Коста хетагуров пастух стих
Обновлено: 04.10.2024
Как-то раз с горы глядел он —
Тот пастух чудной.
Облако под ним белело
Ватой шерстяной.
И у самого обрыва
На краю он встал.
«Эта вата – просто диво,
Я б на ней поспал!
И пускай на горном скате
Скот пасется мой!
Подремлю на белой вате
Я часок-другой!»
Широко взмахнул руками
Бедный человек
И исчез, как легкий камень,
В пропасти навек!
Редька и мед
Перевел А. Шпирт
За глаза, мой друг, не смейся:
Осуждай пороки смело!
Будь ты лучше всех на свете,
Но бахвалиться – не дело.
Сколько кушаний приносит
Добрая хозяйка! Что же:
Ведь и бедный стол порою
Честь оказывает тоже.
Все же кушанья гордятся
И себя возносят сами,
И одно чернит другое,
Похваляясь пред гостями.
Ну, шашлык, пирог – понятно!
Им всегда почет и слава.
Но вот задын, хомыс, бламык
Вы бы помолчали, право:
Вас едят – и то спасибо.
Вот и редька нос задрала.
Горло жжет и дурно пахнет,
О себе же мнит немало.
Так однажды на обеде
Редька тоже очутилась
И украдкой, потихоньку,
Близко к меду подкатилась.
«Как вкусна я с этим медом!»
Прошептала редька гостю.
«Обо мне не беспокойся:
Я и без тебя ведь вкусен!» —
Мед ответил ей со злостью.
Олень и еж
Перевел А. Шпирт
Как – то олень от беды неизбежной
Лесом бежал – и, примчавшись к реке,
Раненый, рухнул на камень прибрежный,
Изнемогая в предсмертной тоске.
«Ох! – обратился к нему в это время
Еж из травы. – Ты ведь ранен, мой брат!
Что ж – и ежей благородное племя
Гонит ловец – будь он проклят стократ!»
– Горе! И ты с благородным оленем
Хочешь сравниться, завистливый еж?
Пусть же постигнет мой род истребленье,
Если с твоим хоть немного он схож!
Постник
Перевел П. Панченко
Пахарь, голод утоляя,
И чурек жует.
Ох, совсем иссох, мечтая
О скоромном, кот.
Не резвится дни и ночи,
Песенки забыл,
Сказок сказывать не хочет,
Свет ему постыл.
Выгоняй его из дому,
До смерти избей,—
Лишь одно подай худому:
Накорми скорей!
Есть спасенье от мученья,
Но судьба горька:
На веревке то спасенье
Свисло с потолка!
Бычье сало… Кто сумеет
Снять с него жгуты.
Словно яблоко, желтеет,
Дразнит с высоты!
Хоть висит оно высоко,
Чует запах кот.
Щурится кошачье око:
«Нет, не съесть и в год!…»
А собака, видя сало,
Принялась ворчать
И, смеясь, коту сказала:
– Что, глядишь опять?
Вздрогнул кот, от злости хмурый,
Ухо почесал.
«Все-то вы, собаки, дуры! —
Он врагу сказал.—
О былых своих уловках
Я забыл совсем —
И скоромного, воровка,
Я, как ты, не ем!»
Привычка
В рощу однажды пошел я с кремневкою,
Так, из причуды досужей;
Мало сказать, что охочусь неловко я, —
Трудно охотиться хуже!
Чтобы стрелять – и не думал я этого,
Не было в ней и заряду.
В сакле ржавела кормилица дедова
Лет уж четырнадцать сряду.
Пробуя колос, дивясь высоте его, —
Так я добрел до покоса.
Люди косили луга богатеевы,
Хор их гремел стоголосо.
Вижу внезапно я: некто меж грядками
Крадется тайно и молча;
Сам безоружен, но странен повадками,
Да и походка – то волчья!
Должен узнать я намеренье скрытое!
Крадучись, следую с краю
И впереди его кем – то забытую
Сумку в траве замечаю…
Да поразит лиходея проклятие!
Корки нужны ль ему эти?
– Эй ты! Не стыдно ль такого занятия? —
Крикнул я, кражу заметя.
Вот задрожал, оглянулся в смущении…
Вижу кого же я? – старца!
Окаменел он, и я в изумлении
Также безмолвен остался.
«Слушай, – сказал наконец он таинственно
(В горце узнал земляка я), —
Бросил ведь я воровство ненавистное;
Сумка – моя, не чужая».
– Сумка твоя, так зачем тебе красть ее,
Если рассудим мы здраво? —
Он застыдился, как девица красная:
«Это одна лишь забава».
Больше прибавить ему было нечего
(Кровником стал я, быть может),
Кто б захотел убедить сумасшедшего —
Даром себя потревожит.
«Слушай же, пользуясь встречею нашею,
Сердца открою причуду:
Слаще мне пища, когда у себя же я
Кражею завтрак добуду.
Это влиянье заклятья какого – то!
С детства обучен я краже.
Красть уже нет ни причины, ни повода,
Но не избавлюсь от блажи!
Лучшие яства не будут отрадою,
Сытый покой мне не нужен;
Не успокоюсь, пока не украду я
Хитростью собственный ужин».
Вырвав ружье у меня (мы заметили
Волка у темной лощины),
Выстрелил, – и – небеса мне свидетели!
Волк покатился с вершины.
Хлопнул в ладоши я: здорово слажено!
Чудо иль только сноровка?
Я ведь сказал, что была не заряжена
Ржавая эта кремневка!
Лиса и барсук
Перевел С. Олендер
На барсука свою злость неуемную
Точит лисица,
До Арджинарага ходят вдвоем они
В поисках птицы.
Если же где – нибудь вдруг повстречаются..
Многим на диво —
Словно родные, друг к другу ласкаются
Нежно, игриво.
Возле утеса в вечернем безмолвии
Встретились снова.
«Не выношу я, – плутовка промолвила, —
Больше спиртного.
Мимо владений бродила я княжеских,
Тихо шагая.
В ноздри ударила душною тяжестью
Влага хмельная.
Видно, поминки справляли, и пряное
Сусло осталось.
Даже от запаха стала я пьяная,
Дурно мне стало…»
Но, оборвав эту выдумку подлую
Хитрой лисицы,
Вниз покатился барсук. Вот уж под гору
Быстро он мчится.
«Что с тобой, друг мой, какою ты силою
Сшиблен, как в драке?» —
Пьян я: слова твои, кумушка милая,
Крепче араки!
Мужчина или женщина?
Перевел Дм. Кедрин
С песней крестьяне проходят ущельями,
Но обрывается песня косца:
Глядь, – на дорогу из горной расщелины
Череп упал и рука мертвеца.
Шутят крестьяне: – Видать, запустелые
Наши дороги – бедняге должны!
Челюсти черепа белые – белые
Мертвой усмешкою обнажены.
Облит закатом, он блещет, как золото.
Смотрят глазницы, подобно очам…
Вдруг ядовитою струйкою холода
Страх пробежал у крестьян по плечам.
«Люди! – отшельник сказал из пещеры им.
Что у вас там?» – Вот, хотим угадать,
Кто потерял этот череп ощеренный:
Доблестный муж или честная мать?
«Экой народ! Вы глупее, чем перепел! —
Старый отшельник воскликнул шутя. —
Кто был хозяином этого черепа,
Вмиг разгадает теперь и дитя!
Всем нам особые свойства завещаны.
Каждому нраву – примета своя.
Кто же, скажите, не знает, что женщины
Перед поминками не устоят?
Чтобы узнать, то мертвец иль покойница,
Надобно крикнуть: – Вот тело лежит! —
Череп мужчины и с места не тронется,
Женщины череп стремглав побежит!»
Мало крестьяне поверили этому:
– Видно, смеется над нами старик! —
Но пренебречь не посмели советами
И над находкою подняли крик:
– Слава Хамбитте и царство небесное!
Как он, бедняк, умирал тяжело. —
В черепе вдруг что – то щелкнуло, треснуло,
И покатился он тропкой в село.
В пастухах
(Сказка)
Перевел Б. Иринин
В пастухах бедняк когда – то
У циклопа жил.
Изнемог в нужде проклятой,
Выбился из сил.
У циклопа блещет злобой
Круглый глаз со лба,
Как амбар – его утроба,
Как совок – губа.
Не давал расти он стаду,
Поедал приплод. —
Ну, – сказал бедняк с досады,
Дай – ка мне расчет! —
«Добрый путь! Неволить силой
Я, брат, не привык…»
Стиснув зубы, прикусил он,
Наш бедняк, язык —
И назад со стадом в горы,
На цветущий склон…
Лопнет пусть пастух, который
Лжет, что счастлив он!
Наш пастух не знал отрады,
Отдыха не знал…
Как – то раз он к ночи стадо
С пастбища пригнал.
Великан вернулся тоже,
Красен, распален,
На ногах стоять не может,
Видно, выпил он.
Издевается, рыгая:
«Ты, брат, молодец,
Мне богатство сберегая,
Пас моих овец.
Рассчитаться за услугу,
Знать, приходит срок…
Мстить нам не за что друг другу,
Слушай – ка, дружок:
Девять хитрых есть загадок,
Девять, как одна!
Отгадай ты их – и стадо
Получай сполна.
А не то, – так даром, значит,
Пас ты стадо. Так?» —
Ладно, коль нельзя иначе! —
Говорит бедняк.
«Кто ж один, скажи? – Ответить
Тут бы каждый смог».
– Бог один на белом свете!
Кто же, как не Бог?
«Ну, а два? Что значит – пара?»
Тот спросил тотчас.
– Стережет пастух отару
Парой черных глаз.
«Ну, а тройка – что такое?»
– Что? – Треножный стол, —
Он накормит и напоит
Всех, кто в дом вошел.
«А четыре?» – То четыре
Сына. Искони
Все работы года в мире
Делают они.
«Ну, а что, скажи, пятерка?»
– Смысл яснее дня:
Пять сынов, что в жизни зорко
Берегут меня.
«Ну, а шесть? Посмотрим, что ты
Скажешь в этот раз!»
– Шесть я раз просил расчета
И слыхал отказ.
«Что же значит семь?
Скорее Дай – ка мне ответ!»
– Семь голов иной имеет,
А ума в них нет.
«Ну а восемь – что? Попробуй
Отгадай, хитрец!
– Восемь лет я, глядя в оба,
Пас твоих овец.
«Пустяковые загадки
Зря я задавал,
Дай разгадку мне девятки!» —
Великан сказал.
– Далеко я был в девятом.
«Где ж, скажи, ты был?»
– Есть страна Терк – Турк, и я там
Целый год бродил.
«Через море ж нет дороги!»
– Я достал коня:
Старый овод хромоногий,
Перенес меня.
«Море высохло за лето?
Что ж, твой конь не плох».
– Нет! Орел над бездной этой
Пролететь не мог.
«Есть орлята, что осилит
Их цы пленок, брат!
– Ну, чтобы вола носили —
Нет таких цыплят!
«Если с мышь теленок ростом,
Так ли тяжело?»
– На спине мышонка просто ль
Уместить село?
«У колдуньи и курятник
За село сойдет!»
– Обежав курятник, вряд ли
Заяц устает.
«Над зайчонком скалишь зубы —
Ишь, какая прыть!»
– Не успеет пусть и шубы
С шапкой износить,
Кровь пусть тот застудит в жилах
В нартский зимний мрак,
Кто из шкуры зайца сшил их —
Нартов Урызмаг.
«Он для нартов мал как будто?»
– Знай – он вот каков:
На ноге его сойдутся
Девять петухов,
И тогда ему их пенье
Не тревожит слух.
«Что же в том за удивленье?
Он, быть может, глух?»
– За семью ли за морями
Стог бекасы вьют,
Жвачку ль под семью горами
Комары жуют, —
Все услышит, все расскажет
Этот человек.
Если вру – так стань сейчас же
Камнем здесь навек! —
Пораженный тайной властью,
Как пастух сказал,
Великан с раскрытой пастью
Каменный стоял.
Стал бедняк дышать свободней,
Все теперь его.
Мне барана дал сегодня
Тоже одного…
Как ничем там поживиться
Мне не довелось, —
Так и вам сто лет трудиться,
Чтобы все сбылось!
Киска
Перевел А. Шпирт
Киска, киска, кис!
Где ты, отзовись.
В теплой шубке ходит,
У огня лежит,
Сказки говорит,
Песенки заводит.
Школьник
Перевел А. Шпирт
– Чей сын ты?
– Толая!
– Где был ты?
Всегда я
В школе бываю с утра.
А – бе – ве
Читал я,
Бе – ве – ге
Писал я:
Грамотным стать мне пора.
Шалун
Перевел А. Шпирт
Ястреб злой,
Улетай!
Волк, не вой,
Спать мне дай,
Не трогай чуть свет!
Сыч ночной,
Пропади!
Зайчик мой,
Не гляди —
Реву: хлеба нет!
Кому что
Перевел Н. Ушаков
Делу – свой черед.
Детям – мать, уход.
Стадо – пастухам.
Пастбище – стадам.
Ржи – о жницах весть.
Хлебу с солью – честь.
Малый грех – прощай,
Сердцу – ласку дай.
Время – врач тоски.
Буйным – синяки.
Всем лентяям – кнут.
Шустрым – рыба в пуд.
Будь мужчиной
Перевел А. Шпирт
Встань рано, будь мужчиной,
Умойся, помолись:
«О господи единый,
Защитой мне явись. »
Будь в доме хлеба вволю,
Ты б свой имел кусок.
А нет – так будь доволен
Чуреком, мой сынок!
Скорей беги учиться,
Да сумку не забудь!
Не будешь ты лениться —
Найдешь свой верный путь!
Учись, дружок, с охотой,
Чтоб мудрость всю познать,
И с радостью работай,
Чтоб человеком стать!
Синица
Перевел Н. Ушаков
Зимою глухою
В какие края
Стремится синица —
Рыбачка моя?
У птицы-синицы
Где сестры, где мать?
И мне бы по небу
Как птице летать!
Ласточка
Перевел П. Семынин
Ты с песней чудесной
Весной золотой
Веселье в ущелье
Приносишь с собой.
Так пой на просторе,
Над скалами рей,
Не ведая горя,
Нужды и князей.
Весна
Перевел Н. Тихонов
Снег тает, проталин
Уж много кругом…
Вот склоны зеленым
Покрылись ковром.
Живою листвою
Деревья блестят,
За нивой, в обрывах
Потоки шумят.
Вон бабочку мальчик
Поймал… – Пожалей:
Весны она гостья,
Дай волю ты ей!
Созрела, поспела
На солнце морковь.
У тына – малина;
Лукошко готовь!
Съедобные травы
Сбирай на обед.
Уж места орехам
За пазухой нет.
Готовы у горца
Серпы и плетни…
Будь счастлив, земляк мой,
Во все свои дни!
Осень
Перевел Н. Тихонов
Желтеют, темнеют
Трава и кусты,
На скатах щербатых
Туманы густы.
Вот сжали, убрали
Мы хлеб наконец;
Колотят, молотят…
Стричь будут овец.
Садами, стадами
И хлебом полна,
О, как ты богата,
Родная страна!
Суровы покровы
Ненастной зимы;
В туманах, в буранах
Скитаемся мы.
Грозят нашим саклям
Обвалы с вершин.
Как предки, мы гибнем
От грозных лавин.
Бедняк сиротливый
Работы лишен,
И к небу взывает
В отчаянье он.
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
Читайте также: