Письмо харитона макентина к приятелю о сложении стихов русских
Обновлено: 22.11.2024
В середине 1744 г. Академия наук издала книгу, где под одной обложкой помещались две работы Кантемира — 10 «писем» Горация, присланные Кантемиром для напечатания еще в 1740 г., и теоретический трактат о стихосложении, называвшийся «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». Харитон Макентин — это сам Кантемир, вернее анаграмма из букв его имени и фамилии. «Приятель» — друг писателя Н. Ю. Трубецкой, любитель литературы (ему посвящена, как мы уже говорили, сатира VII о воспитании). Как явствует из предисловия, приятель обратился в конце 1742 г. к Кантемиру с просьбой высказать свое мнение по поводу книги В. К. Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735). В начале 1744 г. Кантемир написал свой ответ — трактат и в феврале этого года представил его в Академию наук. Просьба Трубецкого послужила для Кантемира лишь поводом к изложению взглядов, уже сформировавшихся у него и практически примененных.
Тредиаковский в своей работе впервые выступил с пересмотром господствовавшей до того силлабической системы стихосложения. Однако его предложения по введению нового, топического (т. е. основанного на ударении) принципа не были достаточно убедительно подтверждены его собственным творчеством и не получили сразу признания. Лишь гениальному Ломоносову удалось и теоретически, и практически утвердить эту новую систему.
Кантемир воспитывался и работал в эпоху, когда силлабика была жива; сам он до сих пор считается одним из классиков этого вида стихосложения[25]. Вместе с тем Кантемир как никто другой осознал ограниченность старых силлабических форм и сделал все возможное, чтобы приспособить их к новым общественным потребностям. На это указывают все обращавшиеся к творчеству Кантемира. Жуковский писал: «по языку и стопосложению наш сатирик должен быть причислен к стихотворцам старинным, но. по искусству он принадлежит к новейшим и самым образованным». В творчестве Кантемира отразился расцвет и одновременно закат силлабики, решительный поворот к современной нам тонической системе.
Титульный лист сочинения В. К. Тредиаковского «Новый и краткий способ в сложению российских стихов»
«Силлабические» (от лат. syllaba «слог») стихи, или «вирши», основаны па одинаковом числе слогов в строке и обязательной рифме. Они получили распространение в Польше, на Украине и в русской поэзии конца XVII — первой трети XVIII в. Крупнейшими представителями этого вида творчества явились у нас Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, Кантемир. Распространенным был 13- и 11-сложный стих, но использовались и более короткие размеры. В трактате Кантемира рассматриваются стихи от 13 до 4 слогов. Сам Кантемир применял в сатирах 13-сложник с женской парной рифмой (а?а, с ударением на предпоследнем слоге) — наиболее полный и характерный (так называемый героический) вид силлабического стиха. Таким обычным размером написаны первые пять сатир (1729–1731). Однако позднее (как полагают исследователи, к 1740 г.) Кантемир вносит существенные изменения в правила силлабики и вырабатывает собственную манеру стихосложения. По-новому он пишет последующие сатиры и перерабатывает прежние.
Два обстоятельства могли повлиять на это. Прежде всего — осознание общественной значимости поэзии, необходимость более живых, простых и доходчивых форм выражения. Кроме того, материалом для размышления послужила упоминавшаяся работа Тредиаковского, с которой он, вероятнее всего, был знаком еще раньше (Тредиаковский в книге неоднократно упоминает Кантемира и изложение «героического» стиха строит на примере его сатиры I). Кантемир писал трактат, имея непосредственно в виду работу Тредиаковского и следуя ее изложению, поэтому зачастую параграфы трактата по содержанию полемичны, хотя имеют вид законченных формулировок.
Титульный лист книги, содержащей «Письмо Харитона Макентина»
Тринадцатисложные строки, скрепленные только рифмой, были монотонны. Кантемир делит строку на две неравные части (чтобы избежать распада стиха на две независимые половины: 7 + 6 слогов. Между ними обязательна цезура (лат. cesura) — «пресечение», — отмечаемая паузой. Новшество состояло в том, что первая часть строки у Кантемира получает дополнительную внутреннюю организацию — 7-й или 5-й слог должны быть ударными, а 6-й всегда безударным. Таким образом, при наличии цезуры минимум 4 (или 5) определенных слога в строке фиксировались ударением, создавая ритмический рисунок, напряжение. Конечно, манеру чтения сатир сейчас трудно воспроизвести совершенно точно. Вот начало сатиры VI «О истинном блаженстве», которое приводил в качестве примера сам Кантемир (§ 27); здесь имеются строки с ударением в первом полустишии на 7-м и 5-м слоге. Цезуру обозначаем знаком тире (—).
Тредиаковский называл силлабические стихи «прозаичными». Подлинные стихи, считал он, могут быть только тоническими, нужно «мерять стих. стопами, а не слогами». Так писали античные поэты, не знавшие рифм. Когда позднее изобрели рифму, забыли тонический (ударный) принцип. Сейчас нужно, заключал Тредиаковский, возродить тонику, но сохранить и рифму. Предложение это было по тому времени, безусловно, прогрессивным, но практически недостаточно подкрепленным. Тредиаковский различал только «двосложные» стопы —
трехсложные стопы им отвергались (позднее Тредиаковский признал и их). В качестве примера тонической организации стиха Тредиаковский приводил строку из Кантемира «Уме слабый, плод трудов недолгой науки», отчасти измененную им и представленную в 6 стопах разного рода:
Хотя Тредиаковский полагал, что в таком виде стих «весьма приятно падает», Кантемиру он не понравился. «Стоп рассуждение не нужно» (§ 20), — решает он и старается разными способами усовершенствовать стих на старой основе. Нельзя не признать, что его попытки во многих отношениях оказались удачными.
В силлабических стихах строки, как правило, обладали относительной смысловой цельностью. Не рекомендовалось переносить мысль из одной строки в другую, кончать ее в середине строки (Тредиаковский исключал такие «переносы»). Кантемир, напротив, не только разрешает («Перенос позволен», § 22), но и широко пользуется переносом. Сплошь и рядом строка у него оказывается по смыслу и синтаксически незаконченной, переходя в другую. Интересна мотивировка этого в трактате Харитона Макентина. Перенос рассматривается как «украшение стихам», т. е. средство поэтической выразительности, экспрессии. «А весьма он [перенос] нужен, — пишет Кантемир, — в сатирах, в комедиях, в трагедиях и в баснях, чтоб речь могла приближаться к простому разговору»; от обычных же силлабических строк происходит «неприятная монотония». Действительно, фразово-смысловой перенос, который Кантемир применяет во всех своих стихах, создает удивительную (для силлабических стихов, по всяком случае) естественность и выразительность стихотворной речи. Вот пример из сатиры VIII, где Кантемир говорит о литературном труде. Напомним, что кроме переносов соблюдаются еще цезура и фиксированные ударения; вертикальной чертой обозначаем смысловое членение фразы:
Кончав дело, | надолго — тетрадь в ящик спрячу; |
Пилю и чищу потом, | — и хотя истрачу[26]
Большу часть прежних трудов, | — новых не жалею; |
Со всем тем стихи свои — я казать не смею. |
Еще пример (сатира V), где изложение также приближено к живому повествованию:
Прибыл я в город ваш в день — некий знаменитый; |
Пришед к воротам, | нашел, — что спит как убитый
Мужик с ружьем, | который, — как потом проведал,
Поставлен был вход стеречь. |
Некоторые стихи Кантемира, и правда, можно назвать «прозаичными», но в хорошем смысле — они близки к простому повествованию. Вот мельком данная картина рассвета (сатира II):
Пел петух, встала заря, лучи осветили
Солнца[27] верхи гор.
Кантемир впервые широко применил в переводах Анакреонта и Горация стихи без рифм. О значении, которое придавалось этим опытам, можно судить по биографии Гуаско; там говорится (цитируем по изданию Новикова): они «по справедливости могут почесться за наилучшие сочинения в стихах тогдашнего времени». В этих так называемых свободных стихах Кантемир делает еще один шаг в сторону от традиционной силлабики. И здесь любопытно рассуждение автора (§ 5). Такие языки, как французский, имеют определенный порядок слов, и «украшением» (т. е. средством выразительности, организации стиха) там служит рифма. Русский язык (как и античные языки) имеет, кроме того, иные «украшения», в частности, возможность варьировать порядок слов.
Поэтому Кантемир считал возможным в некоторых случаях обойтись без рифм, опираясь лишь на одинаковое число слогов и фиксированное ударение в строке. Попутно заметим, что распространенный в стихах той эпохи непрямой, усложненный порядок слов — совсем не всегда результат неумения, «неуклюжести» авторов (он встречается у самых талантливых поэтов). Долгое время на протяжении XVIII в. это считается специфическим поэтическим приемом, как бы «поднимающим» стих, отличающим его от прозы.
Стихи из Анакреонта, действительно, одни из лучших у Кантемира по простоте, прозрачности слога. Приведем стихотворение «О своих гуслях», которое немногим позже (1738) перевел и Ломоносов — также без рифм, но правильными ямбами. Даем размер первых строк (у Кантемира он меняется на протяжении стихотворения, у Ломоносова остается неизменным):
Хочу я Атридов петь,
Я и Кадма петь хочу,
Да струнами гусль моя
Любовь лишь одну звучит.
Недавно я той струны
И гусль саму пременил;
Я запел Ираклев бой —
В гусли любовь отдалась;
Ин прощай, богатыри[28],
Гусль одни любви поет.
Хвалить хочу Атрид,
Хочу о Кадме петь,
А гуслей тон моих
Звенит одну любовь[29].
Стянул на новый лад
Недавно струны все,
Запел Алкидов труд,
Но лиры звон моей
Поет одну любовь.
Прощайте ж нынь, вожди,
Понеже лиры тон
Звенит одну любовь.
Еще пример из Анакреонта — стихотворение «О любителях», которое переведено также Пушкиным:
Кони убо на стегнах[30]
Выжженный имеют знак,
И парфянских всяк мужей
По шапке может узнать.
Я же любящих тотчас,
Лишь увижу, познаю;
Того бо[31], что, бедные,
В сердце скрывают своем —
На лице видится знак.
Узнают коней ретивых
По их выжженным таврам;
Узнают парфян кичливых
По высоким клобукам:
Я любовников счастливых
Узнаю по их глазам:
В них сияет пламень томный —
Наслаждений знак нескромный.
Стремление к естественности и простоте — насколько возможно в условиях старой стихотворной формы — было присуще творчеству Кантемира и выделяло его не только среди современников, но и некоторых позднейших писателей XVIII в. Карамзин в своей характеристике даже много десятилетий спустя обращает внимание именно на эту его особенность (Кантемир «писал довольно чистым языком»). Теоретические рассуждения и опыты Кантемира составили определенный этап в развитии русского стихосложения. Утверждение новой тонической системы связано прежде всего с именем Ломоносова, провозгласившего свои принципы уже в «Оде на взятие Хотина» и «Письме о правилах российского стихотворства» (1739–1740). Однако эти работы остались, по-видимому, неизвестны Кантемиру.
Харитон Юлий Борисович
Харитон Юлий Борисович 1904–1996Советский конструктор атомного оружия.Юлий Борисович Харитон родился в Петербурге 27 февраля 1904 года. Дед, Иосиф Давидович Харитон, был купцом первой гильдии в Феодосии. Отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом, высланным из
Лаптев Харитон Прокофьевич
Лаптев Харитон Прокофьевич Лаптев Харитон Прокофьевич (ок. 1700–1763), русский моряк, землепроходец.1718 год. Х. П.Лаптев (двоюродный брат Д. Я.Лаптева) служит на Балтике.1734 год. X. П. Лаптев участвует в дальнем походе в Италию. Занимается устройством корабельной верфи на Дону.1737
Заявление о сложении с себя должности члена совета партии и члена редакции ЦО
Заявление о сложении с себя должности члена совета партии и члена редакции ЦО Не разделяя мнения члена Совета партии и члена редакции ЦО, Г. В. Плеханова, о том, что в настоящий момент уступка мартовцам и кооптация шестерки полезна в интересах единства партии, я слагаю с
Читайте также: