото: © Википедия
Тем не менее никаких аргументов в пользу их связи с немецкой разведкой не было. Конечно, в условиях военного времени их история выглядела необычно. С другой стороны, именно её необычность и была аргументом против связи с немцами. Если бы тем потребовалось забросить своих агентов в расположение Советской армии, они явно сделали бы это менее заметным способом. Было очевидно, что перелёт на немецком самолёте переполошит всю армию и привлечёт к агентам ненужное внимание.
Поэтому рядовых достаточно скоро освободили и отправили на пополнение фронтовых частей. А вот Девятаев как офицер следствие заинтересовал и надолго задержался в фильтрационном лагере. В постсоветское время стала популярна легенда о том, что Девятаев после войны был репрессирован и долгие годы провёл к лагерях. Однако это не так.
Пребывание в фильтрационном лагере после возвращения из плена было стандартной проверкой. Для рядовых она, как правило, длилась несколько дней. Офицеров проверяли значительно строже. Девятаев задержался в фильтрационном лагере более чем на полгода, поскольку вызвал особый интерес у следователей. В советское время он эту проверку никогда публично не упоминал, но после распада СССР признался: "После побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной".
В сентябре 1945 года Девятаева ещё раз привезли на полигон, интересовавший советских специалистов. Поскольку он служил в аэродромной команде, а ракетный полигон находился в отдалении, ничего сверхсекретного он поведать не мог. Тем более что обычных пленных к полигону и близко не подпускали. Тем не менее он смог описать примерное расположение построек и объектов на острове.
В ноябре 1945 года лётчик был уволен в запас. Однако первые годы мирной жизни оказались весьма непростыми. Из-за того что Девятаев побывал в плену, у него возникли проблемы при устройстве на работу. В итоге несколько лет ему пришлось проработать простым докером в порту. Только в 1949 году ему удалось вернуться на речной флот и стать капитаном катера. В дальнейшем был капитаном "Метеора".
Никакой известности Девятаев не имел вплоть до конца 50-х. Невероятный побег пленников так и мог бы остаться никому не известным эпизодом войны. Но в 1956 году Хрущёв на съезде КПСС развенчал культ личности. Начался пересмотр сталинской политики. Эти процессы не обошли стороной и бывших военнопленных. Если раньше при трудоустройстве надо было обязательно указывать в анкете, был ли человек в плену или на оккупированных территориях (что могло стать серьёзным минусом для карьеры), то теперь отношение к этой категории людей стало гораздо более терпимым.
Он приехал к лётчику, встретился с ним и написал большую статью о его подвиге. Статью прочитали в столице, и через несколько недель Девятаева самолётом доставили из Казани в Москву на приём к министру речного флота, который был в восторге от этой истории.
С этого момента для Девятаева началась новая жизнь. В 1957 году он получил звезду Героя Советского Союза, подружился с Симоновым, стал известной и узнаваемой личностью. С тех пор он регулярно ездил на своеобразные "гастроли" по всему Советскому Союзу и странам соцлагеря, рассказывая о своём необычайном побеге. История Девятаева попала в школьные учебники по истории, а сам он встал в ряд самых знаменитых героев ВОВ.
План побега
Он близко сошелся с Иваном Кривоноговым и Владимиром Соколовым, которые попали в плен еще в 1941–1942 годах. Они вынашивали план побега на лодке, но Девятаев сказал, что нужно угнать один из самолетов, находящихся на местном аэродроме.
Заключенных использовали на аэродромных работах, и постепенно всем участникам планируемого побега удалось внедриться в бригады.
Изучая режим работы немецкого аэродрома, время смены караулов, пленные искали наилучший момент для осуществления своего плана.
Девятаеву было сложнее всех — в группе он был единственным летчиком, и ему предстояло в одиночку пилотировать совершенно незнакомую машину. Для угона наметили Heinkel-111, который чаще всего находился в готовности к вылету.
Как потом выяснится, это самолет был оборудован аппаратурой, использовавшейся при испытаниях немецких ракет.
Украдкой наблюдая за движениями немецких пилотов, тайком изучая приборные панели самолетов, находившихся в ремонте, Девятаев пытался разобраться в управлении, зная, что права на ошибку не будет.
«Десять дней жизни»
Побег планировали на март 1945-го, но пришлось форсировать события. Администрация лагеря использовала сотрудничавших с ней заключенных для изощренной казни провинившихся, получившей название «Десять дней жизни».
Много лет спустя Михаил Девятаев писал об этом: «„Десять дней жизни“ — это лагерная формула самосуда, самочинная расправа группки бандитов-заключенных. Они выбирают себе жертву по указанию коменданта или охраны и в угоду им убивают ее, уничтожают варварским способом. Кто проявлял недовольство лагерными порядками, кто носил на груди красный („политический“) винкель, кто сопротивлялся ограблению, кто сказал не так, тот попадал во власть банды головорезов. Девять дней „виновного“ истязали всеми способами, какие только могли придумать организаторы издевательства, а если он еще оставался в живых, на десятый день его приканчивали. Заводилы имели право бить обреченного как угодно, когда угодно и так, чтобы свои последние десять дней тот прожил только в муках, в бреду, в полубессознательном состоянии. Чем сильнее он страдал, тем выше была награда за их работу».
В начале февраля 1945 года Девятаев дал по физиономии одному из военнопленных, который заявил: «А мне какая разница, где жить! Водка, девушка и деньги!» За этот удар лагерное начальство определило «десять дней жизни» летчику.
Выбора не было, нужно было бежать в эти отпущенные дни, выдержав побои извергов.
Крестьянин, речник, летчик
Михаил Девятаев с сослуживцами перед мемориалом в Карлсхагене, 1972
Великая Отечественная война для Девятаева началась 22 июня 1941 года. На третий день боев, под Минском, летчик записал на свой счет первый сбитый «Юнкерс». Вскоре его наградили орденом Красного Знамени.
23 сентября 1941 года под Киевом сбили самого Девятаева. Из-за ранения в ногу из истребительной авиации его списали. Летчик служил в полку ночных бомбардировщиков, в санитарной авиации, но мечтал вернуться в истребители.
Следующая загадка
8 февраля 1945 года группа советских военнопленных во главе с Михаилом Девятаевым совершила побег с немецкого секретного полигона Пенемюнде.
От лагеря к звёздам.
Угнанный "хейнкель" протянул несколько сот километров до линии фронта. Группа Михаила Девятаева попала под огонь советских зениток и была вынуждена посадить самолёт на брюхо в поле, недалеко от расположения советских войск. В Красной Армии не могли поверить, что узники концлагеря смогли угнать бомбардировщик из-под носа немцев. Участники побега были подвергнуты жесточайшей проверке НКВД. В частности, Михаил Девятаев был помещен в фильтрационный лагерь ведомства. Но в его судьбе неожиданно появился полковник Сергеев, известный нам под настоящим именем Сергея Павловича Королёва.
Михаил Петрович на пенсии. Михаил Петрович на пенсии.Конструктор выяснил, что группе Девятаева удалось сделать то, что было не под силам даже советской разведке. Именно на угнанном самолёте оказалась ценнейшая радиоаппаратура, связанная с запуском немецкой ракеты "Фау-2". Михаил Петрович старался поделиться и всеми возможными данными, которые знал о секретной базе нацистов. Это Королёв не забыл. В 1957 году после инициативы конструктора Михаилу Петровичу Девятаеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Он совершил не только подвиг человеческого духа, но и помог нашей стране проложить дорогу в космос.
Под чужим именем
Михаила определили в Лодзинский лагерь военнопленных, где советских пилотов активно вербовали переходить на службу немцам. Девятаев не просто отказался, но совершил попытку побега. За это его перевели в Заксенхаузен, где летчику был присвоен статус «смертника».
Девятаеву повезло — парикмахер из числа заключенных сумел поменять его нашивку с номером на нашивку умершего узника Степана Никитенко. Под этим именем летчика отправили в концлагерь на острове Узедом.
Его узники использовались в работах на полигоне Пенемюнде, где испытывались новейшие образцы немецкого оружия, в том числе реактивные самолеты, а также ракеты «Фау-1» и «Фау-2» конструкции Вернера фон Брауна.
людей
Рядом с полигоном находился подземный завод по производству ракет, где использовался принудительный труд заключенных из концлагеря «Дора». По самым скромным оценкам, за время существования завода и полигона там погибло около 25 000 военнопленных. Около 5000 узников были уничтожены накануне освобождения этой территории.
Девятаев, попав на Узедом, не мог знать всех этих страшных тайн, но очень быстро понял, что гитлеровцы узников в живых не оставят. А значит, единственным шансом был побег.
Настоящий герой
Осенью 1945 года Михаила привезли на Пенемюнде. Группа советских офицеров, одетых в новенькую форму, пытливо выясняла у Девятаева, что и как было устроено у гитлеровцев на полигоне, который достался советским войскам полностью разрушенным. Выясняли мельчайшие подробности расположения различных объектов, проведения испытаний.
Особенно настойчивым был офицер по фамилии Сергеев. Только много лет спустя, увидев фото в газете, Михаил Петрович поймет, что его тогдашним собеседником был Сергей Павлович Королев.
В 1957 году жизнь Михаила Девятаева кардинально изменилась. Вместе со званием Героя Советского Союза пришло и признание окружающих. Он встречался с молодежью, писал книги о себе и своих товарищах.
Не стало его в 2002 году. После смерти героя количество мифов о жизни Девятаева стало расти прямо-таки в геометрической прогрессии.
Но правда ценнее любой выдумки.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Читайте также: