Основная тональность стихов жуковского
Обновлено: 22.11.2024
Глубина душевного переживания, внутренний богатый мир человеческой личности, духовная жизнь – все эти проблемы нашли отражение в лирике Жуковского. Внешний мир – мораль, истина, религия, добро, общественный долг, патриотизм – все эти сферы оказывают огромное воздействие на внутренний мир человека, на его стремление к нравственному и эстетическому идеалу. Жуковский расширил сферу «чувств» – и «душа», «душевное состояние» в центре его лирики. Но поэт описывает не чувство, как таковое, а раскрывает свою душу, свое собственное чувство. Драматизм психологических деталей, мысль, жизнь сердца и жизнь души – все оттенки сложных человеческих чувств в поэзии Жуковского как бы переплетаются.
События собственной жизни – душевные страдания, романтическая несчастная любовь – определенно сказались на мыслях поэта о закономерности утрат и невозможности личного счастья. Но остается все же одно – прелесть надежды. Жуковский не раз повторял: «На свете много хорошего и без счастья». Как уже было отмечено исследователями, Жуковский пишет «не о страдании, а о Страдании, не о беде, которая может случиться, а о Беде, которой не избежать… действительная причина скорби поэта… в скоротечности всего земного, в неизбежности смерти, в несовместимости жизни и счастья».
Любовь – едва ли не самая важная тема в поэзии Жуковского. Эта любовь – идеальная, чистая, возвышенная; это – скорее потребность в любви:
Уныния прелесть, волненье надежды,
И радость и трепет при встрече очей,
Ласкающий голос – души восхищенье,
Могущество тихих, таинственных слов,
Присутствия сладость, томленье разлуки.
Любовная лирика Жуковского неразрывно связана с его трагической любовью к М.А. Протасовой, – и оригинальные и переводные стихи проникнуты этим глубоким драматическим чувством. Во многих переводных его стихах лирические герои как бы говорят от имени самого автора – в их страданиях слышатся «муки израненного сердца» самого поэта. Да и сам Жуковский ищет такие произведения для перевода, сюжет которых соответствует его нравственному состоянию, душевным переживаниям и страданиям.
Герои и героини Жуковского (за немногим исключением) не находят личного счастья. Эпиграфом ко всей любовной лирике Жуковского могли бы послужить его собственные слова:
Любовь, ты погибла; ты, радость, умчалась;
Одна о минувшем тоска мне осталась.
«Тоска по милом», 1807
Есть лучший мир, там мы любить свободны.
Любовная лирика Жуковского чрезвычайно разнообразна в жанровом плане – романсы, песни, элегии, но общее у них – глубокая искренность и чарующая проникновенность.
Любимая женщина для Жуковского – недосягаемый идеал, созданный в воображении поэта:
Ты слышишь с содроганьем
Знакомый звук речей,
Задумчивых очей
Встречаешь взор приятный,
И запах ароматный
Пленительных кудрей
Во грудь твою лиется,
И мыслишь: ангел вьется
Незримый над тобой.
В лирических стихах Жуковского нет жизненных реалий, нет психологических характеристик героев: есть он и она. Не случайно одно из стихотворений Жуковского так и называется «К ней» (1811). Это вольный перевод немецкой песни. Написанное трехударным безрифменным стихом (однако ритм сохраняется в каждом из трех стихов пяти строф), это стихотворение передает возвышенное чувство любви. До Жуковского никто так просто и безыскусно (но с каким мастерством!) и вместе с тем проникновенно не писал о любви:
Имя где для тебя?
Не сильно смертных искусство
Выразить прелесть твою!
Лиры нет для тебя!
Что песни? отзыв неверный
Поздней молвы о тебе!
Если бы сердце могло быть
Им слышно, каждое чувство
Было бы гимном тебе!
Прелесть жизни твоей,
Сей образ чистый, священный, –
В сердце – как тайну ношу.
Я могу лишь любить.
Сказать же, как ты любима,
Может лишь вечность одна!
Для Жуковского не свойственны эгоцентрические формы, личное местоимение «я» всегда на втором плане. Не случайно даже в сочетании с ним смысловое ударение всегда лежит на втором слове:
В пустыне, в шуме городском
Одной тебе внимать мечтаю;
Твой образ, забываясь сном,
С последней мыслию сливаю;
Приятный звук твоих речей
Со мной во сне не расстается;
Проснусь – и ты в душе моей
Скорей, чем день очам коснется.
Здесь слышатся стоны сердечных мук, но сколько в этой «Песне» задушевности, сколько искренности в описании чувств! Невольно забываешь, что это перевод французского стихотворения Ф. д’Эглантина.
О ты, с которой нет сравненья,
Люблю тебя, дышу тобой,
Но где для страсти выраженья?
Беру перо – им начертать
Могу лишь имя незабвенной;
Одну тебя лишь прославлять
Могу на лире восхищенной:
С тобой, один, вблизи, вдали.
Тебя любить – одна мне радость;
Ты мне все блага на земли;
Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.
Для Жуковского нехарактерен внешний показ чувств и душевных переживаний. Любое душевное движение поэт стремится описать при помощи внутренних признаков. Главное для него – внутренний мир, «жизнь сердца»:
Сие смятение во взоре,
Склоненном робко перед ней;
Несвязность смутная речей
В желанном сердцу разговоре;
Перерывающийся глас;
К тому, что окружает нас,
Задумчивое невниманье;
Присутствия очарованье,
И неприсутствия тоска,
И трепет, признак страсти тайной,
Когда послышится случайно
Любимый глас издалека.
И это все, что сердцу ясно,
А выраженью неподвластно…
Все неопределенно, смутно и робко: «желанный разговор», «трепет» – все, что человек стремится скрыть, пережить тайно, в глубине сердца – это особый язык души, язык взглядов, которые могут понять только влюбленные, это ни с чем не сравнимая радость только от присутствия любимого человека:
При ней – задумчив, сладкой
Исполненный тоской,
Ты робок, лишь украдкой,
Стремишь к ней томный взор:
В нем сердце вылетает…
Задумчивость, молчанье,
И страстное мечтанье –
Язык души твоей…
Неоднократно отмечалось, что опорные слова в поэтической лексике Жуковского связаны с обобщенными значениями человеческих эмоций и чувств – «воспоминание», «любовь», «жизнь», «скорбь», «радость», «тишина». Лирическая окраска усиливает их смысловую нагрузку, поэтическое слово у Жуковского богато подтекстом, ассоциациями. Семантически богат эпитет «сладкий», едва ли не самый любимый эпитет Жуковского. Но Жуковский, как и Батюшков, стал его употреблять в психологическом «петрарковском» смысле, как признак «жизни души».
Тоска о милой, сила страданья, любовные признания – все это Жуковский выразил в своей лирике – в задушевных, удивительно искренних стихотворениях. Но его любовь выражается не во внешних признаках, сила любви сильнее любых слов:
Я на тебя с тоской гляжу,
Внутри огонь, в душе молчанье.
Хочу сказать… Но что скажу?
О друг, пойми мое признанье.
Тиха любовь к тебе моя;
Она всех чувств успокоенье,
Хранитель гений бытия,
Души надежда и спасенье.
«Мир души» играет особую роль в любовной лирике Жуковского. Само слово «душа» – непременный атрибут при описании человеческих чувств: «ничем души не усладить», «таить в душе», «зачем душа в тот край стремится», «он нежен был душою», «радость души». В поэзии Жуковского душа – «нежная», «пламенная», «обманутая», и выражение «шепнул душе» прекрасно вписывается в лирику Жуковского. В «Цвете завета» (1819) слово «душа» встречается 8 раз! В конце стихотворения лишь в одной строчке оно упоминается дважды, и создается новый образ:
Посол души, внимаемый душой,
О верный цвет, беседуй с нами
О том, чего не выразить словами.
«Душа», по мнению Жуковского, – это то общее, что объединяет людей, что их сближает; в этом суть мироощущения поэта. В понятие «душа» заложена и целостность человеческого сознания. «Необыкновенная романтическая любовь поглощает целиком всего человека и влечет его душу к одному предмету, который удаляет ее от всех других», – писал поэт.
Страсть окрылила талант Жуковского, внушила ему возвышенные чувства – был убежден биограф Жуковского Я. Грот, который знал поэта еще в молодости. Горе, мучительные испытания не смогли сломить душу Жуковского. Он излил в своих стихах боль и страдание, историю своей несчастной любви. Но в том же тяжелом для него 1823 г. (после смерти М.А. Протасовой-Мойер) Жуковский писал отчаявшемуся В. Кюхельбекеру: «По какому праву браните вы жизнь и почитаете себя позволенным с нею расстаться! …если вы несчастны, боритесь твердо с несчастьем, не падайте – вот, в чем достоинство человека. Вы должны любить и уважать жизнь, как бы она в иные минуты ни терзала…» С каким трудом удалось самому Жуковскому нести свой тяжелый крест (и нести до самой смерти), видно из его дневников и писем, но всю жизнь стремился он не поддаться ни возрасту, ни болезни, ни тяжелым обстоятельствам.
Читайте также: