Погоня стих максима богдановича
Обновлено: 27.09.2024
Всегда сердца девичьи стати волновали,
А души матерей сильнее нас пленяли,
Но высшая краса — в их слитности живей!
Художники не раз склонялись перед ней,
Пытаясь передать через свои картины,
Что чувства матери и девушки - едины.
Красы той символом, Мать-Дева, стала ты, —
Твои под этой кистью ожили черты.
Я с тайным трепетом на них сейчас взираю,
А сердце хочет ближе быть к родному краю.
Я прошлое своё всегда припоминал!
Меж темных образов прошедшего искал
Чего-то жадно я тревожною душою,
И вспоминание встает передо мною.
***
Я как-то летнею рабочею порой
Через деревню шел. Угрюмой чередой
Со всех сторон кривых проулков хаты
Стояли серо, сгнивши; как заплаты
На стенах щурились слепые окна их,
Чернела прелая солома крыш гнилых.
Все разрушалось и старело, отмирало
И ничего уже вокруг не оживляло
Нужду деревни; только мак свои цветки
Расцвеченные, словно мотыльки,
На грядки высыпал, тем утешая душу,
Да можно было кое-где увидеть грушу,
Кривую, старую… вот только и всего.
К тому ж людей не видно никого, -
Они на поле все, и юбка не струится,
Когда идет по воду молодица,
Не видно войлочную шапку мужика,
Не слышно ржанье жеребцов издалека,
Печальных песен не поют тут звонко .
И странно ли, когда, внезапно крик ребёнка
Услышав, вздрогнул я и обернулся. Ах!
Вспугнул мальчонку я; не стоя на ногах
Он, бедный, полз по травке от тропы в сторонке,
Тянулся к няньке – эдак лет восьми девчонке.
И вот, добравшись, сразу же в подол к ней,
Рыдая громко, притулился он быстрей;
И, как склоняется от ветра верх березки,
Девчушка к мальчику сгибается и, слёзки
Стирая, стала что-то ласково шептать,
Чтоб успокоить плач – ну, в точности, как мать.
И нераздельно слились в образ в ней единый
Обличье матери с фигурою дивчины -
Пусть детской, тоненькой, но в тот момент она,
Казалось мне, что до краев была полна
Такой родной, широкою красою, -
Что, помню, я на миг похорошел душою.
А может, не краса была в девчонке той, -
Девчонке-замарашке, слабой, и худой, -
А что-то высшее, что Рафаэль великий
Старался выразить, мадонн рисуя лики.
ВЕРОНИКА
(Повествование в стихах)
E un pensier del mio capo *
(* Она – лишь мой вымысел)
Джованни.
В душе навеки сохраняю
Житья минувшего печать:
Хочу свободный стих начать, -
И вмиг о прошлом вспоминаю;
И в даль ведут меня следы
К вам, годы детства чистоты.
Перед моим воскреснет взглядом
Прохлада улиц, вея сном,
И тихий, старомодный дом
С тенистым, одичавшим садом;
Над ним скворечник в небо взвит,
Плетень кругом гнилой стоит.
Соседям, господам Забелла,
Старинный дом принадлежал;
Я смалу там всегда играл,
С детьми их лез на крыши смело,
Рвал яблоки, творил содом
И криком наполнялся дом.
Забавны были игры наши:
Под шум и гам, в размах руки
Враз "брал на вынос" городки,
Но слышал смех при виде "каши",
И каждый сдерживал свой плач,
Когда в плечо врезался мяч.
А вечерами мы пускали
На волю белых голубей:
Кружа над головой моей
Они под облака взлетали,
Как чистый снег кружили там
И падали на крыши к нам.
Когда ж струился бледноватый
Свет синих звёзд сквозь небосвод
И пыль на улицах уснет, —
Мы пели вместе возле хаты,
И наполнял негромкий хор
Печальной песней стихший двор.
Беспечно детство пролетало
Резвясь, играя и шутя.
А рядом тихое дитя,
Забеллов дочка, подрастала.
Ее я мало знал: она
Всегда была без нас, одна.
Жилось непросто Веронике
(Пусть будем девушку так звать):
Ушла из жизни рано мать
Она росла, как ветер дикий.
Отец хоть сердце и имел,
Но быть с ней ласков не умел.
Вот потому она любила
Скрываться в старый сад одна,
Где веяло дыхание сна,
И тишина к себе манила,
И неподвижен был покой,
Как будто в глубине морской.
Не шелохнутся листьев волны,
Взметаясь пеною цветов
Поверх черешневых кустов;
Там, где-то город, шума полный,
А тут и глухо и темно, -
Не шелохнет морское дно.
И забывала Вероника
Меж трав и книгой обо всём,
А взглянет — сад кипит житьём:
Над ней шиповника куст дикий,
Летает близко сонный шмель,
И горько пахнет тонкий хмель.
И вновь страница за страницей
Раскрытой книги шелестит;
Неслышно время вдаль бежит,
Роятся мысли Вероники, —
И вот душа ее растет
И в полноте красы встает.
Когда же осенние новины
Меняли сад, когда с берез
Рвал листья ветер, а мороз,
Багрянил ягоды рябины,
Траву губил, и мы ногой
Взрывали прелых листьев слой;
Когда помалу багровели
Черемуха и стройный клен,
А гнезда мрачные ворон
Между нагих ветвей чернели,
Закат, как зарево пылал
Взрывая грозных туч навал;
Когда осенний ветер дико
Стонал и глухо по ночам
Гремел в железо крыши нам, —
Тогда до лета Вероника
От нас сбегала в институт,
Её не помнили мы тут.
А время все катилось в дали,
Скрывая в памяти своей
И городки, и голубей;
Мы незаметно подрастали,
А кто-то уж щипал усы,
Считая их венцом красы.
И лишь тогда я разглядел,
Что рядом, как цветок лесной,
Взросла, маня своей весной,
Дочь одинокая соседей.
Тогда, волненьем чувств моих,
В душе родился первый стих.
Он там кипел струей живою,
Сквозь холод мысли протекал
И в твердых формах застывал,
Как воск горячий под водою.
На нём попробуйте гадать,
О чем хотел стихом сказать.
А стих, хочу добавить только,
Я к Веронике отослал
И млел, и все ответа ждал.
Не помню, ожидал я сколько,
Сжимала душу смуты тьма, —
Ни Вероники, ни письма…
Когда с ней как-то повстречался,
Заговорив с ней, как во сне, —
Она в глаза взглянула мне
И вдруг из уст ее сорвался
Такой безгрешный, чистый смех,
Что на него и злиться — грех.
Смеются так лишь только дети
И люди с ясной душой;
Как жаворонок он простой,
Звенел, любви невинной сети
Губил неслышно, но тотчас
Сорвался, дрогнул и погас.
Девичий ясный лик накрыла
Задумчивой печали мгла,
Рука на плечи мне легла,
В глазах сочувствие застыло,
И долетел к моим ушам
Волшебный шепот: "Больно вам?"
О, нет, звезда, совсем не больно,
Но видела одно душа, —
Как ты свежа и хороша,
Как жизни рада ты невольно,
Вся как в серебряной росе
И с лентой скромною в косе.
Тогда мне матерью казалась
В тот миг, когда ко мне она,
Тревожной ласкою полна,
Как-будто к чаду наклонялась,
Сияя вновь передо мной
Красой желанной и живой,
В той, что с фигурою дивчины
Сливала матери черты.
О, как прекрасен, дивен ты,
Красы двойной портрет единый!
Живет твоя в нём вечно цель,
Мадонн творитель, Рафаэль!
И пред высокою красою,
Навечно очарован ей,
Склонился я душой моей,
Горящей, радостной такою,
А сердце радостью цвело
И разгоралось в нём тепло.
Еще в душе огонь пылает;
И кажется, что он угас,
Но вновь взовьется и тотчас
В воспоминаниях проступает,
Как под огнем свечи, сама,
Приписка тайная письма.
Крылатый конь, гонец Парнаса
Тогда мой дух умчит, чтоб я
Воспел былые бытия.
Да как найти следы Пегаса
На тротуарах городских?
Остынь немного, верный стих!
Читайте также: