Расул гамзатов высокие звезды стихи
Обновлено: 24.12.2024
Одни пишут стихи, потому что умеют, другие потому, что им кажется, что умеют, а третьи не пишут, но, может быть, они-то и есть милостью Божьей художники.
Что такое поэзия? У каждого свое объяснение. Молодая горянка, впервые познавшая чудо любви, воскликнула, взглянув утром в окно: «За ночь деревья стали в цвету!» Старая мать удивляется: «Где ты видишь цветы? На дворе поздняя осень, то снег уже выпал…» Так утро одной показалось весенним, другой — осенним. Что такое поэзия, что такое любовь? Для меня поэзия очень похожа на любовь. Без поэзии, как без любви, не было бы таинства красоты, волшебства преображений. Горы без поэзии — простое нагромождение камней, солнце — небесное тело, излучающее тепловую энергию, пение птиц — призывы самок самцами, а трепетание сердца — всего лишь учащенное кровообращение. Конечно, есть надежда и доброта, гордость и гнев, жалость и нежность, но все они, эти понятия, рождены поэзией, как и поэзия рождена ими.
Когда моего героя Абуталиба спрашивали, сколько раз он влюблялся, он отвечал: «Тысячу». «Не много ли?» — «Я написал тысячу стихотворений, а каждое — любовь». Любовь движет пером поэта. Но не надо понимать упрощенно, что вся поэзия — объяснение в любви. Когда объясняешься бесконечно, признание обесценивается. Поэт говорит во имя любви: любви к отчему дому, к земле, к людям, ставшим ему дорогими, к единственной женщине.
Мы знаем историю любви Шекспира, Пушкина, Лермонтова, Блока, Маяковского, Есенина… — они свою любовь в чадре не держали. Когда читаю некоторых современных поэтов, у меня такое впечатление, что они сами не знают, кого любят. Раньше у нас в горах женщина носила чадру, а стихи были открытые, смелые, распахнутые взору, а сейчас женщина свободна, а стихи о ней — в чадре. Как будто автор обращается к портрету, а не к живому человеку. Тема о женщине — о матери, о любимой, казалось бы, сугубо личная, но она становится социальной, гражданской, общечеловеческой — все зависит от ее звучания.
Вся поэзия — это «люблю» и «не люблю». Но есть еще третье — суд. О поэзии можно сказать: «Суд идет», и я назвал так свою новую книгу, которую пишу сейчас. Мы все перед судом совести, перед судом правды. Поэт вызван в качестве свидетеля на великий суд истории. Свидетель, как требует суд, дает обещание говорить правду, и только правду, иначе его ждет наказание. Если поэт даст неверные показания, кара может быть страшной: он перестанет существовать как поэт, неминуема его гибель. Но творец — не только свидетель. Его внутренний голос — сам суд. Лучше не иметь таланта, чем талантливо служить лжи, давать нечестные показания на суде истории. Чем талантливее преподносится неправда. Тем хуже для человека.
Я пишу книгу о том, как поэт и поэзия ведут бой со злом — с фальшью, равнодушием, лицемерием… Книга — суд, на котором поэт даст ответ: что он сделал для утверждения добра, для того, чтобы человек не знал горя, даст ответ, как защищал он человека в человеке, помогал ему.
Природа — самый лучший художник. Есть люди, которые понимают язык природы, а есть «глухие» и «слепые». Поэты — переводчики языка природы. Природа вечна — погода меняется. Природа гениальна — погода конъюнктурна. Природа — первая статья Конституции Поэзии, не случайно говорят: Божий дар. Вторая статья: опыт времени, движение жизни и души, события и потрясения, которые оставляют разные следы в творчестве художника.
Мы привыкли делить поэтов — военное, послевоенное поколение, рабочий поэт, комсомольский поэт, а это поэтическим законам противопоказано. Но одно я знаю: если бы не было таких масштабных, огромных событий, как революция, не было бы и многих крупных поэтов. Великая Отечественная война выдвинула прекрасных художников слова. События 50-х годов, когда заново осмысливалось недавнее прошлое, тоже сыграли известную роль в том, что поэзия пополнилась замечательными именами. Многие спрашивают: а как же сейчас, когда над планетой нависла зловещая тень ядерной катастрофы, когда в нашу повседневную жизнь вошли страшные слова «нейтронная бомба», «атомное безумие», — почему сегодня поэзия такая тихая, почему наша молодежь не выдвигает из своей среды ярких, яростных, дерзких? Думаю, недолго нам осталось их ждать. В мире тревожно, а когда боль, беспокойство рассеяны в воздухе, тогда музы не молчат. Борьба, потрясения жизни вызывают и бурю в поэзии. Раньше человек за свой аул отвечал, теперь — за весь мир. Нас никто не заставляет великими себя мнить, но и маленькими быть, мелкими нам тоже никто не позволит.
Поэт не должен быть тенью своего времени. Случилось и со мной такое: было это, когда нашего героя Шамиля оболгали, назвали англо-турецким агентом, объявили, что он не воевал за свободу народов Дагестана, а разжигал вражду между народами. Я написал стихи, разоблачающие Шамиля. Я не ведал истории. Не понимал сути происходящего, я был похож на того горца, который листает Коран, не зная ни одной арабской буквы, но при этом испытывает восторг. Поэт не может быть тенью. Слово, Поэзия — всегда огонь, источник света, пусть слабенький огонек, но и слабый, и сильный свет не отбрасывает тени, от света — только свет. В поэзии надо быть самим собой. Надо приходить в нее с добрыми чувствами, тогда их можно пробудить у других. Поэзия и хитрость, поэзия и малодушие несовместимы.
На сабле Шамиля горели
Слова, и я запомнил с детства их:
«Тот не храбрец, кто в бранном деле
Думает о последствиях!"
Поэт, пусть знаки слов чеканных
Живут, с пером твоим соседствуя:
«Тот не храбрец, кто в деле бранном
Думает о последствиях».
Читайте также: