Маслов илья александрович стихи
Обновлено: 04.11.2024
В шепоте ветвей в весенних рощах,
В перезвоне бойких ручейков
Чудится мне клятва: "Мы вернемся. "
Тени выползают из лесов.
"Мы придем. Ничто не позабыто.
Сменятся эпохи. Мы придем. " -
Шепчут мне волшебные ракиты,
Слышно в день осенний под дождем.
"Мы вернемся. Мы придем в потомках.
Волк убит, но жив его приплод!
Горе мыкали столетьями в котомках -
Бросим их! Пора! Пришел черед!
Мы придем. Клинок разрежет время.
Рухнут сроки возведенья стелл.
Пусть Праматерь Льдов, Гиперборея,
Вновь увидит славу наших дел!"
Слышу в грозном бешенстве метели,
В шуме волн и грохоте грозы:
"Мы придем. Заклятья прочь слетели,
и не нам опять учить азы!"
Вижу в взорах, в облике, в поступках
След иной, возвышенной Мечты:
"Мы вернемся. Пусть нам будет трудно!
Нас заждались древние мечи. "
Воспоминание о Неведомом
Тропа петляла меж стволов деревьев,
Все ближе злобной своры хриплый лай.
Скорее в ночь, туда, где правят тени -
Но сколь далек желанный этот край!
Как сквозь туман, мне видится былое.
Нет рук, есть лапы и стальной оскал.
Отстали псы, но светловласый воин
С копьем в руке вервольфа настигал.
Все ближе, ближе вот она - чащоба,
Но конь заржал, поднявшись на дыбы -
Смертельный дар недрогнувшей рукою
Послал охотник порожденью тьмы!
Я молча ткнулся мордой в мох глубокий,
Скользнули лапы, разойдясь в крови.
Как жил, так умер - гордый, одинокий,
Чужой для всех, не ведавший любви.
Но знаю, что эпохи вновь сведут нас:
Меня с убийцей, в облике ином.
Он вспомнит волка и охоту тотчас,
Когда я жизнь его возьму мечом!
Я видел Россию совсем не такой,
Какой ее славословят,
Встречался лицом к лицу с нищетой,
С забитым, голодным народом.
Я жил не в дворцах, не в коттеджах я жил,
Я вырос в "спальных районах",
Где люди не знают слов "честь" или "стыд",
Где правят пришедшие с зоны.
Где с детства людей приучают к грязи,
Где спорт-это пьяные драки.
И если Россию свою я любил,
То явно уж не за подарки!
В леса уходя от господ и рабов,
Я слушал деревья и ветер,
И звонкие песни весенних ручьев,
И шепот травы на рассвете.
Я видел Россию не той, что сейчас,
Мне есть, с чем сравнить наше время.
Я знаю, что рухнет продажная власть
И сбросим проклятое бремя!
Баллада о язычнике
В вековечной глуши, где шумит и вздыхает бор,
старый воин решил отдохнуть и развел свой костер.
Он сидел неподвижно, и в пляске огня и ветвей
он как будто опять видел кровь и бесчинства князей.
Ими вертят чернявые греки-попы, как хотят,
на своих же, на русских, гоня за отрядом отряд,
разоряют селенья, как будто лютейшим врагам,
тем, кто верен остался прадедовским старым богам.
И пощады не жди, и о милости их не проси:
нету Правды отныне на некогда светлой Руси!
Лишь в лесах схоронившись, возможно меча избежать -
жить в землянках, да волю безумных князей проклинать.
Воин сжал рукоять - меч прошел не одну с ним войну.
И услышал он глас, из чащебы взывавший к нему:
"Из восточных степей, от далекой китайской стены,
мчатся конные тысячи дикой татарской орды.
Не сегодня, так завтра пойдут они Русь разорять -
выходи, русский воин, свой край от врага отстоять!"
И со злостью воин задвинул в ножны свой меч:
"Мне ль князей, да бояр, да попов ты прикажешь беречь?
Где та Русь, что когда-то отец наказал мне хранить?
Ее греческий Бог до татар уж успел разорить!
Сожжены города и зарублены наши волхвы,
непокорного кривде клеймят, как слугу Сатаны,
Красоту наших жен, наши песни и славу побед
объявили грехом и пороком - Руси больше нет!"
Но ему возразил из чащебы стенающей глас:
"Русь жива, ведь дух русский покуда еще не угас!
Синеглазое племя однажды поднимет свой меч:
не родившихся воинов должен ты ныне сберечь -
и коль русская кровь в поколениях будет жива,
Русь поднимется снова, отвергнув обманы Христа!"
Не ответил чудесному гласу язычник тогда.
Погасил он костер, подозвал он свистом коня,
облачился в доспехи, на голову шлем он надел,
и помчался к Восходу, где первый луч солнца затлел.
В стольном Киеве воинов спрашивал киевский князь:
"И откуда в вас сила и доблесть такая взялась?
Ведь никто прежде вас не сумел тех татар одолеть,
коль встречались мы с ними, так всякий сулил себе смерть!"
Воевода ответил: "То страшная битва была:
кого меч пощадил, того вражья сразила стрела.
Уж прощались мы с жизнью, и кровь застилала глаза.
Но нежданная помощь из леса тогда к нам пришла!
Некий витязь отважный из чащи помчался вперед:
его взор так сиял, как сияет мерцающий лед.
С громким кличем "Ура!" он врубился во вражьи ряды -
кто вставал на пути, ни один не сносил головы.
И тогда мы, забыв про усталость, про раны и боль,
в бой помчались - нас витязь тот вел за собой.
И бежали татары, кибитки свои побросав -
басурманская кровь застывала на наших клинках.
Но когда их остаток вдали бесследно пропал,
тот таинственный воин мертвым на землю упал.
От полученной раны, сражаясь, он кровью истек,
не узнали мы, кто он - шагнувший за смерти порог!
Ради нашей победы пожертвовал воин собой."
"Кто же он?" - князь промолвил - "Должно быть, великий святой?"
Воевода ответил: "Не знаю таких я святых,
и не слышал я прежде о воинах о таких.
Но сиял на щите его красный изломанный крест,
и когда он упал, то заплакала чаща окрест.
Он, бывало, врагам по три головы сразу срубал.
И - прости меня, князь! - но к Перуну в бою он взывал."
Помрачнел князь, и долго он молча сидел,
и невидящим взором на крест над дверями глядел.
И промолвил: "Отныне вы так вспоминайте тот бой:
мол, пришел на подмогу в бою к вам Егорий святой.
Мол, на небо вознесся он после, а не погиб,
и, мол, видели вы, как над шлемом сиял его нимб!"
. Там, где вечно бегут в неизвестность стада облаков,
выше сосен столетних, и выше горных снегов,
по туманам, по радуге, будто бы по земле,
ехал воин славянский на верном красавце - коне.
Ехал в синюю Сваргу, в небесную светлую Русь.
Но терзала героя земная и плотская грусть:
как он сможет в Раю пировать и славить богов,
если там, на земле, льется красная русская кровь?
Коли рыцари - псы разоряют и губят славян,
коли Правда и Честь уж неведомы нашим князьям!"
Грянул гром - взор героя неведомый свет вдруг затмил.
. А потом он проснулся в своей колыбели, и мама склонилась над ним.
Читайте также: