Наталья калинина загадка старого альбома читать
Обновлено: 05.11.2024
Свою внешность Софья любила и холила. Едва узнав цену своей красоты и почувствовав дарованные ей силы, Софья сбежала из деревни в город. О своем происхождении девушка постаралась забыть. Теперь она – внебрачная дочь, появившаяся на свет в результате адюльтера знатного человека и служанки. Мать-служанка умерла в родах, а маленькая девочка осталась воспитываться в бездетной семье этого знатного немолодого человека и его пожилой супруги. Такую легенду выдумала Софья, охотно ее рассказывала и вскоре поверила в нее сама. О настоящей матери, крестьянке Марфе, она и не вспоминала.
Может, урожденной аристократкой Софья и не была, но ее внешность вкупе с модными способностями медиума открыли ей двери в лучшие дома. Слава о необыкновенной ясновидящей шла впереди нее. Ее часто приглашали на вечеринки «столоверчения», проводившиеся в качестве развлечения. А иногда звали и ради важного дела, как, например, сегодня Семен Васильевич Скоропытин, который пожелал с ее помощью узнать у недавно умершей матери, куда та спрятала шкатулку с фамильными драгоценностями. От Софьи требовалось вступить в контакт с духом упокоившейся и уговорить ее открыть тайну. Подобные услуги Софья оказывала не впервые и всегда получала за них щедрое вознаграждение.
На лестнице послышались шаги. Девушка торопливо убрала черные тяжелые волосы под белый полупрозрачный шарф, оправила руками идеально сидящее на ее изящной фигуре платье и подкрасила и без того сочного цвета губы помадой. Нет, все же ей сказочно повезло! Обладай она, к примеру, внешностью Прасковьи – неказистой девахи, которая сегодня побывала у нее с поручением, даже модные способности медиума не принесли бы ей такой популярности, которой она сейчас пользовалась. Софья на мгновение прикрыла глаза, вспоминая Прасковью, и с неприязнью передернула плечами. До чего уродлива! Плоское широкое лицо, глаза навыкате, приплюснутый нос и выдвинутая вперед тяжелая нижняя челюсть делали бедняжку очень похожей на собачонку одной из этих модных пород, названия которых Софья не помнила, но считала безобразными. Наверное, молодой девушке нелегко жить с такой внешностью!
В дверь постучали. Софья перекинула на одно плечо концы шарфа, повязанного на волосы, расправила их и отправилась открывать.
Софья могла вступать в контакты с душами, узнавать тайны прошлого и, иногда, приоткрывать занавесу грядущего. Но то, что должно было случиться этим вечером, не смогла предугадать. Если бы перед ней хоть на мгновение открылось ее собственное будущее, она бы ужаснулась увиденной картине. И ни за что, ни за какие деньги не отправилась бы этим вечером в дом, в котором ее уже ждали.
Снова какой-то умник подложил под порог кирпич. И стоило, спрашивается, выкладывать большую, по пенсионным меркам, сумму на установку кодового замка, если нерадивые соседи то по забывчивости, то с умыслом не запирают дверь? Зинаида Львовна поджала тонкие губы и решительным шагом направилась к крыльцу, по пути мысленно отметив, что неплохо было бы покрасить лавочку. С позапрошлой весны не крашена! И заодно не мешало бы спилить опасно надломленную ветром ветку старого клена. Впрочем, за исключением этих недочетов, двор казался чистым и ухоженным. А ведь совсем недавно запущенностью и замусоренностью напоминал городскую свалку. Но то ли благодаря тому, что Зинаида Львовна завалила администрацию поселка жалобами, то ли потому, что после районных выборов произошли кое-какие перестановки, мэрия всерьез взялась за обустройство и озеленение городка. На улицах появились дворники – верткие и ловкие парни со смуглыми скуластыми лицами и азиатским разрезом глаз. Мусор собрали и вывезли, на пустыре за домом выстроили детскую площадку, вид из окон облагородили газонами. Только на фасаде здания темнели, подобно кариесу, пятна, оставшиеся от обвалившейся плитки.
Следующая загадка
Лена не возражала. Опьянев с непривычки даже от такой небольшой дозы алкоголя, она смотрела на Илью осоловевшими глазами и часто хлопала ресницами, борясь с накатившим сонным состоянием.
Илья проводил девушку в кровать и еще какое-то время сидел рядом с ней, быстро уснувшей, слушая ее ровное дыхание. Затем встал, нашел на письменном столе ручку и бумагу, написал записку с нежными словами и пожеланием выздоровления, а внизу прибавил, что приедет к ней завтра утром и, если она будет чувствовать себя хорошо, отвезет на фотовыставку, нет – останется с нею. После чего, поцеловав спящую в лоб, покинул квартиру.
Когда он вышел на улицу, ему позвонил Бобров и сказал, что минут через двадцать будет в их любимом баре.
Он приехал в бар раньше друга и уже успел заказать себе пива и закусок. На Боброве был толстый свитер с воротником под горло и синие джинсы. Немного непривычно видеть всегда делового Боброва в таком неформальном одеянии. Илья с некой грустью подумал, что уже не помнит, когда они с другом встречались не ради решения каких-то вопросов, а просто чтобы поболтать за пивом.
Илья задержался с ответом, потому что к их столику подошел официант и спросил, чего желает вновь прибывший посетитель. Шахов, который уже успел насладиться аппетитным зрелищем запотевшей от холода, с капельками влаги на боках кружки с янтарным пивом, стоявшей перед Бобровым, попросил принести пива. И к нему – креветок, чесночных хлебцев и сырных чипсов. Официант отправился выполнять заказ, и Илья вновь повернулся к напряженно ожидающему его ответа другу.
Проворный официант уже расставлял на столике тарелочки с закусками.
Следующая загадка
Прасковья старалась держаться уверенно, но невольно тушевалась рядом с этой молодой женщиной с надменной линией губ и тяжелым, будто могильная плита, взглядом. Будь на то Прасковьина воля, она бы держалась от Софьи подальше, но хозяин доверил Прасковье важное поручение и наказал без положительного ответа не возвращаться. В душе она даже осуждала Семена Васильевича – не дело он задумал. Не нужно бы ни связываться с этой Софьей, будь она неладна, ни тем более тревожить дух упокоившейся хозяйки, матушки Семена Васильевича. Но перечить, понятное дело, Прасковья не смела.
Она нервно переступала с ноги на ногу и комкала грубыми, покрытыми цыпками руками фартук. А ежели Софья откажет? Что ей, Прасковье, тогда прикажете делать? Нрав у хозяина крутой, жди наказания за малейшую провинность.
Девушка осторожно скосила глаза на возвышавшуюся на крыльце молодую женщину. Та, сложив на груди руки, сквозь полуприкрытые веки рассматривала свою гостью и не торопилась с ответом. «Чур тебя!» – мысленно открестилась Прасковья и принялась про себя читать «Отче наш». Ведьма! Ведьма эта Софья, самая настоящая ведьма, чтоб ее. Это же надо такое творить – тревожить души упокоенных!
Колючий изучающий взгляд остановился на пальцах Прасковьи, теребящих передник, и девушка невольно спрятала руки под фартук. На губах Софьи показалась мимолетная усмешка.
– Я дорого беру за свои услуги, – промолвила наконец ясновидящая.
Каждое слово она произносила так весомо, будто отмеряла золотом.
– Семену Васильевичу об этом известно, – поспешно закивала Прасковья и заискивающе, снизу вверх, посмотрела на молодую женщину.
До чего же она хороша! Прасковья не могла не признать, что Софья была настоящей красавицей. Пожалуй, подобных девушка еще не встречала. Даже жена друга Семена Васильевича, Наталия Павловна, затмевавшая на балах других барышень, проигрывала Софье в привлекательности. И дело было даже не столько во внешней красоте – белизне кожи, тонкости талии, изящности запястий, правильности черт, сколько во внутреннем магнетизме. Вокруг Софьи словно сплелись колдовские чары, и всякий, кто заговаривал с ней, оказывался в ее власти, стремился к ней, будто мотылек к огню. Даже Прасковья, несмотря на свои страхи, глядела на Софью с откровенным восхищением. Что уж говорить о мужчинах!
Софья появилась в городе недавно, но о ней уже говорили, ее наперебой приглашали в лучшие дома. И далеко не всех гордячка удостаивала своими визитами. Вела она себя так гордо, будто королева.
Но Прасковью не проведешь. Никакая она не королева, эта Софья, а ведьма! И красота ее никак не богом дана, а дьяволом. Ведьминская красота. Прасковья еле удержалась от того, чтобы суеверно не перекреститься. Ох, Семен Васильевич, отговорить бы вас связываться с этой ведьмой, да как? Уж ежели вы что решили, то лбом скалу прошибете, да с дороги не свернете. Девушка еле слышно вздохнула.
– Сегодня около полуночи я буду у Семена Васильевича. Пусть пришлет провожатого, – почти не разжимая губ, произнесла наконец ясновидящая. – И к моему приезду все должно быть готово.
Но не успела Прасковья уточнить, что Софья имела в виду, как та уже развернулась и скрылась за дверью своего дома. «Как бы Семен Васильевич повторно не отправил меня сюда, спрашивать. » – с беспокойством подумала девушка, в недоумении взирая на закрытую дверь. Прасковья еще минут пять потопталась у подножия лестницы в надежде, что Софья вновь выйдет на крыльцо и объяснит все подробно. Но, так и не дождавшись появления хозяйки дома, развернулась и побрела прочь.
. До полуночи оставалось всего ничего. С минуты на минуту за ней должны были приехать. И Софья, собираясь, прислушивалась, не раздастся ли на лестнице шум шагов.
Рассматривая свое отражение в зеркале, она самодовольно улыбалась. Глядя на нее, такую утонченную, хрупкую, гибкую, с белой фарфоровой кожей и идеально правильными чертами, никто даже подумать не мог, что Софья происходила из обычной крестьянской семьи. Честно говоря, девушка подозревала, что мать ее совершила грех с каким-нибудь молодым человеком благородных кровей, приехавшим в их края на охоту. Иначе как объяснить тот факт, что у пары, обладающей заурядной деревенской внешностью, родилась такая красавица, да еще с манерами аристократки?
Свою внешность Софья любила и холила. Едва узнав цену своей красоты и почувствовав дарованные ей силы, Софья сбежала из деревни в город. О своем происхождении девушка постаралась забыть. Теперь она – внебрачная дочь, появившаяся на свет в результате адюльтера знатного человека и служанки. Мать- служанка умерла в родах, а маленькая девочка осталась воспитываться в бездетной семье этого знатного немолодого человека и его пожилой супруги. Такую легенду выдумала Софья, охотно ее рассказывала и вскоре поверила в нее сама. О настоящей матери, крестьянке Марфе, она и не вспоминала.
Может, урожденной аристократкой Софья и не была, но ее внешность вкупе с модными способностями медиума открыли ей двери в лучшие дома. Слава о необыкновенной ясновидящей шла впереди нее. Ее часто приглашали на вечеринки «столоверчения», проводившиеся в качестве развлечения. А иногда звали и ради важного дела, как, например, сегодня Семен Васильевич Скоропытин, который пожелал с ее помощью узнать у недавно умершей матери, куда та спрятала шкатулку с фамильными драгоценностями. От Софьи требовалось вступить в контакт с духом упокоившейся и уговорить ее открыть тайну. Подобные услуги Софья оказывала не впервые и всегда получала за них щедрое вознаграждение.
На лестнице послышались шаги. Девушка торопливо убрала черные тяжелые волосы под белый полупрозрачный шарф, оправила руками идеально сидящее на ее изящной фигуре платье и подкрасила и без того сочного цвета губы помадой. Нет, все же ей сказочно повезло! Обладай она, к примеру, внешностью Прасковьи – неказистой девахи, которая сегодня побывала у нее с поручением, даже модные способности медиума не принесли бы ей такой популярности, которой она сейчас пользовалась. Софья на мгновение прикрыла глаза, вспоминая Прасковью, и с неприязнью передернула плечами. До чего уродлива! Плоское широкое лицо, глаза навыкате, приплюснутый нос и выдвинутая вперед тяжелая нижняя челюсть делали бедняжку очень похожей на собачонку одной из этих модных пород, названия которых Софья не помнила, но считала безобразными. Наверное, молодой девушке нелегко жить с такой внешностью!
В дверь постучали. Софья перекинула на одно плечо концы шарфа, повязанного на волосы, расправила их и отправилась открывать.
Софья могла вступать в контакты с душами, узнавать тайны прошлого и, иногда, приоткрывать занавесу грядущего. Но то, что должно было случиться этим вечером, не смогла предугадать. Если бы перед ней хоть на мгновение открылось ее собственное будущее, она бы ужаснулась увиденной картине. И ни за что, ни за какие деньги не отправилась бы этим вечером в дом, в котором ее уже ждали.
– Опять двадцать пять! – с досадой выругалась Зинаида Львовна, увидев, что дверь подъезда опять нараспашку.
Снова какой-то умник подложил под порог кирпич. И стоило, спрашивается, выкладывать большую, по пенсионным меркам, сумму на установку кодового замка, если нерадивые соседи то по забывчивости, то с умыслом не запирают дверь? Зинаида Львовна поджала тонкие губы и решительным шагом направилась к крыльцу, по пути мысленно отметив, что неплохо было бы покрасить лавочку. С позапрошлой весны не крашена! И заодно не мешало бы спилить опасно надломленную ветром ветку старого клена. Впрочем, за исключением этих недочетов, двор казался чистым и ухоженным. А ведь совсем недавно запущенностью и замусоренностью напоминал городскую свалку. Но то ли благодаря тому, что Зинаида Львовна завалила администрацию поселка жалобами, то ли потому, что после районных выборов произошли кое-какие перестановки, мэрия всерьез взялась за обустройство и озеленение городка. На улицах появились дворники – верткие и ловкие парни со смуглыми скуластыми лицами и азиатским разрезом глаз. Мусор собрали и вывезли, на пустыре за домом выстроили детскую площадку, вид из окон облагородили газонами. Только на фасаде здания темнели, подобно кариесу, пятна, оставшиеся от обвалившейся плитки.
«От ремонта дома не отвертятся, – подумала Зинаида Львовна в адрес администрации. – Хоть косметический, но обязаны сделать!»
Проведение капитального ремонта дома являлось следующим пунктом ее программы. Ей даже удалось добиться того, что здание проинспектировала специальная комиссия. Вот только постановления о ремонте так и не последовало. По мнению комиссии, необходимости проводить капитальный ремонт пока что не было. «Деньги им жалко выделять», – сделала собственные выводы Зинаида Львовна. И решила добиться хотя бы облагораживания фасада и покраски стен в подъездах.
В этой девятиэтажке, торчавшей среди хрущевок подобно единственному целому зубу в щербатой челюсти, она жила чуть более тридцати лет – с тех пор, как ее муж Евгений Валентинович, будучи военным, получил распределение в этот подмосковный поселок. Первый год им пришлось тесниться в общежитии, а потом они, как и другие семьи военных, получили квартиры в новостройке. С тех пор утекло много воды: и сын Дениска вырос, и Евгений
Следующая загадка
Прасковья старалась держаться уверенно, но невольно тушевалась рядом с этой молодой женщиной с надменной линией губ и тяжелым, будто могильная плита, взглядом. Будь на то Прасковьина воля, она бы держалась от Софьи подальше, но хозяин доверил Прасковье важное поручение и наказал без положительного ответа не возвращаться. В душе она даже осуждала Семена Васильевича – не дело он задумал. Не нужно бы ни связываться с этой Софьей, будь она неладна, ни тем более тревожить дух упокоившейся хозяйки, матушки Семена Васильевича. Но перечить, понятное дело, Прасковья не смела.
Она нервно переступала с ноги на ногу и комкала грубыми, покрытыми цыпками руками фартук. А ежели Софья откажет? Что ей, Прасковье, тогда прикажете делать? Нрав у хозяина крутой, жди наказания за малейшую провинность.
Девушка осторожно скосила глаза на возвышавшуюся на крыльце молодую женщину. Та, сложив на груди руки, сквозь полуприкрытые веки рассматривала свою гостью и не торопилась с ответом. «Чур тебя!» – мысленно открестилась Прасковья и принялась про себя читать «Отче наш». Ведьма! Ведьма эта Софья, самая настоящая ведьма, чтоб ее. Это же надо такое творить – тревожить души упокоенных!
Колючий изучающий взгляд остановился на пальцах Прасковьи, теребящих передник, и девушка невольно спрятала руки под фартук. На губах Софьи показалась мимолетная усмешка.
– Я дорого беру за свои услуги, – промолвила наконец ясновидящая.
Каждое слово она произносила так весомо, будто отмеряла золотом.
– Семену Васильевичу об этом известно, – поспешно закивала Прасковья и заискивающе, снизу вверх, посмотрела на молодую женщину.
До чего же она хороша! Прасковья не могла не признать, что Софья была настоящей красавицей. Пожалуй, подобных девушка еще не встречала. Даже жена друга Семена Васильевича, Наталия Павловна, затмевавшая на балах других барышень, проигрывала Софье в привлекательности. И дело было даже не столько во внешней красоте – белизне кожи, тонкости талии, изящности запястий, правильности черт, сколько во внутреннем магнетизме. Вокруг Софьи словно сплелись колдовские чары, и всякий, кто заговаривал с ней, оказывался в ее власти, стремился к ней, будто мотылек к огню. Даже Прасковья, несмотря на свои страхи, глядела на Софью с откровенным восхищением. Что уж говорить о мужчинах!
Софья появилась в городе недавно, но о ней уже говорили, ее наперебой приглашали в лучшие дома. И далеко не всех гордячка удостаивала своими визитами. Вела она себя так гордо, будто королева.
Но Прасковью не проведешь. Никакая она не королева, эта Софья, а ведьма! И красота ее никак не богом дана, а дьяволом. Ведьминская красота. Прасковья еле удержалась от того, чтобы суеверно не перекреститься. Ох, Семен Васильевич, отговорить бы вас связываться с этой ведьмой, да как? Уж ежели вы что решили, то лбом скалу прошибете, да с дороги не свернете. Девушка еле слышно вздохнула.
– Сегодня около полуночи я буду у Семена Васильевича. Пусть пришлет провожатого, – почти не разжимая губ, произнесла наконец ясновидящая. – И к моему приезду все должно быть готово.
Но не успела Прасковья уточнить, что Софья имела в виду, как та уже развернулась и скрылась за дверью своего дома. «Как бы Семен Васильевич повторно не отправил меня сюда, спрашивать. » – с беспокойством подумала девушка, в недоумении взирая на закрытую дверь. Прасковья еще минут пять потопталась у подножия лестницы в надежде, что Софья вновь выйдет на крыльцо и объяснит все подробно. Но, так и не дождавшись появления хозяйки дома, развернулась и побрела прочь.
. До полуночи оставалось всего ничего. С минуты на минуту за ней должны были приехать. И Софья, собираясь, прислушивалась, не раздастся ли на лестнице шум шагов.
Рассматривая свое отражение в зеркале, она самодовольно улыбалась. Глядя на нее, такую утонченную, хрупкую, гибкую, с белой фарфоровой кожей и идеально правильными чертами, никто даже подумать не мог, что Софья происходила из обычной крестьянской семьи. Честно говоря, девушка подозревала, что мать ее совершила грех с каким-нибудь молодым человеком благородных кровей, приехавшим в их края на охоту. Иначе как объяснить тот факт, что у пары, обладающей заурядной деревенской внешностью, родилась такая красавица, да еще с манерами аристократки?
Свою внешность Софья любила и холила. Едва узнав цену своей красоты и почувствовав дарованные ей силы, Софья сбежала из деревни в город. О своем происхождении девушка постаралась забыть. Теперь она – внебрачная дочь, появившаяся на свет в результате адюльтера знатного человека и служанки. Мать- служанка умерла в родах, а маленькая девочка осталась воспитываться в бездетной семье этого знатного немолодого человека и его пожилой супруги. Такую легенду выдумала Софья, охотно ее рассказывала и вскоре поверила в нее сама. О настоящей матери, крестьянке Марфе, она и не вспоминала.
Может, урожденной аристократкой Софья и не была, но ее внешность вкупе с модными способностями медиума открыли ей двери в лучшие дома. Слава о необыкновенной ясновидящей шла впереди нее. Ее часто приглашали на вечеринки «столоверчения», проводившиеся в качестве развлечения. А иногда звали и ради важного дела, как, например, сегодня Семен Васильевич Скоропытин, который пожелал с ее помощью узнать у недавно умершей матери, куда та спрятала шкатулку с фамильными драгоценностями. От Софьи требовалось вступить в контакт с духом упокоившейся и уговорить ее открыть тайну. Подобные услуги Софья оказывала не впервые и всегда получала за них щедрое вознаграждение.
На лестнице послышались шаги. Девушка торопливо убрала черные тяжелые волосы под белый полупрозрачный шарф, оправила руками идеально сидящее на ее изящной фигуре платье и подкрасила и без того сочного цвета губы помадой. Нет, все же ей сказочно повезло! Обладай она, к примеру, внешностью Прасковьи – неказистой девахи, которая сегодня побывала у нее с поручением, даже модные способности медиума не принесли бы ей такой популярности, которой она сейчас пользовалась. Софья на мгновение прикрыла глаза, вспоминая Прасковью, и с неприязнью передернула плечами. До чего уродлива! Плоское широкое лицо, глаза навыкате, приплюснутый нос и выдвинутая вперед тяжелая нижняя челюсть делали бедняжку очень похожей на собачонку одной из этих модных пород, названия которых Софья не помнила, но считала безобразными. Наверное, молодой девушке нелегко жить с такой внешностью!
В дверь постучали. Софья перекинула на одно плечо концы шарфа, повязанного на волосы, расправила их и отправилась открывать.
Софья могла вступать в контакты с душами, узнавать тайны прошлого и, иногда, приоткрывать занавесу грядущего. Но то, что должно было случиться этим вечером, не смогла предугадать. Если бы перед ней хоть на мгновение открылось ее собственное будущее, она бы ужаснулась увиденной картине. И ни за что, ни за какие деньги не отправилась бы этим вечером в дом, в котором ее уже ждали.
– Опять двадцать пять! – с досадой выругалась Зинаида Львовна, увидев, что дверь подъезда опять нараспашку.
Снова какой-то умник подложил под порог кирпич. И стоило, спрашивается, выкладывать большую, по пенсионным меркам, сумму на установку кодового замка, если нерадивые соседи то по забывчивости, то с умыслом не запирают дверь? Зинаида Львовна поджала тонкие губы и решительным шагом направилась к крыльцу, по пути мысленно отметив, что неплохо было бы покрасить лавочку. С позапрошлой весны не крашена! И заодно не мешало бы спилить опасно надломленную ветром ветку старого клена. Впрочем, за исключением этих недочетов, двор казался чистым и ухоженным. А ведь совсем недавно запущенностью и замусоренностью напоминал городскую свалку. Но то ли благодаря тому, что Зинаида Львовна завалила администрацию поселка жалобами, то ли потому, что после районных выборов произошли кое-какие перестановки, мэрия всерьез взялась за обустройство и озеленение городка. На улицах появились дворники – верткие и ловкие парни со смуглыми скуластыми лицами и азиатским разрезом глаз. Мусор собрали и вывезли, на пустыре за домом выстроили детскую площадку, вид из окон облагородили газонами. Только на фасаде здания темнели, подобно кариесу, пятна, оставшиеся от обвалившейся плитки.
«От ремонта дома не отвертятся, – подумала Зинаида Львовна в адрес администрации. – Хоть косметический, но обязаны сделать!»
Проведение капитального ремонта дома являлось следующим пунктом ее программы. Ей даже удалось добиться того, что здание проинспектировала специальная комиссия. Вот только постановления о ремонте так и не последовало. По мнению комиссии, необходимости проводить капитальный ремонт пока что не было. «Деньги им жалко выделять», – сделала собственные выводы Зинаида Львовна. И решила добиться хотя бы облагораживания фасада и покраски стен в подъездах.
В этой девятиэтажке, торчавшей среди хрущевок подобно единственному целому зубу в щербатой челюсти, она жила чуть более тридцати лет – с тех пор, как ее муж Евгений Валентинович, будучи военным, получил распределение в этот подмосковный поселок. Первый год им пришлось тесниться в общежитии, а потом они, как и другие семьи военных, получили квартиры в новостройке. С тех пор утекло много воды: и сын Дениска вырос, и Евгений
Следующая загадка
Прасковья старалась держаться уверенно, но невольно тушевалась рядом с этой молодой женщиной с надменной линией губ и тяжелым, будто могильная плита, взглядом. Будь на то Прасковьина воля, она бы держалась от Софьи подальше, но хозяин доверил Прасковье важное поручение и наказал без положительного ответа не возвращаться. В душе она даже осуждала Семена Васильевича – не дело он задумал. Не нужно бы ни связываться с этой Софьей, будь она неладна, ни тем более тревожить дух упокоившейся хозяйки, матушки Семена Васильевича. Но перечить, понятное дело, Прасковья не смела.
Она нервно переступала с ноги на ногу и комкала грубыми, покрытыми цыпками руками фартук. А ежели Софья откажет? Что ей, Прасковье, тогда прикажете делать? Нрав у хозяина крутой, жди наказания за малейшую провинность.
Девушка осторожно скосила глаза на возвышавшуюся на крыльце молодую женщину. Та, сложив на груди руки, сквозь полуприкрытые веки рассматривала свою гостью и не торопилась с ответом. «Чур тебя!» – мысленно открестилась Прасковья и принялась про себя читать «Отче наш». Ведьма! Ведьма эта Софья, самая настоящая ведьма, чтоб ее. Это же надо такое творить – тревожить души упокоенных!
Колючий изучающий взгляд остановился на пальцах Прасковьи, теребящих передник, и девушка невольно спрятала руки под фартук. На губах Софьи показалась мимолетная усмешка.
– Я дорого беру за свои услуги, – промолвила наконец ясновидящая.
Каждое слово она произносила так весомо, будто отмеряла золотом.
– Семену Васильевичу об этом известно, – поспешно закивала Прасковья и заискивающе, снизу вверх, посмотрела на молодую женщину.
До чего же она хороша! Прасковья не могла не признать, что Софья была настоящей красавицей. Пожалуй, подобных девушка еще не встречала. Даже жена друга Семена Васильевича, Наталия Павловна, затмевавшая на балах других барышень, проигрывала Софье в привлекательности. И дело было даже не столько во внешней красоте – белизне кожи, тонкости талии, изящности запястий, правильности черт, сколько во внутреннем магнетизме. Вокруг Софьи словно сплелись колдовские чары, и всякий, кто заговаривал с ней, оказывался в ее власти, стремился к ней, будто мотылек к огню. Даже Прасковья, несмотря на свои страхи, глядела на Софью с откровенным восхищением. Что уж говорить о мужчинах!
Софья появилась в городе недавно, но о ней уже говорили, ее наперебой приглашали в лучшие дома. И далеко не всех гордячка удостаивала своими визитами. Вела она себя так гордо, будто королева.
Но Прасковью не проведешь. Никакая она не королева, эта Софья, а ведьма! И красота ее никак не богом дана, а дьяволом. Ведьминская красота. Прасковья еле удержалась от того, чтобы суеверно не перекреститься. Ох, Семен Васильевич, отговорить бы вас связываться с этой ведьмой, да как? Уж ежели вы что решили, то лбом скалу прошибете, да с дороги не свернете. Девушка еле слышно вздохнула.
– Сегодня около полуночи я буду у Семена Васильевича. Пусть пришлет провожатого, – почти не разжимая губ, произнесла наконец ясновидящая. – И к моему приезду все должно быть готово.
Но не успела Прасковья уточнить, что Софья имела в виду, как та уже развернулась и скрылась за дверью своего дома. «Как бы Семен Васильевич повторно не отправил меня сюда, спрашивать. » – с беспокойством подумала девушка, в недоумении взирая на закрытую дверь. Прасковья еще минут пять потопталась у подножия лестницы в надежде, что Софья вновь выйдет на крыльцо и объяснит все подробно. Но, так и не дождавшись появления хозяйки дома, развернулась и побрела прочь.
. До полуночи оставалось всего ничего. С минуты на минуту за ней должны были приехать. И Софья, собираясь, прислушивалась, не раздастся ли на лестнице шум шагов.
Рассматривая свое отражение в зеркале, она самодовольно улыбалась. Глядя на нее, такую утонченную, хрупкую, гибкую, с белой фарфоровой кожей и идеально правильными чертами, никто даже подумать не мог, что Софья происходила из обычной крестьянской семьи. Честно говоря, девушка подозревала, что мать ее совершила грех с каким-нибудь молодым человеком благородных кровей, приехавшим в их края на охоту. Иначе как объяснить тот факт, что у пары, обладающей заурядной деревенской внешностью, родилась такая красавица, да еще с манерами аристократки?
Свою внешность Софья любила и холила. Едва узнав цену своей красоты и почувствовав дарованные ей силы, Софья сбежала из деревни в город. О своем происхождении девушка постаралась забыть. Теперь она – внебрачная дочь, появившаяся на свет в результате адюльтера знатного человека и служанки. Мать- служанка умерла в родах, а маленькая девочка осталась воспитываться в бездетной семье этого знатного немолодого человека и его пожилой супруги. Такую легенду выдумала Софья, охотно ее рассказывала и вскоре поверила в нее сама. О настоящей матери, крестьянке Марфе, она и не вспоминала.
Может, урожденной аристократкой Софья и не была, но ее внешность вкупе с модными способностями медиума открыли ей двери в лучшие дома. Слава о необыкновенной ясновидящей шла впереди нее. Ее часто приглашали на вечеринки «столоверчения», проводившиеся в качестве развлечения. А иногда звали и ради важного дела, как, например, сегодня Семен Васильевич Скоропытин, который пожелал с ее помощью узнать у недавно умершей матери, куда та спрятала шкатулку с фамильными драгоценностями. От Софьи требовалось вступить в контакт с духом упокоившейся и уговорить ее открыть тайну. Подобные услуги Софья оказывала не впервые и всегда получала за них щедрое вознаграждение.
На лестнице послышались шаги. Девушка торопливо убрала черные тяжелые волосы под белый полупрозрачный шарф, оправила руками идеально сидящее на ее изящной фигуре платье и подкрасила и без того сочного цвета губы помадой. Нет, все же ей сказочно повезло! Обладай она, к примеру, внешностью Прасковьи – неказистой девахи, которая сегодня побывала у нее с поручением, даже модные способности медиума не принесли бы ей такой популярности, которой она сейчас пользовалась. Софья на мгновение прикрыла глаза, вспоминая Прасковью, и с неприязнью передернула плечами. До чего уродлива! Плоское широкое лицо, глаза навыкате, приплюснутый нос и выдвинутая вперед тяжелая нижняя челюсть делали бедняжку очень похожей на собачонку одной из этих модных пород, названия которых Софья не помнила, но считала безобразными. Наверное, молодой девушке нелегко жить с такой внешностью!
В дверь постучали. Софья перекинула на одно плечо концы шарфа, повязанного на волосы, расправила их и отправилась открывать.
Софья могла вступать в контакты с душами, узнавать тайны прошлого и, иногда, приоткрывать занавесу грядущего. Но то, что должно было случиться этим вечером, не смогла предугадать. Если бы перед ней хоть на мгновение открылось ее собственное будущее, она бы ужаснулась увиденной картине. И ни за что, ни за какие деньги не отправилась бы этим вечером в дом, в котором ее уже ждали.
– Опять двадцать пять! – с досадой выругалась Зинаида Львовна, увидев, что дверь подъезда опять нараспашку.
Снова какой-то умник подложил под порог кирпич. И стоило, спрашивается, выкладывать большую, по пенсионным меркам, сумму на установку кодового замка, если нерадивые соседи то по забывчивости, то с умыслом не запирают дверь? Зинаида Львовна поджала тонкие губы и решительным шагом направилась к крыльцу, по пути мысленно отметив, что неплохо было бы покрасить лавочку. С позапрошлой весны не крашена! И заодно не мешало бы спилить опасно надломленную ветром ветку старого клена. Впрочем, за исключением этих недочетов, двор казался чистым и ухоженным. А ведь совсем недавно запущенностью и замусоренностью напоминал городскую свалку. Но то ли благодаря тому, что Зинаида Львовна завалила администрацию поселка жалобами, то ли потому, что после районных выборов произошли кое-какие перестановки, мэрия всерьез взялась за обустройство и озеленение городка. На улицах появились дворники – верткие и ловкие парни со смуглыми скуластыми лицами и азиатским разрезом глаз. Мусор собрали и вывезли, на пустыре за домом выстроили детскую площадку, вид из окон облагородили газонами. Только на фасаде здания темнели, подобно кариесу, пятна, оставшиеся от обвалившейся плитки.
«От ремонта дома не отвертятся, – подумала Зинаида Львовна в адрес администрации. – Хоть косметический, но обязаны сделать!»
Проведение капитального ремонта дома являлось следующим пунктом ее программы. Ей даже удалось добиться того, что здание проинспектировала специальная комиссия. Вот только постановления о ремонте так и не последовало. По мнению комиссии, необходимости проводить капитальный ремонт пока что не было. «Деньги им жалко выделять», – сделала собственные выводы Зинаида Львовна. И решила добиться хотя бы облагораживания фасада и покраски стен в подъездах.
В этой девятиэтажке, торчавшей среди хрущевок подобно единственному целому зубу в щербатой челюсти, она жила чуть более тридцати лет – с тех пор, как ее муж Евгений Валентинович, будучи военным, получил распределение в этот подмосковный поселок. Первый год им пришлось тесниться в общежитии, а потом они, как и другие семьи военных, получили квартиры в новостройке. С тех пор утекло много воды: и сын Дениска вырос, и Евгений
Читайте также: