Владимир дмитриевич цыбин стихи
Обновлено: 06.07.2024
***
Тепла последние часы,
когда в предчувствии прихода
над хрупким возрастом росы
витает холод и свобода.
И прозябание ольхи,
и запустелый шорох сада -
все будет сложено в архив,
в живую душу листопада.
В природе, в возрасте времен
есть дар пророка и предтечи,
хоть мир ее приговорен
к бессилью безглагольной речи.
Хоть далеко еще черта,
когда, свершая суд верховный,
еще не знает красота
греха и правды безгреховной…
Пусть не могу я быть нежнее,
ведь так короток встречи час.
Я даже нежностью своею
и то боюсь обидеть Вас.
А звезды льются – не сорвутся
и хоть озябли Вы слегка,
но, чтобы Ваших плеч коснуться,
не поднимается рука.
И медлю я в апрельский вечер,
в озноб бросающий порой,
накрыть озябнувшие плечи,
неосторожною полой.
И Вы, за то, что я робею,
меня простите.
В этот час
я даже нежностью своею
и то боюсь обидеть Вас.
Век двадцатый нам дал, как зарок,
сокровенную тягу в просторы.
Кто — на запад, а кто — на восток,—
знают только одни светофоры.
Сколько их по завету судьбы
уводило от вдовьего поля,
от покрытой дождями избы
забубённая русская доля.
Словно пахарям и кузнецам
нагадали дорогу цыганки,
и навстречу баянным басам
выбегали из тьмы полустанки.
Видно, было дано на веку,
разложив свой обед на газете,
заедать свою боль и тоску
где-нибудь в станционном буфете.
И сжимало предчувствие грудь,
что глухие заманные дали
ту же жизнь, что была,
тот же путь
с каждой новой верстой открывали.
По снегам разбегаются сны,
рассыпаются всюду, как просо.
Про судьбу кочевую страны
громыхали по тундре колёса.
Так куда, так куда этот бег,
чтоб в лесном городке под Читою
вспомнить вдруг, что расстались навек
не с землёй, а с её красотою.
Оттого-то и горечь таю,
оттого безотказно доныне
я осёдлую память свою
отправляю далеко за ними.
Но за тягу в другие места
всё же их не осудишь ты строго,
ведь даны сердцу боль и мечта,
как России — навечно дорога…
Поднялся, ветром горло обвязав,
журавль над колодцем, как жираф.
И заглянуть туда охота мне,
где чёрная звезда лежит на дне.
И от неё из зыбкого окна,
утопшая струится тишина.
Оттуда, где покорная вода,
звезда дневная белая видна.
И на её обратной стороне
в другую даль смотреть когда-то мне.
Меж белою и чёрною звездой
кажусь я тенью ветки молодой
и негасимой искрой на лету
на миг друг с другом
две звезды сплету…
Владимир Цыбин
ЖИЗНЬ–И ЕСТЬ ПОЭЗИЯ
Много или мало для поэта прожил Цыбин?
Ни много, ни мало. В России, конечно, бывало и меньше. Чего только не бывало в России…
Цыбин был автором сборника "Медовуха", в его традиции называли Есенина, П. Васильева, тем более что и сам Цыбин — семиреченский казак. Всё это и верно просматривалось в его стихах; но им свойственна была как бы некая прозрачность, тогда как тот же П. Васильев, он слишком густ, мясист, что ли… Но здесь я более не буду говорить о стихах: читайте их — чего тут комментировать; я вот о чём.
Цыбин — "шестидесятник" с русской стороны. Это не просто поэт, это явление русской Культуры, заново разбуженной во второй половине прошлого века.
Этим людям был с самого начала свойствен универсализм при жёстком ощущении высшего начала в мире; "прозрачность" Цыбина — именно от этого. Он смотрит как бы сквозь "мясо", оно мучительно дорого ему, но при этом он видит — "берег очарованный и очарованную даль" (Блок). Это относится ко всей его деятельности и к деятельности его товарищей…
Вл. ГУСЕВ, из статьи "Цыбин"
Читайте также: