Некрасов стих саша читать
Обновлено: 22.11.2024
Что же молчит мой озлобленный ум.
Сладок мне леса знакомого шум,
И на родимую землю мою
Все накипевшие слезы пролью!
Спящих в могилах виновных теней
Не разбужу я враждою моей.
Родина-мать! я душою смирился,
Любящим сыном к тебе воротился.
Сколько б на нивах бесплодных твоих
Даром не сгинуло сил молодых,
Сколько бы ранней тоски и печали
Вечные бури твои ни нагнали
Силу сломили могучие страсти,
Гордую волю погнули напасти,
И про убитою музу мою
Я похоронные песни пою.
Дай мне отраду объятий родных,
Дай мне забвенье страданий моих!
Чудо свершилось: убогая нива
Вдруг просветлела, пышна и красива,
Ласковей машет вершинами лес,
Солнце приветливей смотрит с небес.
Весело въехал я в дом тот угрюмый,
Что, осенив сокрушительной думой,
Скучно в нем будет. Нет, лучше поеду,
Благо не поздно, теперь же к соседу
Славные люди! Радушье их честно,
Лесть им противна, а спесь неизвестна.
Как-то они доживают свой век?
Он уже дряхлый, седой человек,
Да и старушка немногим моложе.
Весело будет увидеть мне тоже
Добрые люди, спокойно вы жили,
Милую дочь свою нежно любили.
Дико росла, как цветок полевой,
Смуглая Саша в деревне степной.
Всем окружив ее тихое детство,
Что позволяли убогие средства,
Только развить воспитаньем, увы!
Эту головку не думали вы.
Но сохраняется дольше в глуши
Первоначальная ясность души,
Бегает живо, горит, как алмаз,
Черный и влажный смеющийся глаз,
Щеки румяны, и полны, и смуглы,
Брови так тонки, а плечи так круглы!
Выспится Саша, поднимется рано,
Черные косы завяжет у стана
И убежит, и в просторе полей
Сладко и вольно так дышится ей.
Да и чего побоится она.
Всё так спокойно; кругом тишина,
Сосны вершинами машут приветно,-
Кажется, шепчут, струясь незаметно,
Бедная! как она вырваться хочет!
Брызжется пеной, бурлит и клокочет,
Саша в них видит довольных судьбой
Мирных хранителей жизни простой:
Весело видеть семью поселян,
В землю бросающих горсти семян;
Дорого-любо, кормилица-нива
Видеть, как ты колосишься красиво,
Как ты, янтарным зерном налита
Гордо стоишь высока и густа!
Но веселей нет поры обмолота:
Легкая дружно спорится работа;
Звук благодатный! Кого он разбудит,
Верно весь день тому весело будет!
Только что шумное стадо прогнали.
Как на подмерзлой грязи натоптали
Лошади, овцы. Парным молоком
В воздухе пахнет. Мотая хвостом,
За нагруженной снопами телегой
Чинно идет жеребеночек пегий,
Пар из отворенной риги валит,
Кто-то в огне там у печки сидит.
А на гумне только руки мелькают
Да высоко молотила взлетают,
Саша сбирала цветы полевые,
С детства любимые, сердцу родные,
Каждую травку соседних полей
Знала по имени. Нравилось ей
В пестром смешении звуков знакомых
Птиц различать, узнавать насекомых.
Так рассуждая, идут старики
Саше навстречу; в кустах у реки
В зимние сумерки нянины сказки
Саша любила. Поутру в салазки
Саша садилась, летела стрелой,
Полная счастья, с горы ледяной.
Саше случалось знавать и печали:
Плакала Саша, как лес вырубали,
Ей и теперь его жалко до слез.
Сколько тут было кудрявых берез!
Там из-за старой, нахмуренной ели
Красные грозды калины глядели,
Там поднимался дубок молодой.
Птицы царили в вершине лесной,
В темную нору забилась лисица,
Машет крылом осторожнее птица,
В недоуменье тащат муравьи
Что ни попало в жилища свои.
С песнями труд человека спорился:
Словно подкошен, осинник валился,
С треском ломали сухой березняк,
Корчили с корнем упорный дубняк,
Старую сосну сперва подрубали,
После арканом ее нагибали
И, поваливши, плясали на ней,
Чтобы к земле прилегла поплотней.
Так, победив после долгого боя,
Враг уже мертвого топчет героя.
Много тут было печальных картин:
Стоном стонали верхушки осин,
Из перерубленной старой березы
Градом лилися прощальные слезы
И пропадали одна за другой
Данью последней на почве родной.
Кончились поздно труды роковые.
Вышли на небо светила ночные,
И над поверженным лесом луна
Остановилась, кругла и ясна,-
Трупы деревьев недвижно лежали;
Сучья ломались, скрипели, трещали,
Жалобно листья шумели кругом.
Так, после битвы, во мраке ночном
Праздно лежащим оружьем звенит,
Волосы мертвых бойцов шевелит!
Тени ходили по пням беловатым,
Жидким осинам, березам косматым;
Низко летали, вились колесом
Совы, шарахаясь оземь крылом;
Звонко кукушка вдали куковала,
Да, как безумная, галка кричала,
С дерева комом галчата упали,
Желтые рты широко разевали,
Утром работа опять закипела.
Саша туда и ходить не хотела,
Только, уныло повиснув ветвями,
Старые сосны стояли местами,
Так на селе остаются одни
Старые люди в рабочие дни.
Верхние ветви так плотно сплелися,
Словно там гнезда жар-птиц завелися,
Что, по словам долговечных людей,
Дважды в полвека выводят детей.
Саше казалось, пришло уже время:
Вылетит скоро волшебное племя,
Чудные птицы посядут на пни,
Чудные песни споют ей они!
Через соседний несрубленный лес,
С пышно-румяного края небес
Солнце пронзалось стрелой лучезарной,
Шло через пни полосою янтарной
И наводило на дальний бугор
Света и теней недвижный узор.
Долго в ту ночь, не смыкая ресницы,
Думает Саша: что петь будут птицы?
В комнате словно тесней и душней.
Саше не спится,- но весело ей.
Пестрые грезы сменяются живо,
Щеки румянцем горят нестыдливо,
Полны вы чары и неги беспечной!
Нет еще муки в тревоге сердечной;
Туча близка, но угрюмая тень
Медлит испортить смеющийся день,
Эти ли полные жизни ланиты
Грустно поблекнут, слезами покрыты?
Мимо идите, угрюмые тучи!
Горды вы силой, свободой могучи:
Третьего года, наш край покидая,
Старых соседей моих обнимая,
Помню, пророчил я Саше моей
Доброго мужа, румяных детей,
В страшной беде стариков я застал.
Вот что про Сашу отец рассказал:
В третьем году наконец прикатил
Барин в усадьбу и нас посетил,
Именем: Лев Алексеич Агарин,
Ласков с прислугой, как будто не барин,
Тонок и бледен. В лорнетку глядел,
Мало волос на макушке имел.
Много видал я больших городов,
Синих морей и подводных мостов,-
Всё там приволье, и роскошь, и чудо,
Да высылали доходы мне худо.
На пароходе в Кронштадт я пришел,
И надо мной всё кружился орел,
Словно прочил великую долю.-
Мы со старухой дивилися вволю,
Начал гулять, разговаривать с Сашей
Да над природой подтрунивать нашей:
Есть-де на свете такая страна,
Где никогда не проходит весна,
Там и зимою открыты балконы,
Там поспевают на солнце лимоны,
И начинал, в потолок посмотрев,
Грустное что-то читать нараспев.
Право, как песня слова выходили.
Господи! сколько они говорили!
Мало того: он ей книжки читал
И по-французски ее обучал.
Словно брала их чужая кручина,
Всё рассуждали: какая причина,
Вот уж который теперича век
Беден, несчастлив и зол человек?
-Но,- говорит,- не слабейте душою:
Солнышко правды взойдет над землею!
И в подтвержденье надежды своей
Старой рябиновкой чокался с ней.
В первое время печалилась Саша,
Видим: скучна ей компания наша.
Годы ей, что ли, такие пришли?
Только узнать мы ее не могли,
Скучны ей песни, гаданья и сказки.
Вот и зима!- да не тешат салазки.
Думает думу, как будто у ней
Больше забот, чем у старых людей.
Книжки читает, украдкою плачет.
Видели: письма всё пишет и прячет.
Что ни спроси, растолкует, научит,
С ней говорить никогда не наскучит;
Надо же было вернуться соседу!
Слышим: приехал и будет к обеду.
Как его весело Саша ждала!
В комнату свежих цветов принесла;
Книги свои уложила исправно,
Просто оделась, да так-то ли славно;
В два-то последние года на диво
Сашенька стала пышна и красива,
Всё, что ни делала, что ни читала,
Саша тотчас же ему рассказала;
Только не впрок угожденье пошло!
Он ей перечил, как будто назло:
Род человеческий низок и зол.-
Да и пошел! и пошел! и пошел.
Вот уж сегодня семнадцатый день
Саша тоскует и бродит, как тень.
Книжки свои то читает, то бросит,
Гость навестит, так молчать его просит.
Был он три раза; однажды застал
Сашу за делом: мужик диктовал
Сашенька вышла, простилась при нас,
Да и опять наверху заперлась.
Что ж. он письмо ей прислал. Между нами:
Грешные люди, с испугу мы сами
Прежде его прочитали тайком:
Руку свою предлагает он в нем.
Саша сначала отказ отослала,
Да уж потом нам письмо показала.
Мы уговаривать: чем не жених?
Молод, богат, да и нравом-то тих.
А как уехал, так пуще тоскует,
Письма его потихоньку целует.
Что тут такое? родной, объясни!
Хочешь, на бедную Сашу взгляни.
Долго ли будет она убиваться?
Или уже ей не певать, не смеяться,
И погубил он бедняжку навек?
Ты нам скажи: он простой человек
Странное племя, мудреное племя
В нашем отечестве создало время!
Это не бес, искуситель людской,
Это, увы!- современный герой!
Благо, наследье богатых отцов
Освободило от малых трудов,
Благо, идти по дороге избитой
Лень помешала да разум развитый.
Или под бременем собственной силы
Сделаюсь жертвой ранней могилы,
Что ж под руками, того он не любит,
То мимоходом без умыслу губит.
В наши великие, трудные дни
Книги не шутка: укажут они
Всё недостойное, дикое, злое,
Но не дадут они сил на благое,
Нужны столетия, и кровь, и борьба,
Чтоб человека создать из раба.
Всё, что высоко, разумно, свободно,
Сердцу его и доступно, и сродно,
Только дающая силу и власть,
В слове и деле чужда ему страсть!
Что ему книга последняя скажет,
То на душе его сверху и ляжет:
Сам на душе ничего не имеет,
Что вчера сжал, то сегодня и сеет;
Нынче не знает, что завтра сожнет,
Только, наверное, сеять пойдет.
Это в простом переводе выходит,
Что в разговорах он время проводит;
Поняли. нет. Ну, беда небольшая!
Лишь поняла бы бедняжка больная.
Благо теперь догадалась она,
Что отдаваться ему не должна,
А остальное всё сделает время.
Сеет он все-таки доброе семя!
В нашей степной полосе, что ни шаг,
Знаете вы,- то бугор, то овраг:
В летнюю пору безводны овраги,
Выжжены солнцем, песчаны и наги,
Осенью грязны, не видны зимой,
Но погодите: повеет весной
Красное солнце растопит снега,
Реки покинут свои берега,-
Чуждые волны кругом разливая,
Будет и дерзок, и полон до края
Но уже зреет на ниве поемной,
Что оросил он волною заемной,
Эх! говорю я хитро, непонятно!
Знайте и верьте, друзья: благодатна
Чем неутешнее дитятко ваше,
Тем встрепенется светлее и краше:
Читайте также: