Поэты тюмени и их стихи

Обновлено: 04.11.2024

Сергей Дюкалов

Владимир Нечволода
На земле моей

Я родился на этой
серьезной земле,
Где верхушками кедров
распахано небо,
Где у тракторных станций
в разливах полей
Породнились два запаха —
нефти и хлеба.
Буду щедро я жить.
Мне друзей привечать,
Воспевать буровые,
цветы и деревья.
«Журавель» будет нефть из колодца качать
И кивать головой,
как у бабки в деревне.

Николай Денисов

Николай Денисов

Буровая (из поэмы «Снега Самотлора»)

В синеву Самотлора
Взнесенная грубо,
Буровая железный
Отмерила взгляд,
Опуская в планету
Бурильные трубы, -
В нефтяные глубины,
Как здесь говорят.
Буровая урчала,
Шипела, гремела.
И канаты, как вены,
Вздувались на ней.
Я впервые глядел на неё,
Оробелый,
Чтоб потом рифмовать
Про железных парней.
Мне бы тоже зеленую робу
От ветра,
Да собачью ушанку,
Пусть стужа прижмет,
Я б узнал, как в темнице -
Три тысячи метров,
Черноокая нефть
Вызволения ждет.
Мне б стоять на помосте, -
Сноровкой играя,
Рядом с первым бурильщиком,
Не в стороне,
Нас хвалил за работу бы
Мастер Китаев
На рабочем собранье.
Да нет - не по мне .

Остывали багряно
Вечерние краски.
Не принес тишины
Самотлорский закат.
И темнели помбуров
Защитные каски, -
Боевые, суровые
Каски солдат.
Мне казалось:
И сумерки нефтью набухли,
И не туча над вышкой, -
Фонтан нефтяной.
Слово «мужество» пишется
С маленькой буквы,
Я его учредил бы писать
С ПРОПИСНОЙ.

Юрий Зубков

Юрий Зубков

Коллегам

Я знаю: все геологи – поэты,

И даже не слагавшие стихов;

Нас полонили дальние рассветы,

И переливы радужных шлихов.

Вселилось в нас весны благоуханье

И яркость красок солнечного дня,

Журчанье вод и грома колыханье,

И океана гулкое дыханье,

Недвижность льдов и яростность огня.

Нам каждый день общения с природой

Даёт для чувств и разума заряд…

Не зря о нас в народе говорят:

«Геологи прошли огонь и воду,

Им солнце и ветер – брат!»

Сергей Козлов

Сергей Козлов

Правдинские белые ночи

Посвящается посёлку Горноправдинск, где я жил и трудился 12 лет, базовый посёлок экспедиции Ф.К. Салманова

На семи холмах – не Рим, не город,

На семи ветрах – да на каких!

Триста лет в глуши, и тридцать – в гору,

Не с плеча построен, но с руки…

Если дождь – то вспомнишь о потопе,

Если снег – то крыши не видать,

Если гром – то эхо по Европе,

Если ветер – небо в клочья рвать…

Если ночь…И ночь в начале лета,

Да плывет черемухи рассвет,

И зегзица дни считает где-то,

Кажется, что ночи вовсе нет…

Над землею молоко густится,

Небо чуть крадется над тайгой,

Белой гроздью звезд в окно стучится

Яблоня у дома над рекой.

Выйдешь на обрыв в туманной дымке

И услышишь тихий зов реки,

Да гармонь тягают по старинке

Где-то возле клуба мужики.

И ни свет, ни мрак вокруг, а тайна

Белой ночи. Тянется с лугов

Через реку гулко и печально

Эхо задымленных городов.

Где-то поезд, позабывший литер,

Отбивает версты до морей.

Я бы здесь построил новый Питер,

Чтоб сравнить, где будет ночь белей.

На холмы да на сырые травы,

Как на грудь ложусь тебе, блондинка-ночь.

Хорошо, что здесь не пуп державы -

Не прогонят, как с газона, прочь.

Александр Новопашин

Александр Новопашин

Самотлорская нефть

В пригоршне самотлорской нефти

Из спрятанной в болотах кладовой

На пожелтевшей старой фотоленте

Застыла вышка первой буровой.

В оправе тесно сомкнутых ладоней

Плескалась рябью чёрная река.

И тяжелели тучей надо мною

Намоченные нефтью облака.

Виталий Огородников

Виталий Огородников

Мы ниточки вьюги в канаты колючие свяжем –

От скруток пурги накаляется ночь добела.

Разорвана тундра огнями и вздохами скважин,

Да чёрными флейтами в небо гудят факела.

Мы небо целуем, мы в салки гоняемся с ветром,

Нас щедрый мороз обдаёт ледяным серебром.

Спиралями фар профиля в беспросветности сверлим.

Мостами, карданами, скатами зимники бьём.

Тягаться с природой? Да, дерзко, но где-то расплата.

И в чайниках снова ржавеет подтаявший снег,

Жемчужное небо на шкуре медвежьей распято,

В брусничник Полярной звезды упирается шнек.

Николай Шамсутдинов

Николай Шамсутдинов

СОН

Вмяты жесткие кулаки
В изголовья.
Луна сочится…
Спят шоферы, буровики,
И заботы их спят на лицах.

Над конспектами спит парторг,
Спит прораб в закопченной избушке.
Сонно куксится кипяток
В запотевшей дородной кружке.

Поварихи спят,
И, густы,
В вялой зелени, в бликах алых,
Разметавшиеся цветы
Засыпают на одеялах.

Смежив веки,
Спит горизонт,
Светлый – в сварочных жарких искрах.
Как и водится, истов сон
Наломавшихся бульдозеристов.

Что им снится в кострах ночей?
Север,
бредящий магистралью?
Эра взмыленных дизелей?
Зрелый спор с нелюдимой далью,

Что открыла мне в зиму ту,
В громоздящихся снежных сколах,
Силу,
сдержанность,
правоту
Необкатанного глагола?

Полумесяц в полночь влит.
И, в стальных и в бетонных ливнях,
Разметавшись, пространство спит…
Но не спит небывалый зимник.

Читайте также: