Китайские стихи о луне
Обновлено: 24.12.2024
Наши зайцы косят трын-траву, а китайский заяц толчет на луне порошок бессмертия.
Заяц на лунном диске. Мастер неизвестен. XIX век. Резьба по кости. Прокрашивание
Китайская лирика во все времена была тесно связана с историей своей страны, с древней мифологией, с историческими личностями и легендарными фигурами, с обычаями и традициями древнейшей цивилизации. К примеру, о луне, пожалуй, пишут все поэты мира, но в европейских традициях тема луны – это, как правило, лирическая, любовная тема. В китайской поэзии луна – это повод поразмышлять о природе и об истории. А главный символ китайской луны – это лунный заяц, толкущий под коричным деревом жизни свое снадобье бессмертия яшмовым пестиком в агатовой ступке.
Перекликается с лунной темой яшмовая, нефритовая тема. Яшме и нефриту тоже посвящены сотни стихов. Дева-яшма – популярный образ китайской поэзии, восходящий еще к «Книге песен» («Шицзин», III, II, 9). Сравнение девушки с яшмой, чаще с нефритом, говорило о ее чистоте, ибо как к нефриту не пристанет никакая грязь, так не пристанет она к целомудренной женщине. В стихотворении о Деве-яшме можно было найти и другой смысл. Это сравнение подчеркивает идею быстротекущего времени, говорит о неоцененных достоинствах увядающей красавицы: уже вянут последние цветы, краснеют осенние листья, холодная роса превращается в иней, а никто так и не оценил девичьей чистоты (быть может, талантов автора?), не воздал ей привязанностью и любовью, а жаркие летние дни уже ушли безвозвратно. А вот и «. осень душистая во дворце на холодной луне» – автор сравнивает увиденный им пейзаж со сказочным миром луны, где чудесный дворец феи Чан Э напоен ароматом корицы.
Начну с замечательного поэта двенадцатого столетия Ли Пу.
Душа Осиянная, в небе – Луна
бесценным зерцалом висит.
Ни звука – среди облаков. Тишина
божественным гимном звучит.
Осеннюю пору как раз пополам
Луны колесо рассекло.
Попутчикам вечным ее,
на всей их дороге светло.
Усердного Зайца я тщусь
– скатился тот с месяца вниз;
В Трехногую Жабу все пятна
во взоре усталом слились.
Волшебный наш Плот скоро
в руке моей – друга рука.
Пусть только прозрачной
Небесная станет Река.
Комментарии переводчика Мещерякова таковы: стихотворение посвящено Празднику середины осени (кит. Чжунцю), который отмечается в Китае 15-го числа восьмого лунного месяца и посвящен завершению осенней страды. В праздничную ночь люди выходят на улицу и любуются полной луной, стараясь разглядеть в пятнах на ее поверхности очертания Яшмового Зайца или Трехногой Жабы, загадывают желания на будущее, вспоминают родных и друзей, которые находятся вдали от родимых мест.
Осиянная Душа (кит. Хаопо) – один из поэтических эпитетов луны. В Древнем Китае считали, что человеческая душа возникает из лунного света. Луны колесо – сравнение полной луны с колесом, катящимся по Облачной дороге (кит. Юньцюй), довольно распространено в китайской поэзии.
Усердный Заяц (кит. Цзяо ту) – другие названия: Лунный Заяц, Яшмовый Заяц. Древнее поверье гласит, что на луне, возле Нефритового дворца Лунной феи, Чан Э, живет волшебный заяц, который, сидя в тени коричного дерева гуйхуа, неустанно толчет яшмовым пестиком в яшмовой ступке компоненты для приготовления «пилюль бессмертия». Отсюда, Лунный Заяц символизирует пожелания долголетия, а также успешной карьеры и спокойной, счастливой жизни всему потомству.
Трехногая Жаба (кит. Яома) – другие названия: Волшебная Жаба, Лунная Жаба. В китайской мифологии считалось, что в Лунную Жабу за свой проступок была превращена Чан Э. Символика Лунной Жабы, так же как и Лунного Зайца, в первую очередь связана с пожеланиями долголетия, а также удачи в денежных делах. Еще древние китайцы верили, что лунные затмения происходят из-за того, что луна проглатывается Трехногой Жабой.
Одним из самых лунных поэтов, несомненно, является Су Ши, или же Су Дунпо, я был у него в доме-музее на острове Хайнань, луна и впрямь светила прямо над его домом. Работая на государственной службе в городе Ханьчжоу, великий китайский поэт Су Ши написал целый цикл стихов, посвященных любованию приливом волн в Праздник середины осени, когда все китайцы отмечают и Праздник луны, и связанный с полнолунием Праздник приливов. Пять стихотворений Су Ши так и называются «Любование приливом волн 15 августа». Поэт описывает и свои чувства, и состояние природы, и силу волн, и, конечно же, Лунного Зайца: «Уверен, что луна с зайцем весьма кругла,/ В сентябре холодно от инея да и ветра».
Если не о Лунном Зайце, то о самой луне и мифах, связанных с нею, пишут и в современной китайской литературе. У блестящего писателя, моего сверстника Цзя Пинва, сочетающего в своей прозе и поэзии и утонченные традиции южных провинций, и европейский авангард, и древнюю китайскую мифологию, есть повесть «Небесный пес». Или по-китайски Тянь Гоу. Герой повести, молодой парень по прозвищу Тянь Гоу поет циньские напевы своей хозяйке, на которую работает и в которую влюблен:
Луна на небе, словно медный
А в нем сидит Богиня Луны,
Видно у Пса помутился разум,
Ведь он захотел Луну
Сердце его будто светлеет,
А на душе спокойно и хорошо.
Ну разве он в чем-то виноват?
Богиня Луны – это как бы его хозяйка, лунный заяц Юэ Ту, а он сам – Пес, Тянь Гоу, и он хочет завладеть своей хозяйкой, разве он виноват в своей любви? По мнению Цзя Пинвы, миф о попытке поглощения небесным псом луны на самом деле обозначает стремление небесного пса Тянь Гоу покорить сердце лунного зайца Юэ Ту. Мне интересно то, что даже самый авангардный и скандальный своим романом «Тленный град», который запретили в Китае, Цзя Пинва, которого охотно сейчас переводят по всему миру, живет в мире китайской мифологии. То же можно сказать и о другом лидере современной китайской прозы Су Туне. Найдете ли вы у современный русских авангардных писателей русскую мифологию? Потому-то они со своей вторичностью и неинтересны на Западе.
А теперь о великом Ли Бо. В молодости Ли Бо провел несколько лет в горах Миньшань вместе с даосским отшельником, постигая таинство его учения. После недолгого перерыва, вызванного службой, Ли Бо вновь отправляется странствовать по родному краю, где его особенно привлекают Горы Бровей Крутых – Эмэйшань. «В царстве Шу немало гор, где обитают бессмертные, но с таинственными Крутыми Бровями ни одна не сравнится», – писал он в стихотворении «Поднимаюсь на Эмэйшань». Более всего он прославился своей гульбой и пьянством, есть версия, что он утонул, приняв отражение луны в воде за саму луну, и смело прыгнув к ней.
Об этом писал его друг Ду Фу:
У поэта Ли Бо на доу вина –
Сто превосходных стихов.
В Чанъане на рынках знают
Владельцы всех кабаков.
Сын Неба его пригласил
Он на ноги встать не смог.
Зовут на веки веков.
(Ду Фу, «Восемь бессмертных за вином»). А наш русский гений Сергей Есенин искренне завидовал его жизни и творчеству: «Жизнь такую,/ Как Ли Пу, я/ Не сменял бы/ На другую/ Никакую!»
Ли Бо (Ли Тай-бо, Ли Пу, Li Po, Li Bai, Li Bo, Li T’ai Po) (701–762) – величайший поэт Древнего Китая, родившийся в пределах Тюркского каганата (на территории современной Киргизии, киргизы могут вполне поставить ему памятник и считать своим поэтом). Китайские биографы рисуют Ли Бо гениальным безумцем, черпающим свое вдохновение в винной чарке. Основные мотивы поэзии – воспевание вина, цветов, луны, дружбы, природы в целом. В 724 году Ли Бо создал общество «Шести бездельников из бамбуковой рощи». Я сам готов вступить в это общество лунных бездельников. «Песнь луне Эмэйшаньских гор» – одно из самых известных стихотворений Ли Бо. Горы Эмэйшань он воспел в целом ряде произведений, «однако особенно глубокое впечатление, – пишет автор книги о Ли Бо, профессор Ван Яо, – произвела на него в Эмэйшаньских горах луна». В одном более позднем стихотворении поэт говорит: «Когда я жил на востоке области Ба, у Трех Ущелий, видя на западе ясную луну, я вспоминал Горы Крутых Бровей. Луна выходила из-за Крутых Бровей, озаряя Лазурное море, и я долго странствовал с теми, от кого был за тысячу верст». Ли Бо (перевод Гитовича):
С кубком в руке вопрошаю луну
С тех пор, как явилась в небе
Сколько прошло лет?
Отставив кубок, спрошу ее –
Может быть, даст ответ.
Никогда не взберешься ты
Что сияет во тьме ночной.
А луна – куда бы ты ни пошел –
Последует за тобой.
Как летящее зеркало,
У дворца Бессмертных она.
И сразу тогда исчезает мгла –
Ты увидишь, как восходит луна
На закате, в вечерний час.
А придет рассвет –
Что уже ее свет погас.
Белый Заяц на ней лекарство
И сменяет зиму весна.
И Чан Э2 в одиночестве
И вечно так жить должна.
Мы не можем теперь увидеть,
Луну древнейших времен.
Но предкам нашим светила
Выплыв на небосклон.
Умирают в мире люди всегда –
Бессмертных нет среди нас, –
Но все они любовались луной,
Как я любуюсь сейчас.
Я хочу, чтобы в эти часы, когда
Я слагаю стихи за вином, –
Отражался сияющий свет
В золоченом кубке моем.
1 По китайским поверьям, на луне Белый Заяц толчет в ступе порошок бессмертия.
2 Чан Э, Хэн Э, в древнекитайской мифологии жена стрелка И, Богиня Луны. Согласно мифу, изложенному в «Хуайнаньцзы» (II век до н.э.) Чан Э тайком одна приняла снадобье бессмертия, полученное ее мужем у Владычицы Сиванму, и унеслась на луну. Вероятно, еще до н.э. было распространено и представление о том, что Чан Э на луне превратилась в жабу-чань (которая обычно изображается трехлапой), по некоторым источникам, толкущую в ступе снадобье бессмертия. Вместе с ней на луне живет Юэ Ту (Лунный Заяц). Можно предположить, что образ Чан Э генетически связан с образом древней Богини Луны Чан Си.
После стихов Ли Бо обязательно надо дать стихотворение Ду Фу, современника и друга Ли Бо, величайшего поэта Китая периода «Расцвета Тан». Ду Фу (712–770) родился в богатой и знатной семье, рос при дворе в роскоши и достатке, но после мятежа Ань Лу-шаня остался верен трону и бежал в Сычуань, где жил в нищете. Его стихи последнего периода полны горечи. Но и Ду Фу как бы между делом упомянул лунного зайца. Это подтверждает мою мысль, что лунный заяц был общенародной легендой, которую знали все, не надо было ничего объяснять.
У Чжи или У Ган – бессмертный дровосек, наказанный за свою ревность тем, что должен рубить коричное дерево, растущее на луне, при этом дерево вновь восстанавливается. Лунный Заяц – заяц, живущий на луне и толкущий там в ступе порошок бессмертия. Обязательно надо было бы дать в подборке стихов знаменитые «Вопросы к Небу» первого великого поэта Китая Цюй Юаня. Это величайшее творение поэта Цюй Юаня (340–278 годы до н.э.) и самое крупное поэтическое произведение Древнего Китая, какое мы знаем. Но с этой поэмой и Лунным Зайцем в нем произошла чудная детективная история.
|
Там в переводе Адалис почему-то нет напрямую нашего Лунного Зайца, но есть и Чан Э, есть и охотник И и другие герои наших мифов. Почему у тонко чувствующей мифологию русской поэтессы вдруг пропал при переводе Лунный Заяц – мне еще предстоит разгадать. Чьим подстрочником она пользовалась? В серьезной монографии Евсюкова, посвященной анализу мировоззрения протокитайцев эпохи неолита «Мифология китайского неолита» (Новосибирск, «Наука», 1988), читаю: «Существует мнение, что лунная жаба Чань упоминается и в известном памятнике древнекитайской литературы «Вопросы к Небу» знаменитого поэта древности Цюй Юаня (IV век до н.э.). Общепринят следующий перевод соответствующего места из этого источника: «Благодаря чему (букв. «какой дэ». – В.Г.) ночное светило умирает, а затем возрождается? Благодаря чему заяц, который виден на нем, живет там?» Известный китайский филолог Вэнь Идо, отвергая традиционное (то есть народное. – В.Г.) и классическое понимание этого места, в свое время выдвинул на сей счет оригинальную гипотезу: он предположил, что иероглифы «гу ту», которые согласно их общепринятому толкованию значат «лунный заяц», представляют собой древнее чтение слова «хама», имеющего в современном языке значение «лягушка». Затем, на его взгляд, хама превратилась в чань ту, поэтому и произошло расщепление одного названия на два, которые стали обозначать лягушку и зайца, живущих на луне. Более того, этой лунной жабе Евсюков посвящает огромную главу в своей книге, зайца же больше нигде не упоминает. Вослед за Вэнь Идо Евсюков пишет: «В современном языке чань ту – поэтическое название луны, где чань – жаба, а ту – заяц. По сравнению с употребленным Цюй Юанем термином «гу ту» первый иероглиф заменен другим, а второй утратил детерминатив «трава»┘ Просто какие-то хунвейбины филологические или новые китайские фоменки появились. Так запросто выкидывают из древних книг не приглянувшихся им героев. Был заяц и нет зайца. Прямо как в нашей детской прибаутке: «Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет┘» Древний поэт Цюй Юань, первый великий поэт Китая, в IV веке до н.э. в своей великой поэме ясно пишет о лунном зайце, и никуда не делось его обозначение Гу Ту или Юэ Ту. И вдруг его лунный заяц после китайских модернизаций текста исчезает из всех современных переводов «Вопросов к Небу». Его нет уже в переводе Аделины Адалис. Настоящий детектив, исчезновение мифологического древнейшего героя на глазах у всех из текста поэмы. Вот место в переводе Адалис: Умерший месяц почему Потом рождается опять? Откуда родом лунный свет? Иль всякий раз бывает он Утробой зрелою луны Для смерти заново рожден? Это у русской поэтессы прекрасный перевод дословного: «Благодаря какому дэ ночное светило умирает, а затем возрождается. » Но следующая фраза великого китайского поэта исчезает: «Благодаря чему заяц, который виден на ней (на луне. – В.Г.) живет там?» Исчез живой лунный заяц между строк великой русской поэтессы. Но также лунный заяц загадочно исчезает и в переводе М.Кравцовой, и в других переводах «Вопросов к Небу». Придется попросить перевести заново по древнему подстрочнику одного из моих поэтических друзей. Жаль, нет уже в живых Юрия Кузнецова, поэма как раз была бы ему по плечу. Какой-то злой дух не желает упоминать о лунном зайце и заячьих бессмертных снадобьях, приготовленных для человечества. Так, увы, пишется любая, в том числе и мифологическая история. И я воскрешаю из небытия осознанно забытого лунного страдальца. А «Вопросы к Небу» без лунного зайца оставим пока в покое. Позже, уже в своем «Подражании «Вопросам к Небу» поэт III века н.э. Фу Сюань (217–278) писал: «Кто живет на луне?/ Там Белый Заяц толчет снадобье». Уже в ХХ веке лунные мотивы мы находим в прекрасных стихах Мао Цзэдуна. Мао известен в Китае не только как политический лидер, но и как поэт, его стихи ценят, многие знают наизусть. Вот стихотворение цы (с неравным числом иероглифов в строках), написанное в 1957 году для Ли Шу, учительницы средней школы № 10 в городе Чанша, административном центре провинции Хунань. Ее муж, Лю Цзысюн, друг и соратник Мао, погиб в бою накануне Великого похода в провинции Хубэй в 1933 году. Мао говорит о ее потере и о своей – его вторая жена Ян Кайхуэй была казнена антикоммунистическим губернатором Хунани в том же городе Чанша в 1930 году. Вроде бы революционный стих, но весь пронизан мифологическими образами Древнего Китая. Читайте также:
|