Лучшие стихи султана сулеймана
Обновлено: 05.10.2024
Хочу поделиться с вами прекрасными стихотворениями Сулеймана Великолепного в переводе Владимира Каденко, которые, я уверена, не оставят вас равнодушными. Не смогла пройти мимо: каким красивым языком он объясняет свои чувства, которые испытывает, и мысли, которые его волнуют. Очаровывает и завораживает. Близко и созвучно. Безусловно, было бы замечательно читать их в оригинале, но, увы, пока так.
Я попыталась прочувствовать настроение и подобрать к каждому стихотворению фотографию старинных тканей с орнаментами Османского периода.
Красавицы нас дразнят постоянно,
Им так легко увлечь, уйти, вернуться,
И растравить закрывшиеся раны,
И, наподобье розы, улыбнуться.
Воистину, небесные созданья!
Но изменяя нашему сословью,
Они забудут все свои признанья,
Чтоб насладиться новою любовью.
Не жди от них тепла и постоянства!
Они умеют все переиначить,
И даже нежность обратить в тиранство.
Они живут затем, чтоб нас дурачить!
Пытаюсь быть и ласковым, и милым -
Но не избыть любимой невниманья:
Еще вчера мне поцелуй сулила,
А нынче позабыла обещанье.
Textile fragment Turkish, Ottoman, Last half of the 16th century
___
Едва взглянув, могла бы без труда ты
Постичь, как я люблю. Но ты отводишь взгляд.
Глаза ль в моем недуге виноваты?
Я - голос тростника! Я, право был бы рад,
Как соловей, сладчайших песен звуки
Тебе дарить сто тысяч лун подряд.
Когда душа, сгорая от разлуки,
Как мотылек, в огне надежд дрожит,
Не стоит удивляться этой муке.
Извечно к Мекке обращен магнит,
Мой взор к тебе прикован неотрывно,
Так отчего ж душа моя болит?
Вздыхаю, жду и плачу непрерывно:
Ужели я с тобой не буду слит?
Ужель умру от жажды этой дивной?
Fragment of green-ground kemha, Istanbul, First half 17th century, from the Textile Museum
Roxelana
___
Богатства блеск златой и суетную власть
В безумной простоте зовут вершиной счастья.
Но я бы мог сказать, казною поручась:
Нам не купить весны ни золотом, ни властью.
Геройство и порыв, что повергают в прах,
На деле предстают войной и мятежами.
Наполни верой грудь, ведь лишь один Аллах
Способен счастье дать, повелевая нами.
К чему тебе, мой друг, алмазы, имя, чин,
Вся эта суета, испачканная кровью?
Ты, верно, знаешь сам - Всевышний лишь один
Исполнит нашу жизнь блаженством и любовью.
И если сможешь ты сравниться грудой лет
С количеством песка в немыслимой пустыне -
В прошедшее, увы, дорог небесных нет,
И дня себе никто не вымолил доныне.
Я выбрал для себя отшельнический путь,
Единственный удел земного размышленья.
Гони печаль и боль! Весь мир забот забудь,
Коль хочешь ты достичь и счастья, и смиренья.
Length of fabric Turkish, Ottoman, First half of the 16th century
___
Я властелин любви проникновенной,
Но чтобы стать царем над всей Вселенной
Довольно кубка доброго вина.
В огне дракона мы сгореть рискуем,
Но лишь одним чистейшим поцелуем
Уже давно земля обожжена.
Любимая, для твоего алькова
Я отобрал бы из всего земного
Лебяжий пух и розы лепестки.
Что до меня, то если я с тобою,
Нужна ль постель - довольствуюсь любою -
Песок упруг и скалы мне мягки.
Как сад водою наполняет корни,
Желанная, вином бокал наполни
И сладкой влагой жажду утоли.
Что до меня, я сердцем припадаю
К твоим глазам, и словно пропадаю
В журчащей мгле всех родников Земли.
Когда б, мой друг, в компании веселой
Шутила ты или играла в поло,
И резвый конь развеивал печаль,
Хотел бы я твою изведать милость -
Чтоб, точно мяч, глава моя катилась.
Возьми ее! Мне головы не жаль!
Приди ко мне. Веди свои армады
Тоски и вздохов: пораженью рады
Твердыни сердца. Краток будет спор.
И если жизнь потребуешь мою ты,
То я сочту последние минуты,
Лишь мне прикажет твой горячий взор.
К тебе, родная, память льнет и рвется,
Но ей, увы, достичь не удается
Твоей далекой, дорогой страны.
Не думай, что сумеют Рая реки
И страсть, и нежность утолить навеки!
Вот почему глаза мои влажны.
Любимая, потоком слез безбрежных
Я б тропку залил, на которой нежно
Ты легкие оставила следы.
Чем старше я, тем тяжелей забота,
Белей волос былая позолота,
И дни мои, как серебро, седы.
Silks for the Sultans - textiles from the Topkapi Museum, Istanbul
Венецианская гравюра с изображением Роксоланы
____
Я страстью сбит с пути. Брожу я, как в пустыне.
Заботам нет числа. Мне ничего не снится.
Моя душа больна. Но если кровь остынет,
Твой взгляд меня спасет, любимая Царица!
Я сердцем ощутил всю грязь, весь стыд гордыни -
Чем выше возношусь, тем больше грех вершится.
Кто щедрость сохранил? Кто благороден ныне?
Лишь ты, моя любовь, лишь ты, моя Царица!
И все же в мире лжи, где рушатся святыни,
Я верю: свет придет, и нежность возвратится.
Я горевал вчера. Кем я утешусь ныне?
Тобой, моя любовь, тобой, моя Царица!
16th century ottoman textile with tulips, silk and silver
____
Душа моя, не жди от бренной жизни злата
Ни жемчуг, ни шелка не смогут в дни заката
Судьбы преодолеть! О как унижусь весь я,
Наполнив грудь свою надменностью и спесью.
Не требуй у людей ни славы, ни почета -
Я не добрей других, и не храбрей, чем кто-то.
У правды языки, как розы, обрывая,
Я сам останусь нем. Пусть льется речь живая!
Да будет ясен ум и притязанья смелы -
Раздвину вдоль и вширь империи пределы;
Но даже если вдруг мне на высоком троне
Простятся все грехи и вечность взор мой тронет,
И у Творца в руках не стану обольщаться -
Пройдут благие дни, как сон, они промчатся,
И бедствия падут на сердце и на царство.
Гордыню брось, душа, и избегай коварства!
Нас одарил Аллах водой, землею, твердью -
Не будь и ты чужда любви и милосердью.
Коль хочешь ты достичь садов небесных Рая,
Не плачь и не ропщи, в страданьях умирая.
Противься злу, душа, не поддавайся тленью -
Нет меры доброте, границы нет смиренью.
Вкусив от благ земных, Аллаху я внимаю,
Пред мудростью святой лица не поднимаю.
Как часто господин среди рабынь нарядных
Рассудок свой терял в объятьях плотоядных.
Что попусту сорить алмазною крупою -
Лети, моя душа, над шумною толпою.
Увы, не избежать ни бурь, ни непогоды,
Сплавляя в монолит пространства и народы.
И как ни тщиться мне, свой срок судьба отчертит,
Мои старанья в пыль развеет ветер смерти.
Мудрец не даст руки безумствам и соблазнам,
Не дружат долг и честь с обманом безобразным,
Но все, что так светло, все, что благословенно
Мученье и позор преследуют мгновенно.
Как хрупок дар небес, который ты столь ценишь,
Ни клятвой, ни трудом сей жизни не изменишь.
Распутством золотым кичатся люди снова,
И злобный этот мир, увы, не держит слова.
Length of velvet Turkish, Ottoman, First half of the 16th century
Portrait of Hürrem Haseki Sultan
____
Мой верный друг, жизнь смысла не имеет.
Любовь ушла. И нет былого лада.
Так соловей в неволе петь не смеет,
Лишенный сада.
Я на холмах тоски изнемогаю.
И день, и ночь - рыдания и муки.
С какой судьбой смириться мне - не знаю -
Со дня разлуки.
Не доверяй словам печальной песни,
Тебя сожгу палящих жалоб речью.
Но мой огонь в груди погаснет, если
Тебя не встречу.
Какие чувства без тебя пробудит
Подлунный мир от края и до края?
Но если и в раю тебя не будет -
Не нужно рая.
16th century ottoman textile with tulips, silk and silver
Читайте также: