Илья кричевский стихи красные бесы
Обновлено: 05.11.2024
_____________________________________________________________________________________________
/ Растянутое мгновение
/
.
Не бойся(фрагменты)
Эту беду зачеркнет
белая болезнь
чистый лист
на котором пишется
честная книга
-------------------
------------------
Белое сотрет все
оно движется
------------------------
-----------------------
оно не тобой вызвано
дай же ему дорогу
к опустошению..
Даже беглый сравнительный анализ фрагментов показывает идентичность образного мышления и его текстового воплощения у двух авторов, живущих в разных странах, незнакомых друг с другом и говорящих на разных языках. У Ильи Кричевского «. белый силуэт. / Он движется. », у Ионы Волах «Белое сотрет все / оно движется». Вдобавок к этому отметим, что белое у Ионы Волах апокалиптичное – оно «стирает» (уничтожает) все на своем пути. Но и у Ильи Кричевского движение «белого силуэта» приводит к такому же финалу – люди «исчезают». И самое страшное наказание в этом «исчезновении» потеря генетической памяти, ибо, при этом, люди забывают «все минувшее». И у того и у другого автора ярко выражена неумолимость пришествия и карающее предназначение «белого»: у Ионы Волах – «оно не тобой вызвано / дай же ему дорогу / к опустошению»; у Ильи Кричевского «. грозно белый силуэт / В ещает звездной колотушкой / Конец безмерной непомеры . »
Так что же такое «белое» – к какому конкретному предмету или веществу привязан этот цвет в рассматриваемых стихотворениях. У Ионы Волах белое – «белая болезнь» – неизлечимая наркотическая зависимость. То же самое и у Ильи Кричевского, только здесь безысходность, как причина, привязана к социуму. Вероятно, поэтому белое в поэзии Ильи Кричевского играет более многогранную роль в сравнении с белым Ионы Волах. Вот, например, фрагмент еще одного стихотворения Ильи ( «Белый огонь» ), написанного им в том же 1986 году: «Небо обрушилось, небо взбесилось / Белым огнем, упадающим в осень, – / Божия милость, последняя милость: / Золоту осени – белая смерть».
Сравнительный анализ текстов двух разных во всех отношениях авторов выявил такую тождественность их образного мышления и некоторых специфических моментов в их личной жизни, которая позволяет в ряде случаев говорить о подобном как о закономерном феномене – наркотические вещества локализовано воздействуют на одни и те же области сознания и, очевидно, неизбежно вызывают одинаковые архетипические представления у разных людей.
О том, что Илья Кричевский употреблял наркотики, свидетельствуют несколько стихотворений, вошедших в книгу «Красные бесы». В одном из них читаем: «Нет. Вот еще. Погоня. Да, погоня / За счастьем, за мелькающею тенью, / Наркотики, чтоб растянуть мгновенья . / Агония. Агония. Агония». И несомненно, что здесь «имеет место физическая зависимость. <. > . организм не может обходится без наркотика, и если прекратить его введение сразу, то может возникнуть синдром абстиненции, иногда со смертельным исходом» [ 5 , c .145]. И, действительно, человек, проходящий насильственный курс лечения, заключающийся в полном воздержании, испытывает непосильные страдания и в кризисные моменты, требуя введения наркотической дозы, ведет себя непредсказуемо. Именно такой трагический случай описан поэтом Ильей Кричевским, подсмотренный, очевидно, при сопутствующих обстоятельствах: «Зачем ты вырвал свой желчный пузырь, / Глупец, ты теперь умрешь». Это стихотворение написано в 1983 году. Илье всего 20 лет. Но он к этому весьма юному возрасту уже далеко не новичок в царстве опиомании. В апреле 1982 года девятнадцатилетний поэт не только информативно (стихотворение «Кошмар» ), но и весьма талантливо, в стиле импрессии, передает процесс наркотического опьянения: «Шепот, шелест, шорох, взмах / А х! Ах! Ах! Ах!» Теперь, после приведенных примеров, возможно с ясной определенностью утверждать, что стихи Ильи Кричевского, чтобы стать доступными, должны быть прокомментированы, дабы читатель, незнакомый с реалиями, далекими от привычного, как, впрочем, и ранее упомянутый литературный критик [ 3 ], не наклеивали, по своему неведению, ярлык «невзрачности» на тексты, выходящие за рамки обыденного. Продолжая тему, следует отметить, что в стихотворениях Ильи Кричевского причина, побудившая его погрузиться в наркотический омут, метафорически адресована и определена. При полной самоотдаче, болезненной своей беззащитности, желании принести пользу поэт ежедневно наталкивался на безразличие, непонимание и враждебность. В стихотворений «Тупая скачка без конца» (1988 год) об этом сообщается и сурово, и трогательно, и непосредственно – эффект достигается ритмическими повторами:
Во вступительной части
Иди, иди своей судьбой,
Не трогай нашего уклада.
В середине
Не трогай нашего обеда,
Иди, иди своей судьбой
В финале
И я заламываю руки,
И я иду своей судьбой.
В результате поэт отвержен и, несмотря на утверждение «иду своей судьбой», горе его безмерно и театральный жест «я заламываю руки» по-гамлетовски трагичен – ощущается, что личность в пространственно-временном континууме потеряла социальную ориентацию и реальность перестала быть реальностью, и человек в ней – человеком. И здесь снова выявляется вполне закономерная (в противостоянии поэт-общество) идентичность архетипических представлений Ильи Кричевского (в стихотворении «Я гильотинируюсь . ») и Ионы Волах (в стихотворении «Пустота и Пустое » ):
Илья Кричевский
Иона Волах
Есть только целое,
Которое нож
Д елит на две части.
Но нет и ножа,
И, увы, целого,
Есть только – ничего нет,
Но нет и этого.
пустотой ответила мне
Пустота
в пустоте пустого
и сказало Пустое
это пустое
пустоты.
Образному мышлению Ильи Кричевского свойственна конкретность – под ножом метафорической гильотины он сам в единстве принесенного в жертву (насильственно) и саморассечения («я гильотинируюсь ») .У Ионы Волах конкретное растворено в метафизическом. Но тем не менее архетипическая тождественность состояний у двух названных поэтов более чем очевидна: у Ильи Кричевского – «Есть только – ничего нет / Н о нет и этого», у Ионы Волах – «и сказало Пустое / это пустое / пустоты».
Идея принесения в жертву самого себя преследовала поэта на всем протяжении его творческой активности. В поэме «Последний крик» (1984 год) в одном из катренов трагический финал выражен пророчески неповторимо:
Бездушный конь перегрыз удила,
Всадник рассек себе горло,
Линией смерти рана легла
О т уха – до горизонта.
Даже этих четырех строчек вполне достаточно, чтобы поставить заслуженный знак равенства между Ильей Кричевским – Героем, и Ильей Кричевским – Поэтом.
В пространстве интернета удалось найти единичный намек на те моменты, которые являются полнокровным содержанием предлагаемого эссе: «Наркотический рай 60-х обернулся умирающими от овердозы мальчиками и девочками, а свободная любовь закончилась СПИДом. Но осталась сладкая память о всеобщем празднике, остался реальный расцвет музыки, литературы, кино. Остались, наконец, эти три дня. А от эйфории года 1991-го остались лишь руины СССР да похмелье» – (Александра Маянцева , Алексей Пичугин). Эти же авторы сообщают, что родным Ильи Кричевского «передали любительскую видеосъемку кровавой развязки». И далее: «Ильи не было в кадре, но отчетливо слышался его надрывный голос: «Что вы делаете, сволочи?» Потом – лязг гусениц, крики и плач. »
На основе выявленного можно предположить, что Илья Кричевский, став свидетелем гибели Дмитрия Комаря и Владимира Усова, в порыве самопожертвования, к которому он был готов задолго до этого, бросился под танк. Первым погиб Дмитрий Комарь , вторым – Владимир Усов. Илья был третьим.
20.03.2002
____________
Примечания :
[1] БМП – Боевая Машина Пехоты.
[2] Кричевский И., «Красные бесы»: Лирика и поэма. – К.: МСИП « Обериг », 1992.
[3] Пурин Алексей, « Воспоминания о Евтерпе » , литературный альманах, выпуск 9, Санкт-Петербург ,
журнал « Звезда » 1996.
[4] Цитируемые в этом эссе фрагменты стихотворений Ионы Волах, перев . с ивр . А. Кобринским.
[5] Ж. Годфруа , « Что такое психология » , т. I , Москва, « Мир » , 1992.
Читайте также: