И лодка размером с египетский сфинкс уходит из города северодвинск стихи

Обновлено: 22.11.2024

А ещё мы писали стихи. Вам, конечно, этого не понять, но моряков постоянно тянет к женщинам прекрасному. Ведь как юноши попадают в подводный флот? Приходишь ты на медкомиссию в какой-нибудь глухой белорусской Узде (это не опечатка, есть такой город), а тебя военком спрашивает:
- Как с романтикой-то у тебя, сынок? Играет в жопе?
- А то, - говоришь ты, - даже наружу пытается вырваться. И военком слюнявит толстыми красными губами химический карандаш и выводит на твоём личном деле каллиграфическим почерком: "Ваен на марской флот"
- Иди, - говорит он тебе ласково, - сходи-ка к психиатору.
- Молодой человек, - томно удивляется психиатр, - а тянет ли Вас к прекрасному?
- Ещё как! - со скрипом шестерён в голове пытаешься ты отвести глаза от её сисек. - Иногда прямо с непреодолимой силой! Тогда она лезет в свой секретный сейф, достаёт оттуда квадратный штамп и бах - "Подплав" - красуется у тебя в личном деле красная печать. Потом после неё у тебя проверяют пульс и давление, щупают яйца, дают нюхать уксус, шепчут "шестьдесят восемь" с расстояния в шесть метров и заставляют читать строчки "НКИБ МШЫБ" каждым глазом по очереди. Потом ещё восемнадцать таких же медкомиссий, пять лет училища в Севастополе и Санкт- Петербурге, и ты в подплаве.

Понимаете теперь, насколько сильно тянет к женщинам прекрасному? Поэтому и фильмы мы смотрели вместо того, чтобы спать, и в компьютерные игры играли. (А теперь ещё раз перечитайте первое предложение и начнём). В море мы на моём боевом посту вели всегда тетрадь учёта расхода пресной воды и запасов гидравлики:


В неё, кроме собственно учёта воды и гидравлики,


записывали всякие важные на наш, трюмный взгляд события:



Поздравляли друг друга с праздниками:


Потом падала первая романтическая капелька:

Начинал течь тоненький ручеёк:

И в конце концов прорывало плотину:

В тетрадь писали все, кто хотел и был нами допущен, пройдя строгий отбор. Например, минёру мы писать не давали. Он прибегал, конечно, просился, но Антоныч говорит ему: - Ну -ка, продекламируй что-нибудь романтическое! Минёр вставал в позу Лермонтова и торжественно декламировал: И ладони, и колени опустились на кровать -
Это значит снова раком буду я тебя ебать! - А дальше? - уточнял Антоныч. - Всё, - радостно улыбался минёр, гордясь своим талантом. - Минёр, ты дурак? - задавал риторический вопрос Антоныч. - Иди тренируйся. Что за стих у тебя? Ни метафоры, ни высокого слога, ни даже, хотя бы, смысла! Не допущен!
Вахтенные офицеры, вахтенные командиры, старшие на борту, штурмана, акустики при заступлении на вахту принимали обстановку, потом бежали читать наши новинки и только потом заступали на вахту, отнимая у сменяющейся смены ещё десять минут драгоценного сна. Но те терпели - тяга к прекрасному же. А, вот нашёл, кстати, для скептиков и "докторов", утверждающих, что я пизжу, что мы так мало спали и это невозможно:

Это почерк не мой, но это отрывки из поэмы "Плоскости", которую придумал и начал я, а потом писали все подряд:

Сейчас я вам приведу некоторые отрывки из наших стихов поприличнее (в смысле смысла). Авторов указывать не буду - всё в кучу. Орфография, пунктуация и что там ещё, сохранены. Ну и плюсом какие-то мои опечатки, потому что уже ночь, уютно идёт дождь и хочется спать)))

Баллада про жизнь

Осенний воздух свеж и чист,
Кружит по небу жёлтый лист,
Укрыты синей дымкой дали,
По утру лёгкие морозцы стали.

Для ублаженья чувств душевных
И дабы удовлетворить инстинкт,
По утренней воде безмолвной
Корабль входит в порт Северодвинск.

Забыты временно все тяготы, лишенья
Нелёгкого подводного бытья.
Душа желает ласк и утешенья,
А организм - заветного питья.

Начищены до блеска башмаки,
Завязаны на бантики шнурки,
Одет парадный лавочный мундир -
В ближайший поскакали все трактир.

С горячки литра по два засосав
И мутным взором оглядев танцзал,
Скорей схватил какую ближе
и пропал.

А утром, еле ото сна восстав,
Недобрым словом помянув устав,
Бредя похмельными колоннами домой,
Ползёт заебанный, несчастный плавсостав.

О хитрых просточках

Андрюха - парень хитрый,
Давно уже смекнул
И зелья отравляющего
Овечкину сыпнул.

Пока тот загибался,
Леча аппендицит,
Андрюха отъедался,
Беспечен был и сыт.

А сразу по приходу:
"Ну извини, браток!
Корячился я в море,
Постой-ка ты чуток".

Ода другу

Сверкая ярко фиксой,
С улыбкой до ушей,
Приходит к нам на смену
Весёлый друг Андрей.

От сытости икая,
Умащивает зад
И киповца Овечкина
Он слушает доклад.

Проклятые насосы
Грязнухи вновь полны,
И доверху забиты
Говном все гальюны.

Воды как прежде нету,
Бассейн зарос дерьмом,
А в трюме крокодилы
Уже живут давно.

Не радуют котлеты,
Не греет антрекот,
Душа не принимает
Черешневый компот.

А падлы -вестовые
(Ну как пришло на ум?)
Поссать, посрать, нагадить
Стараются все в трюм.

Бороться с ними вечно
Уже не хватит сил,
Пусть даже и с десяток
Рептилиям скормил.

Беспечно улыбается,
Сидит в ЦП Андрей,
Ну а от мыслей горестных
Всё на душе черней.

Скорей уже б на берег,
Пойти быстрей в кабак,
Нажраться посильнее.
Эх жизнь! Её растак!!

Песня о штурманёнке

Эпиграф : дремлет притихший северный город

Забыты напрочь Салют и Самшит,
И атлас в секретную папку зашит,
В глазах-лихорадка, слюна в зобу,
Ну чтож так механики тихо гребут.

Ну что ж не бросают концы на причал?!
В штурманской рубке кто-то кричал,
И рвался кто-то оттуда наверх,
Крылами шурша, как раненный стерх

Но вот уж механик отбой отыграл,
И ласково к борту прижался причал.

пропущу несколько столбиков, дальше концовка

Немного позже, нахмурив брови,
Он циркулем карту мусолит до крови
И лодку размером с египетский Сфинкс
Уводит из города Северодвинск

Ещё была песня о комсомольце, для оценки её художественной ценности привожу отрывок:

Молотят винты зелёную муть,
С тропиночки узкой уже не свернуть.
Полигон пятнадцать - какая жалость,
А ведь до дома так мало осталось.

Плывут пароходы - туда и оттуда,
А нас не пускает оперативный-паскуда.
Сошли там с ума, небось, от скуки,
Ну ладно, приду - получите, суки.

Задание на вахту (отрывок)

Послушай, любезный дружок мой, сучок,
Займись-ка ты делом, найди мне бачок.
Поставить его я хочу в гальюне,
Чтоб свиньи в отсеке не гадили мне.
Двенадцать часов для того я даю,
А как не найдёшь, тогда в трюме сгною!

И бродит неделю уныло сачок,
Он ищет Борисычу нужный бачок.

Лирическое

Ах лето пролетело,
Уж осень закружилась,
А нам насрать на это -
Мы в море погрузились.

А ещё мы писали целые поэмы. Сейчас приведу вам небольшие отрывки из них.

Эротоман.

Посвящается сбежавшему от нас на классы помощнику Аркадию.

Меня возбуждают заходы в порты,
Меня возбуждают собаки, коты,
Меня возбуждает доковый кран:
Я безнадёжный эротоман.

Меня возбуждают большие приборки,
Меня возбуждает скрип переборки,
Меня возбуждает густой туман:
Я- безнадёжный эротоман.

Меня возбуждают на вахту разводы,
Меня возбуждают нейтральные воды,
Меня возбуждает подводный таран:
Я - безнадёжный эротоман.

Меня возбуждают листы ТКРа,
Меня возбуждает отвал НГРа,
Меня возбуждает суточный план:
Я - безнадёжный эротоман.

Меня возбуждает Андрей Борисович,
Меня возбуждает Рауф Харисович,
Меня возбуждает в стержнях уран:
Я - безнадёжный эротоман

И так, в общем-то без конца, практически. В этой поэме таких четверостиший более ста. Следующая поэма (отрывки)

Плоскости

Эпиграф: Герои это не просто люди, это просто люди, оказавшиеся в неудачное время в неудачном месте.

ИДА полста девять,
ПДА, ШДА.
Не лучше ли Крым
И девок толпа?

Шум винтов по пеленгу
И всякие там РБИТСы,
А я хочу в Америку
И в Синди Кроуфорд влюбиться.

"Сталворты" и "Свердрупы" -
Язык же сломать можно,
Кругом военные всякие
С противными рожами. Шпроты плавают кругом,
Крабики резвятся,
А мы дуем в ЦГБ,
Мешаем любовью им заниматься.

Сижу на Молибдене
И кнопки дрочу.
Я ж такой молодой -
Погружаться хочу!

Ревут турбины,
Запитаны "ШпИли",
Вошли в полигон
Номер сорок четыре.

А собственно,
Что мы в нём забыли?

Над седой равниной моря
Гордо реет "Орион".
А у нас сейчас обед
А потом тревожный сон

Всякие разные
позорные
трюмные волки
Не заполняют свои журналы,
Вот и тонут подводные лодки.

В Питере белые ночи
И девочки ходят красивые,
А у нас сплошная бессоница
И коки с мордами спесивыми.

Пришёл сегодня на обед:
В тарелке чего-то кучка,
А у собачек и котов
Весна, любовь и случка

Срочнейшее, блять, погружение!
(Дальше несколько слов на "ять")
Но что-то притяжение
Не хочет нас принимать.

Она тоже очень длинная, но, я думаю, общий смысл вы уловили. Третья поэма "Без названия" посвящена выходу экипажа ТК-20 на АПЛ ТК-13

Эпиграф : Печальный ловец бабочек. Куда ты пойдёшь завтра? (Из японского эпоса)

По улице Пикадилли
Ехал Шняк на крокодиле,
А за ним бежал Глушак,
Нёс в своих руках кушак.
В кушаке лежали горы
Огурцов и помидоров.

Вслед за ними брёл Скляров,
Нёс в кармане комаров.
Комары жужжали громко -
Оргазмировал Артёмка.

Дальше, хилых средь лесов
Шёл Серёга Канаков,
Шёл Серёга, не спешил:
Пенсион уж заслужил.

Сзади шли матросы кучей
В сапогах своих скрипучих,
Все мятые, немытые,
Прокуренные, спитые.

Дальше, чутко, как сапёры,
Пухленькие шли минёры,
Все курили папиросы
И ругались, как матросы.

За ними шли акустики
И прятались за кустики.
Они не отщепенцы,
А просто извращенцы.

Следом всё к очку очко
Шло ракетное войско,
Несли с собою ПАДы.
Запасливые, гады.

Ну и так далее - до бесконечности.
Понимаете, человек в любых условиях остаётся человеком и несмотря на все трудности, тяготы и лишения, постоянно тянется к прекрасному. Да плевать нам было, что так мало, по науке, спать нельзя, и потом через много лет некоторые и поверить-то в это откажутся. Мы стихи писали, понимаете? И тетрадку эту я храню, как одно из самых тёплых и ярких напоминаний о той жизни. Сколько квартир, городов и стран сменил, а она всё со мной.

Читайте также: