Рисунок к стиху я помню чудное мгновенье
Обновлено: 04.11.2024
А я вот не люблю Анну Керн. И даже не могу толком объяснить, почему. Когда-то, ещё находясь под очарованием «мимолётного виденья», прочитала её «Дневник для отдохновения» и после этого не захотела близкого знакомства с этой дамой. Именно поэтому я в своё время не стала писать о ней. И если сейчас обращаюсь к её теме, то вовсе не из любви, а потому, что хочу всё-таки сказать своё «мяу» на тему очередных литературных открытий, а именно – изысков по поводу стихотворения «Я помню чудное мгновенье».
Когда я опубликовала статью об императрице, указывая, что не считаю ни в коей мере возможным адресование ей пушкинского шедевра, то получила комментарии с упрёками, что не изучила всех доказательств пушкинистов, что опошляю их версии и т.п.
Естественно, решила ознакомиться с версиями. И первое, что мне попалось, – исследование К.П.Викторовой «Пушкин и императрица. Тайная любовь». На статьи Викторовой сейчас ссылаются те, кто считает… Впрочем, что?
Нет, речь не только о конкретном стихотворении. Викторова в своей работе упорно доказывает, что к Елизавете Алексеевне обращена вообще ВСЯ любовная лирика поэта, что она – прообраз Людмилы, героини «Русалки», Татьяны (а в Онегине видит ее супруга-императора, считая, что возраст героя указывает на время правления), «расшифровывает» чудовищ из сна Татьяны как портреты семьи Романовых: «полужуравль и полукот» - это Петр Великий, «ведьма с козьей бородой» - Екатерина II, «череп на гусиной шее» - Павел…
Доказывает всё весьма своеобразно: вот речь идёт о стихотворении «19 октября» 1825 года:
«Первую здравицу вдохновенный Пушкин ("я вдохновен о, слушайте, друзья!") – призывает выпить в "честь нашего союза":
И первую, друзья, полней!
Да здравствует, да здравствует Лицей ! [так и хочется напомнить, что цитировать следует точно!]
Вторая чаша представляла загадку, думается, только для исследователей:
Полней, полней! И сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого ж. О други! Угадайте… »
И, разумеется, дальше следует, что «обилие восклицательных знаков и многозначительные многоточия – умолчания говорят о том, что вторую здравицу, сердцем возгоря, Пушкин и "лицейские трубадуры" выпьют не за царя», а за его супругу… Выпить предстоит «за царицу "Клеопатру" Лицея. Иначе чем объяснить выбор эпиграфа к Лицейской годовщине 1825 г. именно из 37 оды Горация?» [Анализируется бывший в рукописи и отброшенный потом эпиграф из Горация: «Nunc est bibendum» («Теперь надлежит выпить») – он, конечно же, тоже связан с императрицей!]
Замечу ещё, что после процитированного Викторовой «Я вдохновен о, слушайте, друзья!» следуют вовсе не тосты, а мечты, «ч тоб тридцать мест нас ожидало снова » и рассуждения о друзьях (две с половиной строфы и потом, до тостов – ещё двенадцать, а в черновике даже тринадцать, строф!)
К императрице же, по мысли Викторовой, обращено посвящение к «Полтаве», доказывающее, что любовь поэта жива и после смерти любимой. Ну, а то, что поэт пишет:
Тебе — но голос музы тёмной
Коснется ль уха твоего?
Поймешь ли ты душою скромной
Стремленье сердца моего? – это не важно, очевидно, тоже умершей адресуется
Умилительно, что, тщательно читая черновики поэта, здесь Викторова напрочь забыла о черновой строке « Сибири хладная пустыня » - может быть, как раз потому, что в её концепцию никак не укладывается?
Не хочу анализировать все «доказательства», но на одном из них остановиться необходимо. Автор исследования по-своему интерпретирует рассказ А.П.Керн о том, как ей в руки попало пушкинское стихотворение (то, что попало, признать вынуждена!) Давайте посмотрим. Керн пишет: «На другой день я должна была уехать в Ригу вместе с сестрою Анной Николаевной Вульф. Он [Пушкин] пришёл утром и на прощанье принес мне экземпляр 2-й главы Онегина , в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье
Когда я сбиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю».
Интерпретация считающих, что стихи обращены к императрице: «во время путешествия в Таганрог Елизавета Алексеевна со свитой останавливалась в пути в том числе в Псковской губернии - почти рядом с Михайловским, Пушкин приготовил ей неразрезанные листы "Евгения Онегина" и вложил "Я помню чудное мгновение". По ошибке этот экземпляр "Онегина" достался Анне Керн, гостившей в Тригорском. Керн это описала: Пушкин подарил ей рукопись [кстати, почему рукопись?] первой главы "Онегина", а из неё вылетел листок бумаги с чудным стихотворением. Она прочитала его, и спросила, не ей ли оно написано? Пушкин был зол и грубо схватил Анну Петровну за руку, пытаясь отобрать листок».
Так видим, факты несколько изменены (это ещё мягко сказано!). Но самое главное другое. Я цитирую статью «”Всю жизнь в дороге – и умер в Таганроге”: странствия императора Александра I» К.А.Мазина (к.и.н., доцент РГУТиС): «В конце июля 1825 г. лейб-медики Виллие и Стофреген высказали мнение, что императрица не перенесёт предстоящую зиму в Петербурге и настоятельно рекомендовали пребывание её в южном климате: выбор решался между Италией, южной Францией или югом России. В конце концов, выбор пал на Таганрог. Александр объявил, что отправляется туда немедленно и вернётся в столицу только к новому году. 3 сентября императрица Елизавета Алексеевна выехала из Петербурга и 23 сентября благополучно прибыла в Таганрог»
Запомним дату: в конце июля! А эпизод с «попаданием» стихов к Керн произошёл 19 июля (дата её отъезда известна точно). Спрашивается, мог ли Пушкин в это время знать о предполагаемом путешествии императрицы (почему хотел забрать стихи, порассуждаем позднее)? По-моему, всё же нет.
Впрочем, Викторова идет ещё дальше. Она пишет: «Прощание Пушкина с Елизаветой Алексеевной произошло 6 сентября 1825 г. между ст. Ашево и Святыми горами, о чем свидетельствует рисунок Пушкина в рукописи "Полтавы". У текста: "Сам гетман сватов шлет". "Мария" – Елизавета Алексеевна, кутаясь в шаль, стоит у верстового столба – "238 вёрст от Москвы", – указывает Пушкин расстояние до Святогорского монастыря». Вот этот рисунок:
А теперь поправим автора. Во-первых, этот рисунок – из ушаковского альбома. Обычно, согласно атрибуции А.М.Эфроса, его считают изображением Анны Николаевны Вульф. Эфрос же расшифровывает надпись на столбе и зачеркнутую французскую фразу, «je vous attends à M[?]» в переводе – «Я жду вас в М(?)» – как указание на имение Вульфов Малинники. И расстояние (кстати, 235, а не 238) – как раз от Москвы до них. Кто изображён, трудно сказать точно. В солидных изданиях обычно сообщают, что из портретов Анны Вульф сохранилось лишь силуэтное изображение. В интернете и википедии помещают два портрета (насколько достоверны сведения, что это она, не знаю):
Похожа ли изображённая у верстового столба девушка (а это девушка – замужняя дама была бы нарисована в головном уборе) на императрицу? Тоже не знаю. Как высчитаны все расстояния Викторовой? Спросите у неё.
Знаю только то, что других подтверждений встречи Пушкина с императрицей не существует.
Насколько верны рассуждения Викторовой? Знаете, говорят, что неправда в малом заставит усомниться в истинности большого. Только ещё открывая сайт с её работой, я прочитала одну из заключительных фраз: «Как известно, Бетховен посвятил Елизавете Алексеевне свой единственный полонез – "К Элизе"». Я, конечно, не музыковед, но когда-то музыке училась (и, как и все, пьесу эту, естественно, играла) и знаю, что её размер указан как 3\8 (а полонез требует размера 3\4). Кроме того, одного клика поиска было достаточно, чтобы найти два полонеза Бетховена (разумеется, с другим названием) – больше искать не стала.
Всё-таки, доказывая что-либо, надо опираться на точные сведения!
Викторова укоряет: «Пушкин пишет далее: "Есть люди, не имеющие никакого понятия о жизни того святого угодника, чьё имя он носит от купели до могилы, не позволяя себе никакой укоризны, не можем не дивиться крайнему их нелюбопытству". ("Современник", СПб., 1836.) Сказанное, к сожалению, можно отнести и к исследователям поэтики Пушкина». С поэтом трудно не согласиться. Но не кажется ли вам, что «крайнему любопытству» и особенно выводам, полученным с его помощью, тоже нельзя не «дивиться»?
Ну, а всё же - что сказать о Керн и посвящении ей? Об этом – в следующий раз .
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Навигатор по всему каналу здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
Читайте также: