Вильям янович озолин стихи
Обновлено: 22.11.2024
* * *
Это бывает лишь в юности. Это —
Сердце разбитое, пепел и шлак.
В самом разгаре весёлого лета,
Вздорная, плечики вздёрнув, ушла.
Злиться, надеяться, мучаться, плакать!
Милая, что же наделала ты?
Так на перроне бросают собаку
Средь равнодушной людской суеты.
Что ты наделала! Спелые гроздья
Взглядов твоих позабыть не смогу.
Что ты наделала! Ржавые гвозди —
В сердце, как в лодке на берегу.
Сад городской. Опустела аллея.
Красный зрачок сигареты погас.
Ткнулся мне в локоть, любя и жалея,
Маленький, как жеребёнок, Пегас.
Маленький мой жеребёночек!
Это —
Звёздочка тихо по небу прошлась.
Юность. Любовь. Одиночество. Лето.
Вот наша дружба когда началась.
Двое суток мне нет покоя.
Сорок восемь часов подряд.
Но бывает в жизни такое,
о котором не говорят.
От такого надолго шрамы,
про такое себе не лгут,
и прощальные телеграммы
за спасением не бегут.
Поезд мчит, как от злой погони,
светофоры в ночи горят.
Я молчу, обо мне в вагоне
люди разное говорят.
Головой качают, вздыхают,
предлагают стакан вина.
Что случилось со мной, не знают,
но как будто на них вина,
что сижу я как ошалелый —
даже глаз не могу поднять.
Только что мне с собою делать,
если боль ещё не унять?
Кто осудит,
а кто — поспорит,
песню тихую пропоёт.
Я молчу. И чужое горе
людям выспаться не даёт.
В приморском городишке
«по запарке»,
иначе выражаясь — сгоряча,
мы очутились в местном зоопарке
и шлялись там, у клеток гогоча!
Особо нас смешила обезьяна,
что ловко обрабатывала трос:
как будто клетка —
судно в океане,
а обезьяна —
палубный матрос!
Она на шест взлетала,
как на мачту,
скользила вниз.
И, точно на заказ,
походкой шла знакомою, враскачку,
как будто нас копировала.
Нас!
И разные показывала вещи.
Мы ей рукоплескали как могли,
хотя сумели б выступить похлеще
на пятый месяц жизни без земли!
Я однажды увидел двух нищих
И хотел им пятак поднести.
Но от нищих разило винищем
Так — что просто нельзя подойти!
Был один худосочен, как прыщик,—
Видно, пил он вино натощак.
А другой был потолще, почище,
То есть грязен, но всё же не так.
Видел я, как они в лохматищах
На вино наскребли сообща.
Сбегать вызвался тот, что почище,
И вернуться назад обещал.
Щёлкал ногтем о зуб и божился
Верность дружбе до гроба сберечь —
До последней трепещущей жилки.
До последнего вздоха сиречь.
Не моральные, значит, уроды —
Коли честность хотят соблюдать?
Ни тому, ни другому свободы,
Мол, иначе вовек не видать!
Но когда я домой возвращался,
В том же месте «прыща» увидал:
Тощий нищий, как флюгер, вращался.
Всё-то толстого нищего ждал!
* * *
Рыжий август!
Отрекаюсь.
Не останется следа.
Виноват. Прощаюсь. Каюсь.
Расстаёмся навсегда.
Не умру.
А вот с тобою
Не увижусь. И сюда
Я уж больше —
Ни волною,
Ни ветрами.
Никогда.
Рыжий август!
«До свиданья!» —
Я бы крикнул —
Не могу.
Поезд мой без опозданья
Ночь разрубит на бегу.
Задохнётся
Ветром, криком.
Рыжий август,
Не зови!
Поезд мой
Пошёл по стыкам
Отреченья и любви.
Руку белую откинешь
Ото лба —
Как ото льда.
Рыжий август!
Это — финиш.
Стометровка
В никуда.
Значит, что-то было в нём,
В этом маленьком листочке:
Где —
два слова и три точки.
Значит, что-то было в нём!
Разве б я тебя нашёл,
Если б ты была другою.
Если б я хотел покоя,
Разве б я тебя нашёл?
Разве бы кричал петух,
Если б кур не воровали.
Сладко спать на сеновале —
Если б не кричал петух!
Значит,
Что-то было в том
Листике,
В словах и точках.
Ночь.
Ты маленьким клубочком
Рядом спишь.
И дело в том.
Когда уходит на закат
Круг солнца, круглый и овальный,
И августовский звездопад
Роняет с неба звон прощальный,
Я — узник памяти твоей,
Я — вечный каторжник разлуки —
Ловлю спасительные звуки
И прячу их в душе своей.
Пусть этот тихий звон кандальный
Навек останется со мной —
Звон медленный, исповедальный,
Звон тайный, явственный, больной.
В моей душе, на самом дне,
Пусть он затихнет без ответа.
Но всё ж на самой глубине
Ещё мелькнёт полоска света.
Увижу я: в твоём саду,
Пересекая свет хрустальный,
Как лист осенний, лист опальный,—
На снег разлуки упаду.
* * *
Власть слова изречённого крепка!
И всё же можно взять его обратно.
Но крепче изречённого стократно —
Однажды иссечённая строка.
Пусть даже — на поверхности песка,
Пусть даже и сотрёт её прибоем.
Но мы уже разлучены с тобою
Строкою той, как пулей у виска.
Бросок волны —
и след строки растает.
Строка — как чайка, в море улетает.
Строка —
судьба,
знаменье,
кара,
рок.
Не вырубишь, не выжжешь, не исправишь
И ничего к ней больше не добавишь.
Не горьких дум боюсь, а горьких строк!
Ветром и солью
О море!
Ну зачем ты штормовало,
Зачем нас горькой солью умывало?
Не для того ли, чтоб мы тосковали
И вспоминали с горечью и болью:
О первом вале. о девятом вале.
О сто девятом, девятьсотом вале,
Пропахшем ветром, вольницей
И солью?!
Читайте также: