Извечные загадки науки глазами дилетанта

Обновлено: 04.10.2024

Говорят, что религия тормозит научный прогресс. Но это в прошлом, наука теперь сама выполняет эту функцию.

Следующая загадка

в виду особенности организации российской науки, писал:

«Наука - открытый стол для всех и каждого. Стремление

к истине, к знанию, не исключает никаким образом частно-

го употребления жизни; можно равно быть при этом хими-

ком, медиком, артистом, купцом. Никак нельзя думать, чтобы специально ученый имел большие права на истину; он имеет только большие притязания на неё. Отчеro чело-

веку, проводящему жизнь в монотонном и одностороннем

занятии каким-нибудь исключительным предметом, иметь

более ясный взгляд, более глубокую мысль, нежели друго-

му, искусившемуся самыми событиями, встретившемуся

в тысяче разных столкновений с людьми? Напротив, цехо-

вой ученый вне своего предмета ни за что не примется. Он

не нужен во всяком живом вопросе. Он всех менее подозре-

вает великую важность науки; он ее не знает из-за своего

частного предмета, он свой предмет считает наукой». Такие

ученые «бревнами лежат на дороге всякого великого усо-

вершенствования не потому, чтобы не хотели улучшения

науки, а потому, что они только то усовершенствование

признают, которое вытекло с соблюдением их ритуала

и формы или которое они сами обработали. У них метода

одна - анатомическая: для того чтобы понять организм, они делают аугопсию», т.е. Расчленение'.

Таких ученых Герцен относил к категории «цеховых

ученых», т.е. узких специалистов, ученых по званию, по диплому. Именно они и составляют фундамент офици-

альной науки. «Цеховые ученые», по Герцену, «это - чи-

новники, служащие идее, это - бюрократия науки, ее пис-

цы, столоначальники, регистраторы»'. Они по совмести-

тельству также и ее охранители, стражи; именно они обе-

регают ее от всяких новаций, поскольку те представляют

прямую угрозу их собственному спокойному и благопо-

Такое положение вещей, разумеется, не может не по-

рождать застоя. Более того, когда отсутствуют открытые

альтернативы существующим теориям, то в науке начина-

ет господствовать догматизм с его жестко фиксированны-

ми положениями, методами и терминологией, и наука пре-

вращается в подобие церкви или масонской ложи. Она на-

чинает строго придерживаться определенной системы дог-

матов, не признает «ереси» и преследует их доступными

ей средствами, главным образом, непризнанием, замалчи-

ванием, а при определенных условиях - открытым шель-

мованием и преследованием. История науки полна и та-

ких примеров. Сегодня, слава богу, этого уже нет, но надо

заметить, что в науке, как и в других творческих сферах, заметить, что в науке, как и в других творческих сферах, открытое преследование часто бывает предпочтительнее

Как бы то ним было, все это входит в противоречие

с действительностью и особенно с принципами демокра-

тии, проникающими ныне во все уголки жизни. Получив

наибольшее развитие в политической и экономической

сферах, они распространились и на многие другие области

человеческих отношений. Однако, как это ни покажется

удивительным, эти принципы почти не коснулись офици-

альной, цеховой науки: она оказалась к ним менее всего

восприимчивой. Создалось парадоксальное положение: критике нынче подвергается всё и вся, от нее не гаранти-

рованы ни президент, ни правительство, ни тем более от-

дельные чиновники. Вне критики одна наука. Мы то и де-

ло слышим: «ученые roворят. », «ученые считают. », и все

с почтительным вниманием слушают всякие благоглупос-

ти, которые частенько изрекают эти самые ученые.

Таксе положение вещей не осталось незамеченным, и многие видные ученые выступили в защиту свободы на-

уки вплоть до отделения ее от государства (наподобие церк-

ви). Речь, как понятно, идет озападной науке; в России, сла-

ва богу, в этом смысле все в порядке, и если российский уче-

ный чем-то и недоволен, то лишь низкой зарплатой. На пер-

вой волне демократии у нас, правда, было сгоряча создано

несколько свободных, т.е. внебюнджетных академий наук

(к одной из них, кстати, я имею честь принадлежать). Одна-

ко они как-то незаметно завяли, как вянет растение, когда

его не подпитываюгт и не поливают. Главная причина туг ви-

дится в том, что по духу своему эти академии так и остались

все теми же департаментами науки, но только - и это важ-

но! - без денежного содержания. Но если без него еще мо-

жет жить дилетант-одиночка, то научное учреждение, тем

более академия, никогда в жизни.

Что касается стремления ряда западных ученых вывес-

ти большую науку из состояния застоя, оживить в ней дух

свободного творчества, то нельзя здесь не упомянуть аме-

риканского ученого Пола Фейербанда. Не вызывает со-

мнений его утверждение, что развитие науки невозможно

без выработки альтернативных теорий, идущих вразрез

господствующим в науке взглядам. Именно альтернатив-

ные теории, по его мнению, только и способны обогащать

науку и ускорять ее развитие. «й то время, как единство

мнений, -подчеркивает Фейерабенд, -может бытьпри-

годным для церкви, для добровольныхпоследователей ти-

рана или иного великого человека», разнообразие мнений

Соглашаясь в принципе с этим тезисом, нужно в то же

время иметь в виду одно важное обстоятельство: сегодня

' Пол Фейерабенд. Nзбранные труды по методологии на-

уки. М., «Прогресс», 1980, с. 80.

вопрос о свободе научных суждений при обрел свою осо-

бенность. Наука на глазах теряет свое качество быть полем

свободного творчества и все заметнее эволюционирует

в сторону разработки различных технологий. Здесь ее осо-

бенность как замкнутого на себе учреждения становится

все очевиднее ввиду самой специфики современных тех-

нологий, имеющих в большинстве случаев закрытый, а то

и просто секретный характер. В этой своей ипостаси наука

становится органической частью государственной струк-

туры. Тем самым она теряет свои качества науки как поля

свободного творчества и превращается в чистую техноло-

гию. В этой же сфере рассчитывать на открытость и свобо-

ду суждений было бы по меньшей мере наивно.

Как бы ни относиться к технологиям, какими бы слож-

ными те ни были, строго говоря, к сфере науки как таковой

они не относятся. Это, скорее, область изобретательства, подкрепляемая современным инженерным искусством.

Следующая загадка

верхность Луны девственно чиста во всякое время, что хорошо видно даже невооруженным глазом.

Здесь мы снова сталкиваемся все с той же пред-

взятой практикой научных толкований различных

природных явлений, о которой упоминалось выше.

S приведенных случаях мы видим, что когда тела

в условиях эксперимента отказываются притягивать

к себе другие тела, наука объясняет это слабой силой

гравитации вообще; когда же потребовалось объясне-

ние причины приливов, тому же притяжению наука

приписывает уже какую-то невероятно большую си-

лу, и никого это нисколько не смущает.

Энгельс был прав, когда в «Диалектике природы»

отмечал, что «Ньютоновское притяжение и центро-

бежная сила - пример метафизического мышления: проблема не решена, а только поставлена, и это пре-

подносится как решение»'. В самом деле, Ньютон да-

же не ставил перед собой задачу объяснения феноме-

на притяжения. Находясь в плену механистических

представлений о законах природы и подгоняя все под

них, он оставлял в стороне все, что не согласовыва-

Уже в конце XIX в. стало очевидным, что теория

Ньютона не стыкуется с наблюдениями. Хотя следу-

ет заметить, что еще английский философ Дж. Берк-

ли, имея в виду теорию Ньютона, указывал на упро-

щенный подход к объяснению природы притяжения.

«Что касается тяготения или взаимного притяже-

ния, - писал он, - то иные (т.е. прежде всего Нью-

тон - Э.Л.) склонны провозглашать его всеобщим

и признавать, что притягивать и быть притягивае-

мыми всяким другим телом есть существенное каче-

ство, присущее всем телам без исключения. Между

тем очевидно, что неподвижные звезды не обнаружи-

вают такого взаимного стремления, и тяготение на-

столько не составляет чего-либо существенного для

тел, что в некоторых случаях, по-видимому, обнару-

живается совершенно противоположное начало. » .

С этим суждением трудно не согласиться.

В законы Ньютона важные поправки внесла об-

щая теория относительности Эйнштейна, но и она, в конце концов, не смогла удовлетворительно отве-

тить на вопрос, связанный с объяснением гравитации

и ее природой. Однако важным моментом в теории

Эйнштейна было утверждение, что на силу притяже-

ния объекта оказывает воздействие не только отли-

чие его формы от идеального шара, но и характер

вращения: даже тяготение идеального шара будет

* См. О. Энгельс. «Диалектика природы». Заметки и фраг-

менты // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 522.

2 БерклиДак. D принципах человеческого знания. // Сочи-

нения. М., 2000, с. 185-186.

разным в зависимости от того, неподвижен он или

вращается. Другим не менее важным моментом было

то, что гравитационное поле вращающегося тела

в рамках общей теории относительности обнаружи-

вает вихревой компонент, т.е. тело не только притя-

гивает соседние объекты, но и раскручивает их во-

Какие бы, однако, ни делались поправки к сущест-

вующим теориям притяжения, никто пока не может

толком объяснить: а) почему все небесные тела име-

ют сферическую форму, приближающуюся к форме

шара, а не являются просто глыбами произвольной

формы, чемодана, например; б) почему вращающееся

сферическое тело притягивает, а не отталкивает от

себя другие тела, поскольку, как известно, вращаю-

щимся телам свойственна центробежная, а не цент-

ростремительная сила - это показывает любой опыт, по крайней мере в условиях Земли, и, наконец, в) по-

чему, вопреки этому, казалось бы, очевидному факту, только вращающимся сферическим телам свойствен-

Вот на эти три вопроса я и намереваюсь дать от-

вет: на второй и третий - в данном эссе, и на пер-

вый - в следующем, где речь пойдет о происхожде-

нии солнечной системы. Впрочем, второй и третий

вопросы по сути дела составляют один, в который я

их здесь и объединяю.

Итак, первый эмпирический факт, с которым мы

сталкиваемся, состоит в том, что сила притяжения

свойственна только вращающимся сферическим те-

лам. Как понятно, эта сила должна иметь центростре-

мительную направленность, иначе будет не притяже-

ние, а отталкивание. Но этим положениям противо-

стоит другой эмпирический факт, а именно: вращаю-

щиеся сферические тела не только не притягивают

к себе другие тела, а наоборот, отталкивают их вслед-

ствие действия центробежной силы. Никакой цент-

ростремительной силы они при вращении не обнару-

живают. Налицо, таким образом, явная нестыковка

и противоречие. Возникает вопрос: каким образом

можно объяснить это очевидное противоречие, и са-

мое главное - при каких условиях вращающееся сфе-

рическое тело обладает центростремительной силой, а тем самыми «притяжением»?

Чтобы держать исследование в должных рамках, давайте уточним, о каких, собственно, сферических

телах мы толкуем? О любых или же только о какой-

то их категории? Если мы все тела, имеющие сфери-

ческую форму, будем пытаться подогнать под один

закон, то никогда не выйдем из противоречий и не-

стыковок. Речь здесь будет идти исключительно

о планетах и им подобных небесных телах, а не о би-

льярдных, теннисных и прочих шарах, которые, кро-

ме пыли, ничего к себе не притягивают. Впрочем, пыль они тоже не притягивают - она просто садится

Итак, все, что крутится, вертится, вращается

и имеет при этом сферическую форму на Земле, мы

сразу же решительно исключаем из поля своего вни-

мания: они независимо от своей массы ничего не

притягивают, и притягивать не могут в принципе, по-

скольку сами находятся в гравитационном поле Зем-

ли и подчиняются его законам. Коренная ошибка

Ньютона состояла в том, что он всем телам, незави-

симо от их формы и характера движения, приписал

свойство притягивать. Отсюда делается понятным, почему упавшее на голову Ньютона яблоко навело

его на мысль о законе всемирного тяготения, кото-

рый в итоге оказался лишенным какой-либо объяс-

Однако мое суждение о6 отсутствии в земных ус-

ловиях сил притяжения (центростремительных сил) у вращающихся тел не совсем точно. В данном слу-

Следующая загадка

Автор — известный ученый, доктор исторических наук, профессор, академик Академии естественных наук РФ. Его перу принадлежат многие труды по теории политики и различным философским проблемам. Среди них: «Системный подход и международные отношения» (1976), «Философия политики» (1994), «Геополитикая» (1995), «Философия государства и права» (1995), «Философия культуры» (1999), «Философия преступления» (2001), «Философия свободы» (2004) и другие.

В предлагаемой читателю книге ученый выступает в новом качестве, как естествоиспытатель. В ней рассматриваются некоторые важные естественнонаучные проблемы, которые, по мнению автора, до сих пор не имеют адекватного решения. Автор предлагает новое и оригинальное их решение, которое, по его убеждению, дает более точную картину окружающего нас мира природы.

Книга написана живо и увлекательно. Она, несомненно, будет интересна для всякого современного человека — образованного, любознательного, свободного от научных и прочих предрассудков и предубеждений.

Читайте также: