Какую значимую часть слова выделял древнегерманский стих
Обновлено: 04.11.2024
Устное слово как свидетельство тех или иных событий, в древних языках было способно, подобно надписи па камне, увековечить память об том или ином событии и прославить тем самым само событие и его участников в потомках. Но для этого было необходимо облечь слово в обладающую особыми свойствами форму, которая закрепляется во множестве традиций. Чем более замысловатыми были эти традиции, чем сложнее было следовать им при создании того или иного произведения, тем надежнее охранялось это произведение "от порчи", было индивидуальным и, следовательно, тем большие требования предъявлялись к мастерству автора.
В этой главе мы рассмотрим те явления в языке древнегерманской поэзии, которые, по нашему мнению, в значительной мере определили развитие кеннингов как системных образований.
Аллитерация.
Взаимодействие стиховых и языковых элементов - это вопрос не только стихотворной формы, но и семантических возможностей поэзии, отмечает Смирницкая [1994]. «Накладываясь на словесный текст, ‹…› система метрических выделений и соотнесений Зд. - аллитерация (прим. авт.) позволяет придать ему семантическую глубину и сложность, недостижимую для прозы» [8; 14]. Вышесказанное дает нам основание утверждать, что языковые элементы поэтического произведения порождаются в соответствии с особыми законами и их подбор зависит в значительной мере от требований стихотворной формы.
В той форме, в которой мы находим аллитерацию Aллитepaция - coзвyчиe нaчaльныx звyкoв cлoв, нaxoдящиxcя пoд cмыcлoвым yдapeниeм и пoвтopяющиxcя в двyx coceдниx cтиxax [7; с. 13]. в древнегерманской поэзии, она -- основной организующий момент стиха. Она связывает два полустишия или коротких строки в один длинный стих (или длинную строку), выделяя, посредством сходства звучания начального звука, в первом полустишии один или чаще оба слога, несущих метрическое ударение, и один из таких слогов (обычно первый) второго полустишия, определяя, таким образом, ритм стиха.
Из 4 главноударных слогов стиха аллитерация охватывает 2 или 3, причем в 1-ом полустихе она приходится либо на один, либо на оба слога, имеющих главное ударение, тогда как во втором полустихе обычно аллитерирует лишь один слог, а именно - первый главноударный в этом полустихе (т.е. 3-ий главноударный, считая от начала стиха).
Кроме того, для ритма имела известное значение длительность (долгота и краткость) слогов: долгие слоги выступали в стихе в качестве главноударных более свободно, чем краткие.
Сильные места в строке называются ее вершинами; слабые места, образуемые одним или группой безударных, называются спадами [14; 48].
«Как мы копьеносных датчан в былые дни…» См. перевод Смирницкого А.И. [17; 36]
Роль аллитерации в ритмическом строе стиха вытекает, таким образом, из законов ударения в германских языках.
Определяя ритм стиха, аллитерация в то же время оставляет ему большую свободу: число слогов в полустишии может колебаться в очень широких пределах. С другой стороны, поскольку слоги, несущие метрическое ударение, в то же время, по законам германского ударения, в большинстве случаев являются ударными корневыми слогами, т. е. слогами, несущими наибольшую смысловую нагрузку, ритм стиха отличается от ритма прозы главным образом тем, что в стихе сильные слоги получают еще большее усиление, а слабые -- ослабляются [18; 10]. Ритм предложения как бы подчеркивается, но не нарушается.
Если справедливо, что аллитерация только подчеркивает, но не деформирует ритм предложения, то этого нельзя сказать о ее влиянии на выбор слов в поэзии. Ее деформирующее или стилизующее влияние в этом направлении очень вероятно [Там же, 11]. Многие авторы, например, указывают на то, что обилие синонимов, характерное для языка древнегерманской поэзии, обусловлено требованиями аллитерации. Существует большое количество слов, которые употребляются только в поэзии и которые синонимичны словам, употребляемым в прозе. В большинстве случаев современный читатель не сможет усмотреть какое бы то ни было различие в значении этих синонимов. Но мы, вслед за М.И. Стеблин-Каменским, полагаем, что такое различие первоначально существовало. Также, вполне очевидно то, что такое обилие синонимов -- чрезвычайно удобное средство для подбора нужной аллитерации. Примеров, в которых употребление различных названий для одного и того же предмета (частью чисто поэтических, частью прозаических), с точки зрения современного читателя, совершенно неоправданно, но явно подсказано требованиями аллитерационной техники, очень много. Вместе с тем нельзя считать, что это обилие синонимов было вызвано к жизни только техникой аллитерационного стиха. Оно было использовано авторами поэтических произведений как традиционный и удобный стилистический прием, но возникновение его имело, возможно, другие причины.
Общеизвестен факт, что в языках древних народностей отсутствовали общие обозначения явлений и предметов, а употреблялся вместо этого ряд обозначений, каждое из которых ассоциировалось с отдельными конкретными признаками данного явления. Богатство выразительных средств, существовавшее в древних языках -- это следствие норм образного мышления, бедного общими понятиями и неспособного отвлечься от отдельных конкретных признаков. С течением времени человеческое мышление развивается от простого к сложному, от конкретного к абстрактному; таким образом, в исчезновении большого количества слов с узким значением и сохранении слов с общей семантикой «отразилось историческое изменение принципа выражения понятий - движение от конкретного к абстрактному» [6; 119]. По мере развития понятийного мышления различия между значениями узкоспециализированных выражений стираются, многие из них за ненадобностью отмирают или становятся синонимами, которые долго продолжают жить в поэтическом языке как живой памятник пройденной стадии развития мышления, но будучи уже переосмыслены как поэтические архаизмы [18; 12].
Такая точка зрения на историческое развитие лексики является традиционной. Однако существует и другая, диаметрально противоположная, точка зрения на этот вопрос. Н.В. Феоктистова в работе «Формирование семантической структуры отвлеченного имени» [88] пишет, что для формирования семантической структуры слова характерно движение к многозначности, и даже в ряде случаев к омонимии. Семантика слов древних языков, с их способностью обозначать чувства, явления и любые предметы, действия, зачастую семантически друг друга взаимоисключающие (например, др.а. слово «fen» могло обозначать и болотистое и гористое место), определяется в целом отношениями партиципации - сопричастности, неотграниченности одного от другого. Нерасчлененность определенного фрагмента определялось архаическими представлениями носителей языка, «в соответствии с которыми человек мыслил себя в тех же категориях, что и остальной мир» См. Гуревич А.Я. Проблемы средневековой научной культуры. - М., 1981. - с. 138. Представление «о единстве и взаимопроникновении природы и человека, органически родственных и сопричастных» См. там же, обусловило возможность единого обозначения для эмоций, их проявлений, предметов и действий, с ними связанных. Характерная для мировосприятия человека далекого прошлого нерасчлененность конкретного и абстрактного обусловила широкое значение многих лексических единиц. По мере исторического развития единый смысловой комплекс расщеплялся, выделялись отдельные значения, имеющие четкие условия реализации.
Читайте также: