Ты не веришь в таинственность радуги и загадок не любишь совсем

Обновлено: 30.06.2024

Ты не веришь в таинственность радуги
И загадок не любишь совсем.
Ты сегодня сказал мне, что яблоки —
Это тот же коричневый джем.

И глаза у тебя улыбаются,
И презрительно морщится нос.
Ведь у взрослых ума не прибавится,
Если к ним относиться всерьез.

Ты не числишься в сказочном подданстве
На седьмом от рожденья году.
Это яблоко — самое позднее
Из оставшихся в нашем саду.

Это яблоко — солнечной спелости,
Как последний счастливый обман,
Дарит Вашей Взрослеющей Светлости
С уважением, — Ганс Христиан.

Леонид Филатов - На тебя, моя душа, век глядел бы не дыша… (сборник) краткое содержание

Леонид Филатов, актер, режиссер, талантливый поэт и драматург, автор знаменитого «Федота-стрельца» пережил невероятно яркий роман, определивший всю его дальнейшую судьбу… «Я всегда считала, что счастье – сиюминутное ощущение, но жизнь с Лёней показала, что счастье может быть на годы, длительным, на уровне Души, – оно не выпячивается, оно где-то глубоко, но оно и есть – счастье!» – писала Нина Шацкая.

Следующая загадка

На тебя, моя душа, век глядел бы не дыша… (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

На тебя, моя душа, век глядел бы не дыша… (сборник) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Леонид Филатов Сделать

Разбойная пирушка,
Измятая подушка, –
Случайная подружка
Уснула как сурок…
И с первыми лучами –
С котомкой за плечами –
В тревоге и печали
Ты выйдешь за порог.
Ать-два!
Ать-два!
Ать-два!
Капрал тебе, бедняге,
Поднес ведерко браги,
Перо и лист бумаги, –
Адье – и был таков…
А утром – взятки гладки,
Печать – и все в порядке,
И ты уже в десятке
Таких же дураков.
Ать-два!
Ать-два!
Ать-два!
И нет к семье возврата,
И нет к стрельбе азарта,
Сегодня жив – а завтра
Сколачивают гроб…
В казарме ждут к обеду
И ты кричишь: приеду! –
И в полдень, в ту же среду
Получишь пулю в лоб!
Ать-два!
Ать-два!
Ать…

Ты не веришь в таинственность радуги
И загадок не любишь совсем.
Ты сегодня сказал мне, что яблоки –
Это тот же коричневый джем.
И глаза у тебя улыбаются,
И презрительно морщится нос.
Ведь у взрослых ума не прибавится,
Если к ним относиться всерьез.
Ты не числишься в сказочном подданстве
На седьмом от рожденья году.
Это яблоко – самое позднее
Из оставшихся в нашем саду.
Это яблоко – солнечной спелости,
Как последний счастливый обман,
Дарит Вашей Взрослеющей Светлости
С уважением – Ганс Христиан.

Человек начинал говорить

…А началом явился испуг
От нечаянно хрустнувшей ветки…
И дремучий немыслимый звук
Шевельнулся тогда в человеке…
Человек начинал говорить.
И, не в силах бороться с искусом,
Обнаружил великую прыть
В овладении этим искусством.
Он придумывал тысячи тем,
Упиваясь минутным реваншем.
Говори-и-ть! – А о чем и зачем –
Человеку казалось не важным.
Он смолкал по ночам, но и тут –
Что ни утро – в поту просыпаясь,
Он пугался безмолвных минут
И ничем не заполненных пауз.
Но однажды случилась беда:
Он влюбился и смолк в восхищеньи.
И к нему снизошла немота
И свершила обряд очищенья.
Он притих, и разгладил чело,
И до боли почувствовал снова
То мгновение, после чего
Станет страшно за первое слово…

Белым-бело! – И в этом белом гимне
Явилась нам, болезненно остра,
Необходимость тут же стать другими,
Уже совсем не теми, что вчера.
Как будто Бог, устав от наших каверз,
От ссор и дрязг, от жалоб и нытья,
Возвел отныне снег, крахмал и кафель
В разряд святых условий бытия.
И вдруг шаги и разговоры стихли,
И тишина везде вошла в закон
Как результат большой воскресной стирки
Одежд, религий, судеб и знамен.

В степях Аризоны
В горячей ночи
Гремят карабины
И свищут бичи.
Большая охота.
Большая беда.
Несутся на запад
Бизоньи стада.
Их гнали, их били,
Их мучили всласть –
Но ненависть к людям
Им не привилась.
Пусть спины их в мыле
И ноги в крови –
Глаза их все так же
Темны от любви.
Брезгливо зрачками
Кося из-под век,
Их предал лукавый
Изменчивый век.
Они же простили
Его, подлеца,
Как умные дети –
Дурного отца.
Какое же нужно
Испробовать зло,
Чтоб их отрезвило,
Чтоб их проняло,
Чтоб поняли, черти,
У смертной черты,
Что веку неловко
От их доброты.

Последняя песенка старого дуэлянта

Бонжур, месье! Ну вот я вышел,
Покинув праздничный обед.
В одной руке – кулечек вишен,
В другой – нескромный пистолет.
А день прекрасен и торжествен,
И нам стреляться – неужель?
Прошу прощения у женщин
За эту глупую дуэль.
Друзья не крикнут мне: куда ты?
Они суровы и честны.
И нервно стынут секунданты,
И громко тикают часы.
И жизнь моя уже конкретна
Для пистолетного огня,
И санитарная карета
За поворотом ждет меня.
И вскоре медики измерят
Мое холодное чело,
И жизнь тихонько мне изменит –
Но не изменит ничего.
Когда б вернул мне жизнь Всевышний
И вновь вручил мне пистолет, –
Я б точно так же лопал вишни
И целил – просто в белый свет.

…А здесь ни наводненья, ни пожара,
И так же безмятежна синева,
И под конюшни отдана хибара
С заносчивым названьем «Синема».
О, милый городок счастливых нищих,
Здесь жизнь всегда беспечна и легка!
И вдруг – печаль в распахнутых глазищах
Молоденькой жены зеленщика…
За кем бегут мальчишки и собаки,
Куда они спешат в такую рань? –
Столичный клоун в белом шапокляке
Опять приехал в вашу глухомань!
Не ты ль его когда-то целовала –
С ума сойти! – и, кажется, при всех!
Должно быть, не одна провинциалка
Отмаливает тот же самый грех…
Как ты была тогда неосторожна,
Как ты неосмотрительна была.
Тебе его хохочущая рожа
И год спустя по-прежнему мила.
На нем все тот же фрак и та же пудра,
И он все так же нравится толпе…
Но – дурочка! – опять наступит утро,
И он уйдет, не вспомнив о тебе.
А утро будет зябким, как щекотка,
И заорут над ухом петухи.
И будут нам нужны стихи и водка.
Стихи и водка. Водка и стихи.
Гляди, а твой супруг, смешон и жалок,
Сейчас преподнесет ему цветы!
Похоже, что мужья провинциалок
Искусство ставят выше суеты…

Давай поглядим друг на друга в упор,
Довольно вранья.
Я – твой соглядатай, я – твой прокурор,
Я – память твоя.
Ты долго петлял в привокзальной толпе,
Запутывал след.
Ну вот мы с тобою в отдельном купе,
Свидетелей нет.
Судьба мне послала бродить за тобой
До самых седин.
Ну вот мы и встретились, мой дорогой,
Один на один.
Мы оба стареем: ты желт как лимон –
Я лыс как Сократ.
Забудь про милицию и телефон,
Забудь про стоп-кран.
Не вздумай с подножки на полном ходу
Нырнуть в темноту.
Мы едем с тобою не в Караганду
И не в Воркуту.
Чужие плывут на окном города,
Чужие огни.
Наш поезд отныне идет в никуда,
И мы в нем одни.
…Как жутко встречать за бутылкой винца
Синюшный рассвет
И знать, что дороге не будет конца
Три тысячи лет…

Вино из одуванчиков

Меня сочтут обманщиком,
Да только я не лгу:
Вином из одуванчиков
Торгуют на углу
Уж если одурачивать –
То как-нибудь хитро:
Вино из одуванчиков –
Да это же ситро!
Нашли же чем попотчевать
Доверчивый народ, –
А очередь, а очередь,
А очередь – растет!
Закройте вашу лавочку,
Не стоит тратить пыл:
Вино из одуванчиков
Никто еще не пил.
Алхимики, не вам чета,
Тузы и короли –
Вина из одуванчиков
Придумать не смогли.
Напрасно вы хлопочете,
Товар у вас не тот, –
А очередь, а очередь,
А очередь – растет.
Название заманчиво,
Однако не секрет:
Вина из одуванчиков
На белом свете нет.

Меня сочтут обманщиком,
Да только я не лгу:
Вином из одуванчиков
Торгуют на углу
Вино, понятно, кончилось,
Киоск давно закрыт, –
А очередь, а очередь,
А очередь – стоит!

Читайте также: