Сколько миль до вавилона стих
Обновлено: 04.11.2024
Заранее простите меня за архаичность темы. Когда-то я много за занимался Тридцатилетней войной, она во многом была "первой мировой", воевала вся Европа. Собственно, фон не имеет значения, войны во все времена одинаковы, а старые грехи имеют длинные тени.
Еще раз простите.
Спасибо.
Зря ль вопил кликуша с валуна
Перед храмом? Началась война.
В доме свет. Как в бане суетня;
Из-за кого? Из-за меня!
Рекам черным тесно подо льдом.
Мне досталась лучшая из доль.
А меня поил вербовщик до пьяна.
Воет мать. И что взялась она?
Последний снег, и из саней
Сам капрал глядит на солнышко.
Да что ж вы плачете по мне,
С того ручьи в лесу не солятся!
Что стоят печальней полночи?
Я вернусь в деньгах и в почестях,
Ведь в петлице ветка вербная -
От картечи средство верное.
Мне вон дали шляпу с перышком,
Саблю, сапоги со шпорами.
А кум кричит, что всех нас предали.
Так он, известно, - личность вредная.
На площади собрался полк,
Мы на коленях хором в слякоти.
Да что ж глаза отводит поп,
Как будто едем не за славою?
Вернусь, ты чаркой встреть меня.
Дробят подковы воду талую.
Приподнимусь на стременах -
Чем не картинка про баталии!
. Их сорок душ в апрельском мареве.
Садиться в снег босые матери.
Облаков хоровод,
Сладок пасечный мед,
Зной, кузнечики, тени деревьев.
Неба спелая синь.
Трупный смрад их трясин
И кипрей над сожженной деревней.
Он не ждал - рубанул,
И по матке ругнул,
Вижу-неба сорвался покров.
Значит-это конец.
Разошлось по спине
Что-то жаркое. Стало быть кровь.
Плещет темная дурь,
Наяву и в бреду,
От Саксонии до Назарета
От утра до утра,
Запах пота и трав
Душ, стоящих в дверях лазарета.
Торф горит по лесам,
В стойлах ящур и сап,
Каждый колокол и голубицу
Слышу в этом аду,
Сохраняя из дум
Лишь одну: встать, завыть и забыться.
Дальний залп и пожар,
Кто здесь Ганс, а кто - Жан
Все едины в сукровичной корке,
Лежа в черном углу
Все твержу: я люблю,
Я люблю! - вот и все отговорки.
Пять недель в никуда
Падал. что ж . Ни черта
Выжил, поднялся, вроде бы зрячий.
Кончен мир. В рекрута
Волокут. Не беда
Может, осенью будет иначе.
Осень (Дезертир)
В ярах туманных скроются
Несчастные края.
Со мной Святая Троица:
Сентябрь, Октябрь, Ноябрь.
Сколько миль до Вавилона?
А-эй да раз-два, парень, не грусти!
Спит вода в следах воловьих,
В ней губам горячим не остыть.
Страх, война, чума и голод.
А-эй да раз-два, парень, поспешай!
В кабаках солдатский гомон.
Страшен грабежом ночной большак.
Разоренные поместья.
А-эй да раз-два, парень, первым бей!
По дорогам глину месит
Сволочь беглая, подобная тебе.
Падаль мутит водопои.
А-эй да раз-два, парень, гром-труба!
Стон над снежным бранным полем,
Я теперь свободней мертвых и собак.
Тяжелы от яблок ветви.
А-эй да раз-два, парень, хоть куда!
Не скоту, не человеку -
Песни скверных лет земле отдам.
Оттепель хмарная. Холодно. Чисто.
Ног отмороженных пальцы чернеют.
Время навыворот - к телу овчинка
Бледным руном пеклеванного снега.
Обледеневший колодезный ворот;
Город, ворочаясь в святочном воске,
В печи глядит. А я угнан в неволю
Грязной повязки, обугленной кости.
С торговым обозом иль пешедралом,
Уйду спозаранку, безглазый и мертвый,
И не воротят упрямца обратно
Головы песьи, имперские метлы.
Избы, церковки, леса кружевные,
Зима слепоте не представит отчета.
Я не помог им, живущим в унынии.
Плачь, Богородица, рыжая челка.
Нынче собак не спускают на вора,
Нынче в мерзавцев оружье не целят.
Пусть хоть вот так - но кончаются войны,
Пусть хоть за эту проклятую цену!
Только б не сдохнуть. Дождаться бы лета.
Там в батраки, в битюги напроситься
К Тридцатилетней войне и Столетней,
К Польше, Германии, Жмуди , России.
Скверное время - лишь повод к бессилью.
Узел за ухом. Эй, кто там. Повешен.
Казни. Распутица. Перебесились.
Жалит увечного вьюжная вечность.
Полночь. Метет. Христианин, впусти!
Хочется спать. Где взять силы идти.
Читайте также: