Кипарисовый ларец анненский стихи
Обновлено: 05.07.2024
Жребий, о сердце, твой понят -
Старого пепла не тронь…
Большет проклятый огонь
Стен твоих чёрных не тронет!
Трилистник траурный
32. Перед панихидой
Два дня здесь шепчут: прям и нем
Все тот же гость в дому,
и вянут космы хризантем
В удушливом дыму.
Гляжу и мыслю: мир ему,
Но нам-то, нам-то всем,
Иль тюк в ту смрадную тюрьму
Захлопнулся совсем?
“Ах! Что мертвец! Но дочь, вдова…”
Слова, слова, слова.
Лишь Ужас в белых зеркалах
Здесь молит и поёт
И с поясным поклоном Страх
Нам свечи раздаёт.
33. Баллада
День был ранний и молочно парный,
Скоро в путь, поклажу прикрутили…
На шоссе перед запряжкой парной
Фонари, мигая, закоптили.
Позади лишь вымершая дача…
Жёлтая и скользкая… С балкона
Холст повис, ненужный там… но спешно,
Оборвав, сломали георгины.
“Во блаженном…” И качнулись клячи:
Маскарад печалей их измаял…
Жёлтый пёс у разорённой дачи
Бил хвостом по есльнику и лаял…
Но сейчас же, вытянувши лапы,
На песке разлёгся, как в постели…
Только мы, как сняли в страхе шляпы -
Так надеть их больше и не смели.
…Будь ты проклята, левкоем и фенолом
Равнодушно дышащая Дама!
Захочу — так сам тобой я буду…
— “Захоти, попробуй!” — шепчет Дама.
Вам шлю мои стихи, когда-то
Их вдали игравшие солдаты!
Только ваши, без четверостиший,
Пели трубы горестней и тише…
34. Светлый нимб
Зыбким прахом закатных полос
Были свечи давно облиты,
А куренье, виясь, все лилось,
Все, бледнея, сжимались цветы.
И так были безумны мечты
В чадном море молений и слёз,
На развившемся нимбе волос
И в дыму её чёрной фаты,
Что в ответ замерцал огонёк
В аметистах тяжёлых серёг.
Синий сон благовонных кадил
Разошёлся тогда без следа…
Отчего ж я фату навсегда,
Светлый нимб навсегда полюбил?
Трилистник тоски
35. Тоска отшумевшей грозы
Сердце ль не томилося
Желанием грозы,
Сквозь вспышки бело-алые?
А теперь влюбилося
В бездонность бирюзы,
В её глаза усталые.
Все, что есть лазурного,
Излилося в лучах
На зыби златошвейные,
Все, что там безбурного
И с ласкою в очах, -
В сады зеленовейные.
В стёкла бирюзовые
Одна глядит гроза
Из чуждой ей обители…
Больше не суровые,
Печальные глаза,
Любили ль вы, простите ли?
36. Тоска припоминания
Мне всегда открывается та же
Залитая чернилом страница.
Я уйду от людей, но куда же,
От ночей мне куда схорониться?
Все живые так стали далеки,
Все небытное стало так внятно,
И слились позабытые строки
До зари в мутно-чёрные пятна.
Весь я там в невозможном отсвете,
Где миражные буквы маячут…
…Я люблю, когда в доме есть дети
И когда по ночам они плачут.
37. Тоска белого камня
(В Симферополе летом)
Камни млеют в истоме,
Люди залиты светом,
Есть ли города летом
Вид постыло-знакомей?
В трафарете готовом
Он — узор на посуде…
И не все ли равно вам:
Камни там или люди?
Сбита в белые камни
Нищетой бледнолицей,
Эта одурь была мне
Колыбелью-темницей.
Коль она не мелькает
Безотрадно и чадно,
Так, давя вас, смыкает,
И уходишь так жадно
В лиловатость отсветов
С высей бледно-безбрежных
На две цепи букетов
Возле плит белоснежных.
Так, устав от узора,
Я мечтой замираю
В белом глянце фарфора
С ободочком по краю.
Трилистник дождевой
38. Дождик
Вот сизый чехол и распорот,-
Не все ж ему праздно висеть,
И с лязгом асфальтовый город
Хлестнула холодная сеть…
Хлестнула и стала мотаться…
Сама серебристо-светла,
Как масло в руке святотатца,
Глазеты вокруг залила.
И в миг, чтО с лазурью любилось,
Стыдливых молчаний полно,-
Все тёмною пеной забилось
И нагло стучится в окно.
В песочной зароется яме,
По трубам бежит и бурлит,
То жалкими брызнет слезами,
То радугой парной горит.
.… .… .…
О нет! Без твоих превращений,
В одно что-нибудь застывай!
Не хочешь ли дрёмой осенней
Окутать кокетливо Май?
Иль сделать Мною, быть может,
Одним из упрямых калек,
И всех уверять, что не дожит
И первый Овидиев век:
Из сердца за Иматру лет
Ничто, мол, у нас не уходит -
И в мокром асфальте поэт
Захочет, так счастье находит.
29 июня 1909
Царское Село
39. Октябрьский миф
Мне тоскливо. Мне невмочь,
Я шаги слепого слышу:
Надо мною он всю ночь
Оступается о крышу.
И мои ль, не знаю, жгут
Сердце слёзы, или это
те, которые бегут
У слепого без ответа,
Что бегут из мутных глаз
По щекам его поблеклым,
И в глухой полночный час
Растекаются по стёклам.
40. Романс без музыки
В непрогладную осень туманны огни,
И холодные брызги летят,
В непрогладную осень туманны огни,
Только след от колёс золотят,
В непрогладную осень туманны огни,
Но туманней отравленный чад,
В непрогладную осень мы вместе, одни,
Но сердца наши, сжавшись, молчат…
Ты от губ моих кубок возьмёшь непочат,
Потому что туманы огни…
Трилистник призрачный
41. Nox vitae
Отрадна тень, пока крушин
Вливает в кровь холоз жасмина…
Но… ветер… клёны… шум вершин
С упрёком давнего помина…
Но… в блекло-призрачной луне
Воздушно-чёрный стан растений,
И вы, на мрачной белизне
Ветвей тоскующие тени!
Как странно слиты сад и твердь
Своим безмолвием суровым,
Как ночь напоминает смерть
Всем, даже выцветшим покровом.
А все ведь только что сейчас
Лазурно было здесь, что нужды?
О тени, я не знаю вас,
Вы так глубоко сердцу чужды.
Неужто ж точно, Боже мой,
Я здесь любил, я здесь был молод,
И дальше некуда. Домой
Пришёл я в этот лунный холод?
42. Квадратные окошки
О, дали лунно-талые,
О, тёмно-снежный путь,
Болит душа усталая
И не даёт заснуть.
За чахлыми горошками,
За мёртвой резедой
Квадратными окошками
Беседую с луной.
Смиренно дума-странница
Сложила два крыла,
Но не мольбой туманится
Покой её чела.
“Ты помнишь тиховейные
Те вешние утра,
И как её кисейная
Тонка была чадра.
Ты помнишь сребролистую
Из мальвовых полос,
Как ты чадру душистую
Не смел ей снять с волос?
И как тоской измученный,
Так и не знал потом -
Узлом ли были скручены
Они или жгутом?”
- Молчи, воспоминание,
О грудь моя, не ной!
Она была желаннее
Мне тайной и луной.
За чару ж сребролистую
Тюльпанов на фате
Я сто обеден выстою,
Я изнурюсь в посте!
“А знаешь ли, что тут она?”
— Возможно ль, столько лет?
“Гляди — фатой окутана…
Узнал ты узкий след?
Читайте также: