Никогда слава не придет к тому кто сочиняет дурные стихи
Обновлено: 25.12.2024
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал
А вот со строчками, вырезанными на правой стороне, случилось недоразумение. При публикации стихотворения «Памятник» в посмертном собрании сочинений поэта В.Жуковский по цензурным соображениям заменил слова: «Что в мой жестокий век восславил я свободу» на «Что прелестью живой стихов я был полезен» и соответственно для сохранения рифмы провёл правку и в предшествующей строке, поменяв в ней местами слова. Получилось:
«И долго буду тем народу я любезен,
Что прелестью живой стихов я был полезен» (!)
В 1880 г. вернулись к пушкинскому оригиналу, но по ошибке сохранилась вышеупомянутая правка Жуковского. В 1936 году, к 100-летию со дня смерти поэта старые рельефные надписи были срублены и нанесены новые. Прежний шрифт был сохранён, но надписи были выполнены уже в современной орфографии. И, наконец, на правой стороне пьедестала появились действительно подлинные пушкинские строки:
«И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал»
События романа «Мастер и Маргарита» происходят (согласно моей версии) в 1938 году, т. е. через два года после того, как уже в советской стране широко отмечалось 100-летие гибели Пушкина. Атаки на Пушкина со стороны левацких поэтов, входивших в Левый Фронт, их намерение сбросить великого поэта «с корабля истории» к тому времени уже были отбиты. Но отголоски былой борьбы, конечно, ещё остались, как и отголоски активного поэтического Христоборчества первых послереволюционных лет. Вернее сказать так - Пушкин был полностью реабилитирован и интегрирован в советскую идеологию, но атеизм, конечно, по-прежнему оставался её фундаментом, хотя уже и не имел столь выраженной пассионарности. Естественно, М.А.Булгаков видел в борьбе с Пушкиным и с Христом – явления одного порядка, и имел для этого основания.
Итак, в романе Сашка Рюхин приезжает в подмосковную психиатрическую клинику для выяснения ситуации с Иваном Бездомным. Там, от впавшего в приступ правдивости Ивана, он наслушался массу нелицеприятных вещей о своём поэтическом творчестве и о себе лично. Мало того, что Бездомный при виде Рюхина вместо «спасибо»! назвал его «балбесом и бездарностью», так он ещё и продолжил обличать Рюхина:
«- Типичный кулачок по своей психологии, — … — и притом кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария. Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, который он сочинил к первому числу! Хе-хе-хе. "Взвейтесь!" да "развейтесь!". А вы загляните к нему внутрь — что он там думает. вы ахнете! — и Иван Николаевич зловеще рассмеялся».
Неудивительно, что, когда Рюхин на грузовике возвращался из клниники обратно, в Москву, «настроение духа « у него «было ужасно». В какой-то момент он признаётся себе в том, что в брошенных ему в лицо Бездомным обидных словах заключается правда. И дальше происходит следующее:
«Поэт не глядел уже по сторонам, а, уставившись в грязный трясущийся пол, стал что-то бормотать, ныть, глодая самого себя.
Да, стихи. Ему — тридцать два года! В самом деле, что же дальше? — И дальше он будет сочинять по нескольку стихотворений в год. — До старости?
— Да, до старости. — Что же принесут ему эти стихотворения? Славу? "Какой вздор! Не обманывай-то хоть сам себя. Никогда слава не придет к тому, кто сочиняет дурные стихи. Отчего они дурные? Правду, правду сказал! — безжалостно обращался к самому себе Рюхин, — не верю я ни во что из того, что пишу. "
Отравленный взрывом неврастении, поэт покачнулся, пол под ним перестал трястись. Рюхин поднял голову и увидел, что они уже в Москве и, более того, что над Москвой рассвет, что облако подсвечено золотом, что грузовик его стоит, застрявши в колонне других машин у поворота на бульвар, и что близехонько от него стоит на постаменте металлический человек, чуть наклонив голову, и безразлично смотрит на бульвар.
Какие-то странные мысли хлынули в голову заболевшему поэту. "Вот пример настоящей удачливости. — тут Рюхин встал во весь рост на платформе грузовика и руку поднял, нападая зачем-то на никого не трогающего чугунного человека, — какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе! Но что он сделал? Я не понимаю. Что-нибудь особенное есть в этих словах: "Буря мглою. "? Не понимаю. Повезло, повезло! — вдруг ядовито заключил Рюхин и почувствовал, что грузовик под ним шевельнулся, — стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие. "
Колонна тронулась. Совершенно больной и даже постаревший поэт не более чем через две минуты входил на веранду Грибоедова.»
В этом «сражении» Рюхина с памятником Пушкину заключено гораздо больше, чем может показаться, на первый взгляд. Я неслучайно напомнила историю создания этого памятника. Он во всех отношениях – символ, выражение подлинного всенародного признания и подлинной любви к поэту. Рюхин маскируется под идейного пролетарского поэта, но его борьба с Пушкиным – вовсе не идейная борьба. Это – банальная зависть бездарности к истинному таланту и творчеству. Чем отличаются Рюхин и Бездомный, которые до «шизофрении» Ивана были не только собратьями по перу, но и стояли на одинаковых позициях? В Иване происходит трансформация личности (по терминологии Канта, "нравственная революция"). Она основана на том, что он принимает правду о себе. Он совершенно признаёт, что он – человек безграмотный и плохой поэт, его стихи ужасны. Рюхин этой правды принять не смог. В нём сразу же сработал психологический механизм проецирования. Он тут же убедил себя, что Пушкин – тоже бездарность (а, может быть, даже Пушкин - бездарность, а он, Сашка Рюхин, - вовсе нет), и ему просто повезло. В том числе, и в том, что он был убит «белогвардейцем» Дантесом. Здесь явно чувствуется, что Булгаков писал по свежим следам события и в трактовке Рюхиным пушкинской судьбы явственно заметно, как именно трактовалась гибель Пушкина в советской прессе в связи со столетней датой.
Когда Иван говорит о «постной физиономии» Рюхина, он имеет в виду его лицемерие и ханжество. И Рюхин признаёт правоту Ивана, признаёт, что он не верит в то, что пишет. Вот в чём всё дело. А Пушкин не кривил душой, был предельно искренен в своём творчестве. Рюхин по природе своей– конформист и приспособленец. А Пушкин – по-настоящему свободный человек и свободный творец. На эту природную свободу, недоступную ему, Рюхину, прежде всего, он и «поднимает руку», когда нападает на памятник.
В конечном итоге, в отличие от Ивана, у него никакого прозрения и преображения не наступает. Он именно «отравлен» неврастенией, яд разливается по всему его душевному организму. И единственный выход - излить его на «чугунного человека». По возвращении в Москву Рюхин отправляетсс в ресторан «Грибоедов», где за водкой приходит к выводу, что «ночь прошла впустую». Так оно и есть. Для Рюхина она прошла совершенно впустую.
Зачастую роман «Мастер и Маргарита» воспринимают исключительно как сатиру на жизнь в советской стране в 20-30-гг, т.е. в конкретном идейно-политическом (антисоветском) ракурсе. С «антисоветскостью» Булгакова не всё уж так однозначно. Но главное в другом – роман не об обстоятельствах (социальных, идейно-политических и т.п.), а о человеке, о его человеческой природе (психологии), о том, как эта человеческая природа проявляет себя в предлагаемых обстоятельствах и сама творит их. Именно это и сделало роман великим, лучшим романом 20-го столетия (его неоднократно признавали таковым). И небольшой эпизод «сражения с памятником» - тоже тому яркое доказательство.
Но коль речь зашла о Пушкине и вообще о поэтах, то как же под конец не восхититься языком самого Булгакова. Это же настоящая поэзия!
«Через несколько минут грузовик уносил Рюхина в Москву.
Вот и лес отвалился, остался где-то сзади, и река ушла куда-то в сторону, навстречу грузовику сыпалась разная разность: какие-то заборы с караульными будками и штабеля дров, высоченные столбы и какие-то мачты, а на мачтах нанизанные катушки, груды щебня, земля, исполосованная каналами, — словом, чувствовалось, что вот-вот она, Москва, тут же, вон за поворотом, и сейчас навалится и охватит».
*Прототипа А.Рюхина видели в Маяковском (разделяю мнение тех, кто категорически против), А.Безыменском, Саше Жарове и др. Свою версию на «Стихире» представил Фима Жиганец, обнаружив здесь пародийную интерпретацию отношения Максима Рыльского к Маяковскому (который был в советское время по масштабу и значению приравнен к Пушкину).
Читайте также: