Рецензии на стихи о природе
Обновлено: 04.11.2024
Лирика Елены Белкиной – глоток свежего таежного воздуха, воспоминание о мире первозданных чувств и кристально-чистых помыслов. Красота родной природы переполняет душу поэтессы восторгом:
Я снова в Шории родной!
Иду знакомою тропой.
Лес пахнет небом и весной.
Иду, иду! Иду домой.
Повтор глагола «иду» стилистически оправдан: он передает радость бытия в милом и родном для души мире. Этот мир – Родина, и звонкий голос поэтессы, восторгающейся красотой и цветением родной земли, – это одновременно голос каждого тонко чувствующего и любящего родной край человека:
Как в первый раз я удивлюсь
Всему, что так волнует грудь –
Цветам, ручьям. Воскликну: «Русь!
Одна ты радость, боль и грусть!»
Так ни один певал поэт.
Я повторюсь. Иного нет.
Все то же – церковь, стог, погост,
Весна, весна на сотни верст.
Эти строки подчеркивают, что есть вечные темы, перед которыми, как перед иконами, посвященные в таинство веры люди ставят свою свечу, вовсе не желая, чтобы их свеча поразила причудливой и странной формой, напротив, желая выразить свое соборное единение в преклонении перед вечным, высоким и божественным началом. Восхищение родным краем переходит в поэзии этой жизнерадостной, энергичной поэтессы в восторг перед жизнью на Родине. Даже простые, изо дня в день повторяющиеся действия, для Елены – это не скука, не рутина, а дар жить просто и мудро в единении с природой и людьми.
Воды коровы напьются из речки,
Вернутся к сену, а я – домой.
И вечером снова затопим печку.
Какое счастье-то, Боже мой!
Думы о матери («Что ей вспомнилось в этот вечер у заснеженного окна?»), стихотворные письма отцу, сестре, любимому человеку – все это волнующие душу темы поэзии Елены Белкиной. Ее строки кажутся простыми, но за этой простотой – таинственная девственность мирозданья, не испорченность души, в царстве которой не приживется коварный обман, даже, если он попытка обмануть саму себя, убежать от нахлынувших любовных переживаний:
Я спускалась по скользким скалам,
Я рвала неземные цветы,
Я усталости не боялась,
Забывая, где ты.
Я косила густые травы,
Удивляя седых косарей,
От волос чтоб отвлечься кудрявых,
Я других не искала кудрей.
Забывала свое стихотворство
В сонме точных наук.
Но претило душе притворство… –
пишет Елена в стихотворении «Я сплавлялась по горным рекам», рассказывая, что как бы она не пыталась забыть о любви в новых делах и путешествиях, любимый человек снился ей во снах и подсознательное, иррациональное побеждало сознание и рационализм. Но все же грустные нотки в стихах Елены Белкиной – это грибной дождь на фоне солнечного мировидения. Поэтесса обладает чувством юмора, способностью легко и весело обнажать суть вещей:
Брат твой предложил мне чаю
И, как будто невзначай,
Сел поближе, замечаю,
Как его волнует чай,
Как в глазах его похожих,
Так похожих на твои,
Искорки искрятся, Боже,
Страсти грешной и любви.
Губы ближе, голос тише.
Не видать на сердце зги.
Только вдруг за дверью слышу
Милый друг, твои шаги.
Так в легком стихотворном ритме, как бы шутя, поэтесса затрагивает проблему подмены копией оригинала, подмены, неприемлемой для любящего сердца.
Любовь и Родина – вот высшее благо для лирической героини Елены Белкиной. В стихотворении «Ты так и не понял, что я любила» она пишет:
Ты так и не понял, искатель везенья,
Что ноги неверно бегут твои,
Что лучше в сем мире всеобщего рвенья
Остаться без денег, чем без любви.
Любовная тема в книге Елены Белкиной представлена не только эпистолярным жанром, но и возвышенным гимном, скорее, даже манифестом творческой личности:
Жажда любви! Что может быть больше
Огня, где сгорают сердца?
Жажду любви! В Гвинее и в Польше
Не утолить до конца.
Данное стихотворение интересно и любителю поэзии, и литературоведу, и лингвисту. Восклицание «жажда любви», звучащее рефреном, передает накал чувства, который становится все сильнее; с каждым возвратом к заявленной теме, набирает новый контекстуальный смысл. В первой строке в этом восклицании актуализируется тема «желание любви», во втором повторе – всеобщность и бесконечность желания любви, в третьем – его неуничтожимость, в четвертом, пятом – нарастающее страдание и потребность любить в любом состоянии:
Жажда любви в угасающем взоре,
В окровавленном рту, (…) в остывающей крови.
В последнем же восклицании стихотворения значение словосочетания «жажда любви» расширяется до трансцендентного начала: это не просто желание, не просто страдание и потребность, но некое большое явление, приближающее к истоку бытия:
Жажда любви! Останься со мною,
Ибо любовь – это жизнь!
Но все же у Музы под названием Любовь в лирике Елены есть сильная соперница под именем Русь. Стихи о Родине не только не уступают стихам о любви по своим художественным особенностям, но и даже превосходят их по образности и сказочности.
В стихотворении «Летняя ночь» ночь предстала красавицей-рукодельницей, почти сказочной Василисой Прекрасной:
Уронила косы в клевера,
Рассмеялась волнами речными,
Усыпила шумные ветра
И пошла тропинками лесными.
Укачала тихую звезду,
Родники накрыла лопухами
И теперь, как будто бы по льду,
Заскользила светлыми лучами.
Распустила запахи тайги,
Принакрылась тонким покрывалом,
Паутину, шорохи и мхи
Не спеша росою вышивала…
В лирике Елены есть интересные метафоры: «заря обходит сонные чертоги», «инеем месяц зарос», «старые пихты кутаются в рассвет», «вырос вечер тоской бездорожий», «зари кровавая повязка», «строгий лик поседевших хат», «судьба – веселая вдова», «сугробы веков».
Излюбленный прием Елены – олицетворение. В стихотворении «Ливень в тайге» деревья оживают:
Друг в дружку вцепились кедры,
Съежились пихты <…>
Мокрой белкой мечется елка –
Не найдется зеленой дупла.
Как правило, Елена грамотно сочетает слова, выстраивая живые, волнующие образы, но иногда встречаются ошибки. Например, вызывает недоумение сочетание «каверзные очи Чингисхана». Слово «очи» из церковно-славянской лексики, оно характерно для возвышенного стиля. Поэт употребляет слово «очи», когда рисует образ святого, Бога, любимого человека. Очи могут быть лучистыми, мудрыми, строгими, но не каверзными, то есть несущими вред. Сочетание «каверзные очи» уже само по себе оксюморон, неоправданный контекстом.
Сравним для примера у Ю. Бондарева – «горячий снег». Снег вообще-то холодный, но в книге известного писателя речь идет о войне, снег горячий от ран, от чувств. Оксюморон оправдан контекстуально, и в этом случае он уже полноценный образ. Не то у Елены Белкиной. Несоответствие опытным глазом редактора заметил
Л.В. Ханбеков, который в целом, благосклонно отнесся к творчеству поэтессы. Действительно, ее лирика – это энергия молодости в сочетании с уважением к Всевышнему, к традициям, к русской истории.
Первая книга Елены Белкиной вышла под названием «Благодарю», ключом к которой является стихотворение:
Благодарю, благодарю за доброту.
Чувство искренней, а не саркастической, лермонтовской благодарности делает стихотворение торжественно-возвышенным и одновременно лирически-проникновенным. У поэтессы большой поэтический потенциал. Часть из процитированных мною стихотворений не вошла в первую книгу, и ожидает вторую, в центре которой, возможно, будет вечная тема любви в новом, необычном ракурсе преломления через индивидуальность поэтессы.
А в настоящем остается поблагодарить редактора первой книги Елены Белкиной Н.Ф. Алешина, а также редактора Московского Парнаса Л.В. Ханбекова, представившего в своем сборнике стихи молодой поэтессы из Кемеровской области широкому кругу читателей, а Елене Белкиной пожелать новых творческих успехов и вдохновения.
Напечатано в брошюре "Герменевтика" В той же брошюре рецензии на книги Е. Таневой, Е. Сапрыкиной, С. Короткова, О. Лебедевой и др. авторов.
Читайте также: