Владимир лившиц стихи о войне
Обновлено: 22.11.2024
Владимир Александрович Лифшиц – советский писатель, поэт, драматург, сатирик, сценарист. Отец поэта, литературоведа, эссеиста Льва Лосева.
Сын врача (впоследствии доцента кафедры физиологии Военно-медицинской академии), полковника медицинской службы Александра Владимировича (Ошера Вольфовича) Лившица (1892, Стародуб – 1960, Ленинград) и врача, майора медицинской службы Ревекки Ильиничны (Гильевны) Белкиной (1888–1960). Окончил Ленинградский финансово-экономический институт (1933). Первая публикация – в 1934 году; выступал главным образом как автор стихотворений для детей. Работал литконсультантом в ленинградском журнале «Звезда». Член СП СССР с 1939 года. В 1940 году написал несколько антибританских стихотворений.
В 1941 году пошёл в народное ополчение, участник Великой Отечественной войны. Был заместителем командира стрелкового батальона по политчасти на Ленинградском фронте. В сентябре 1944 года ранен в бою, демобилизован в звании майора. Член ВКП(б) с 1942 года.
В конце 1940-х годов, в период «борьбы с космополитизмом», над Лифшицем нависла угроза ареста. Спас его переезд в Москву по обмену жилплощади. Из Союза писателей его исключить не успели. У ленинградских гэбистов он выпал из плана, у московских – ещё не попал в план. О нём забыли.
После войны Владимир Лифшиц выступает не только как поэт, но и как прозаик, а впоследствии и как драматург. По следам военных событий им написаны две повести – «Петроградская сторона» (1946) и «Семь дней» (1947). В журналах печатаются рассказы «Хирурги», «Буксир "Киров"» и другие. В книге «Была война» (1965) собраны его лучшие прозаические произведения. Выпустил около 30 книг стихов (лирика, стихи для детей, сатирические стихотворения и пародии): «Вот они какие» (1956), «Весёлый час» (1956), «В шутку и всерьёз» (1957), «Разговор» (1958), «Открытая тетрадь» (1962), «Взлётная дорожка» (1964), «Назначенный день» (1968), «Избранные стихи» (1974), «Едем, плаваем, летаем» (1976), «Видел сам» (1979, посмертно), «Невероятное рядом» (1980, посмертно).
Лифшицу принадлежит литературная мистификация – цикл «Стихи Джемса Клиффорда», в котором под маской вымышленного английского поэта, павшего в боях под Арденнами, была высказана правда о войне и о жизни в тоталитарном обществе.
Широко известны были сатирические стихи Лифшица, появлявшиеся в «Литературной газете» под именем «Евгений Сазонов» (коллективный псевдоним). В. Лифшиц – автор текстов песен ко многим известным советским кинофильмам, в том числе «Карнавальная ночь» (в соавторстве с В. Коростылёвым), «Девушка без адреса», «Сказка о потерянном времени» и др.
Первая жена – Ася Михайловна Генкина (1908 – 1999), детская поэтесса.
Вторая жена – Ирина Николаевна Кичанова-Лифшиц (1918 – 1999), книжный график.
Похоронен Владимир Лифшиц на Переделкинском кладбище.
Доступный дух
Моё знакомство с русским поэтом Владимиром Лифшицем произошло само собой, когда читал стихи и прозу его сына. Конечно, я не отдавал себе отчёт, насколько они близки. Казалось бы, где имение, а где наводнение? Вполне благополучный советский литератор, печатавшийся с ранней юности, чьи весёлые песни вслед за юной Крыловой-Гурченко распевала вся страна, а остроумные шуточки из «Литературки» цитировались повсюду – и высоколобый интеллектуал, мудрый и безжалостный, начавший активно писать уже за океаном, в отнюдь не юном возрасте. Попробуем разобраться. Вот «1911», одно из знаковых стихотворений сына, Льва Лосева:
Столыпина жаль, говоря исторически
и просто так, житейским манером,
но жаль и Богрова с его истерически
Жалко жандарма. Жалко по Лысой
горе гуляющую ворону.
Жалко доставленного из полиции
с переизбытком тестостерону
душегуба, с утра хватившего водки –
но не берёт, да ну её к псу!
И он снимает с бледного Мордки
стекляшки, торчавшие на носу.
Палач проявляет жалость к еврею –
нехай жиду кажется, что всё во сне.
Да и неловко вешать за шею
человека в пенсне.
Гуманизм поэта распространяется на всех: на безвинно погибшего Столыпина, на его отвратительного убийцу (при этом брезгливое презрение к Богрову выражено с исчерпывающей экспрессией и краткостью), на профессионального палача и даже на ворону, «гуляющую по Лысой горе». Удивительный дар: видеть происходящее сверху, не покидая землю.
А теперь из 1987 перенесёмся в 1944. Владимир Лифшиц, «Роща»:
По этой роще смерть бродила.
Её обуглила война.
Тоскливым запахом тротила
Она ещё напоена.
Безмолвно движутся обозы,
И не до песен больше нам,
Когда безрукие берёзы
Плывут, плывут по сторонам.
«Безрукие берёзы», плывущие «по сторонам» прошибают читательское сердце навылет, чтобы остаться в нём навсегда. Гуманизм, глубинный, всеобъемлющий, который питал творчество сына, в высшей степени свойствен и отцу.
Лев Владимирович Лосев эмигрировал в США в феврале 1976 года. В те годы все уезжали с клеймом предателя, изменника. Как отнёсся к этому отец, коммунист с 1942 года, заслуженный фронтовик, закончивший войну майором? Ведь сын, уезжая, предавал и его.
Ой ли! На эту тему Владимир Александрович Лифшиц высказался. Сполна:
Когда всё чаще слышу: он еврей,
Евреев мало немцы посжигали,
Разделаться бы с ними поскорей,
Они плуты, они не воевали, –
Я сам себе с усмешкой говорю:
За ваши откровенные реченья,
О граждане, я вас благодарю,
Вы все мои решаете сомненья.
Мне больше знать не надо ничего,
Приходите вы сами на подмогу,
И я спокойно сына своего
Благословляю в дальнюю дорогу.
Всё взвешено. Всё принято в расчёт.
Я слишком стар. Меня вам не обидеть.
Но пусть мой сын возможность обретёт
Вас никогда не слышать и не видеть.
Антисемитская империя, без устали издевающаяся над своими гражданами, не привыкла получать от них, обманутых и униженных, пощёчины, оплеухи. Едва ли не единственным, бившим антисемитов наотмашь, был другой майор, тоже «не воевавший»: Борис Слуцкий. Но ледяное презрение, которым окатил юдофобов Владимир Лифшиц, беспрецедентно. Как и отцовское благословение уезжающему сыну.
Вскоре после отъезда сына Владимир Лифшиц умер. Знал ли он, что сын вернулся к поэзии? Конечно. Верил ли, что сын стремительно ворвётся в когорту больших русских поэтов? Конечно. И в этом смысле за отца можно только порадоваться.
Порадоваться и тому, что в замечательных стихах Льва Лосева жив «доступный дух» его отца. Под облаками, куда поднимается «белокрылый лебедь поэзии». Вне пространства, вне времени. В Америке, в Израиле, в России. Вчера. Сегодня. Завтра.
Приложение: Ирина Кичанова-Лифшиц, письмо Льву Лосеву.
Пишу тебе в больнице.
Здесь у меня времени достаточно.
Я познала небытие и, постепенно возвращаясь – день за днём после длительного и сильного наркоза, обратно в наш невесёлый мир, ощутила потребность поделиться с тобой (и единственно с тобой) некоторыми мыслями о жизни, прожитой твоим отцом.
Почти за тридцать лет мы со многим смирились, ко многому притерпелись и перестали на что-либо надеяться. Выше я написала, что это письмо – единственно тебе. Но это не совсем так. Это письмо тебе, письмо мне, письмо о нас.
Как поэта Володю замалчивали на протяжении всей жизни. Настолько, что после 20 лет жизни в Москве меня иногда с удивлением спрашивают: а разве вы живёте не в Ленинграде? Володя написал «Датскую легенду». Блантер написал на эти стихи музыку. Молчание. Володино «Прощание» (на смерть Твардовского) обошло в списках всю страну. Семья не нашла нужным сказать хоть одно слово благодарности.
Володины сборники время от времени выходят, сразу же исчезают с прилавков, и вокруг них – мёртвое молчание.
В Музее Советской армии хранились и экспонировались Володины стихи, пepeпиcaнныe от руки погибшим впоследствии героем. Они попали в музей по недосмотру администрации, не знавшей, что их написал Владимир Лифшиц. Узнав об этом, администрация музея молчит, словно ей сообщили о чём-то непристойном.
Да, всё складывалось плохо.
Мы нигде не находили пристанища. Не находили его и в тех компаниях, которые образуют как бы отдельные кланы. Не нашли себе места и в так называемых застольях среди так называемых друзей. Они менялись у нaс на глазах, когда их передвигали на полку выше. Ну, скажем, из «невыездных» в «выездные».
«Мы с Симочкой глубоко советские люди», – сказал Шкловский, став на старости лет «выездным». Впрочем, купили его ещё раньше.
К счастью, купить можно было не всех. Никогда нельзя было купить Ахматову, Олешу, Зощенко.
Недавно один маститый поэт, палач и мерзавец, подошёл к Володе и с восточной ласковостью спросил: «Ну, как ваши глаза, Владимир Александрович. » А затем всё так же ласково поведал, что получил письмо от какого-тo читателя с «Квадратами» и припиской: «Лифшиц – честный человек, а вы из тех, кто умеет убивать».
Вспомним войну, на которую Володя ушёл добровольцем, участвовал в боях, и всё это будучи уже инвалидом (зрение!). И уже тогда о нём сказали: «Довольно евреям воспевать славy русского оружия!»
А в наши дни член Союза советских писателей, член партии Валентин Солоухин закричит Володе публично, что евреи не воевали, а прятались в кущах алма-атинских садов, что им нужно убираться в Израиль, а затем ночью позвонит по телефону и, изменив голос, будет грозить нам с Володей «чёрным сентябрём» и поливать черносотенной бранью.
Но главное не в этом. Главное в том, что Союз писателей вот уже третий год никак не реагирует на Володино заявление об этих антисемитских выходках.
Не стану утверждать, что мы сами не делали ошибок в выборе знакомств, да и во многом другом; иной раз по неопытности, иной раз по слабости характера. Водились с мерзавцами, шли на компромиссы с собственной совестью. Время этому способствовало.
Мы так и не сумели отвоевать себе под старость кусок земли и неба. Теперь нам это уже не под силу.
А вот сейчас началась тихая, но неуклонная травля за Клиффорда. Из «Литературного обозрения», прямо из вёрстки, цензурой снята статья о книге избранных стихов, которая должна была появиться в кoи-тo вeки! Есть и другие признаки разворачивающейся травли.
Истинных друзей у нас почти что не осталось.
Осталась неутолимая боль и всё время растущий страх друг за друга. Мы стараемся держаться, хотя это всё трудней.
Я хочу верить, что ты будешь помнить об отце, напишешь о нём и сделаешь это хорошо.
Читайте также: