Гомер одиссея размер стиха
Обновлено: 22.11.2024
Гомер всем известен, и в рекомендациях не нуждается. Стих Гомера – гекзаметр, живет уже почти три тысячи лет. В свое время пришел он и в русскую поэзию и существует в ней как особая метрическая форма. Было это неизбежно – ведь требовался перевод на русский язык того же Гомера. Но как переводить с древнегреческого на русский, если в античной Греции была иная система стихосложения, невоспроизводимая русским языком?
В древнегреческом были долгие и краткие гласные, долгая примерно вдвое дольше по звучанию, чем краткая. Гекзаметр строился из повторявшихся сочетаний этих долгих и кратких гласных – стоп. В строке могло быть шесть стоп, а видов стопы – всего два. Стопа первого вида состояла из долгого слога, и следующих за ним двух коротких (дактиль). Стопа второго вида состояла из двух долгих слогов (спондей). Получалось, что дактиль и спондей равны по суммарной продолжительности звучания. Еще два правила – последняя стопа гекзаметрической строки должна была быть усеченным дактилем (без одного краткого слога), а предпоследняя стопа не могла быть спондеической.
В русском языке нет долгих и кратких гласных, но есть ударные и безударные. Поэтому русские поэты стали имитировать долгие слоги ударными, а краткие – безударными. Однако спондей оказалось очень сложно заменять двумя ударными слогами. Если делать так, то получается, что в строке должно быть подряд три ударных слога. Теоретически это возможно, но только, если односложное слово типа «ночь», «свет», «бог» находится между двух слов, первое из которых оканчивается ударным слогом, а второе начинается ударным. Например, «тебе бог в помощь», «опять ночь тёмная» и т.п. Это неуклюжие, формальные конструкции, естественно, такой путь был отвергнут, и древнегреческий спондей был заменен в русском гекзаметре хореем (ударный слог, безударный слог). В итоге получилась следующая схема:
(ДХ) (ДХ) (ДХ) (//) (ДХ) Д Х
в которой Д – дактиль (+--, + - ударный слог, - безударный слог), Х – хорей (+-), (ДХ) – на этом месте может быть как дактиль, так и хорей, // - цезура (метрическая пауза), которая может и не присутствовать.
«С трепетом ждали мы все появленья божественной Эос» (Одиссея, пер. Жуковского). Полный гекзаметр из одних дактилей, без цезуры. В нем всегда 17 слогов. Схема:
Д Д Д Д Д Х
«Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына» (Илиада, пер. Гнедича). Неполный гекзаметр. Первая стопа – хорей. Схема:
Х Д Д Д Д Х
«Рим золотой, обитель богов, меж градами первый» (Авсоний, «Моностих», пер. Брюсова).
Неполный гекзаметр. Схема:
Д Х Д Х Д Х
Вариативность русского гекзаметра весьма велика. Благодаря возможности заменять дактили хореями на разных позициях, поэт может разнообразно менять ритм стихотворения на разных уровнях. Возможно как плавное и торжественное, так и напряженно жесткое, так и танцующе-скоморошье движение стиха. Ниже покажу это во многих примерах, но сейчас еще один метрический пример. Одна из вариаций неполного гекзаметра – пентаметр:
Д Д У // Д Д У (У – одиночный ударный слог, усеченный хорей)
В пентаметре цезура обязательна. Он не использовался самостоятельно, но всегда в паре с обычным гекзаметром по такой схеме – первая строка гекзаметр, вторая – пентаметр:
«Славных покрыла земля – тех, которые вместе с тобою
Умерли здесь, Леонид, мощный Лаконики царь!» (Симонид Кеосский, пер. Вересаева)
«Девушка с розами, роза сама ты. Скажи, чем торгуешь?
Розами, или собой? Или и тем и другим?» (Дионисий Софист, пер. Блуменау).
Это сочетание гекзаметра и пентаметра называется элегический дистих. Благодаря огромным ритмическим возможностям как простого гекзаметра, так и элегического дистиха, уже в древности они использовались для множества жанров. Гекзаметр, конечно, в первую очередь – для героического эпоса. Элегический дистих – для длинных элегий и кратких эпиграмм самого разнообразного содержания. Но не только. Уже в глубокой древности гекзаметр стали использовать для сатир и пародий.
«Я умоляю, да чуткие уши всех смертных услышат,
Как, на лягушек напавши с воинственной доблестью, мыши
В подвигах уподоблялись землею рожденным гигантам» (Батрахомиомахия, пер. Альтмана).
Батрахомиомахия (Война мышей и лягушек) – древняя бурлескная пародия на «Илиаду», сочиненная неизвестным автором. В ней пышные и возвышенные гомеровские эпитеты и метафоры используются для описания смешного – в этом сущность бурлеска.
«Вот и послушайте вы, коль успеха в делах не хотите
Бабникам, - сколько страдать приходится им повсеместно,
Как наслаждение им отравляют заботы и беды,
Как достается оно ценою опасностей тяжких.
С крыши тот бросился вниз головою, другого кнутами
Высекли насмерть; а тот, убегая, разбойников шайке
В руки попал; а другой поплатился деньгами за похоть;
Третий мочою облит; был раз и такой даже случай,
Что, волокиту схватив, совершенно его оскопили
Острым ножом…» (Гораций, Сатира 2, пер. Дмитриева)
Это уже сатира, где смешное может служить задачам разоблачения или морализирования.
В России гекзаметр и пентаметр используются с XVIII века. Вот один из ранних, хрестоматийных примеров:
«Чудище обло, огромно, озорно, стозевно и лаяй!» (Тредиаковский)
Это описание Сциллы было предметом многих шуток, но, на мой взгляд, в ней хороша эта аллитерация на «о».
В XIX веке были переведены поэмы Гомера. Жуковский, кроме перевода «Одиссеи», написал гекзаметром несколько романтических поэм (самая известная – великолепная «Ундина»). Замечательные эпиграммы оставил Пушкин:
«Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;
Старца великого тень, чую смущенной душой» («К переводу «Илиады»).
Естественно, в русской поэзии появились и комические гекзаметры:
«Некогда некто изрек: «Сапоги суть выше Шекспира».
Дабы по слову сему превзойти британца, сапожным
Лев Толстой мастерством занялся, и славы достигнул.
Льзя ли дальше идти, россияне, в искании славы?
Вящую Репин стяжал, когда: «Сапоги, как такие,
Выше Шекспира, - он рек, - сапоги, уснащенные ваксой,
Выше Толстого». И вот, сосуд с блестящим составом
Взявши, Толстого сапог он начал чистить усердно» (Вл.Соловьев)
В этом примере бурлеска блестяще соединены: хождение Толстого в народ, необъяснимая нелюбовь Толстого к Шекспиру, полемика вокруг тезиса «искусство для искусства»…
А вот пример сатирического гекзаметра:
«Роза прекрасна по форме и запах имеет приятный,
Болиголов некрасив и при этом ужасно воняет.
Байрон, и Шиллер, и Скотт совершенны и духом и телом,
Но безобразен Буренин, и дух от него нехороший…» (Саша Черный, «Гармония»).
Еще одна особенность гекзаметра – он пишется без рифмы. Античность рифмы не знала, В европейской поэзии рифма начинает возникать в раннем средневековье, а окончательно утверждается в эпоху крестовых походов. Но гекзаметр и не нуждается в рифме - очень велика длина стиха, да и ассоциации с древностью сильны. Вот как об этом писал Вячеслав Иванов:
«Грации, вами клянусь: милей Красота без одежды!
Полный гармоний, без рифм стих обнаженный милей!»
Оригинальнейший способ использования гекзаметра предложил в свое время Брюсов. Он обнаружил, что две строки элегического дистиха в сумме составляют 31 слог (если гекзаметр полный). Это точно столько же, сколько в изысканной японской твердой форме – танка. Брюсов стал даже писать элегическим дистихом русские имитации танка. Вот одна из них:
«как золотые
дождя упадания
слезы немые
будут в печальной судьбе
думы мои о тебе»
Это танка. А вот элегический дистих:
«Как золотые дождя упадания – слезы немые,
Будут в печальной судьбе думы мои о тебе.»
Такая гибкость гекзаметра была замечена и другими. Вот почти верлибр, хотя на самом деле нормальный гекзаметр:
«В звездный вечер помчались,
В литые чернильные глыбы,
Дымным сребром
Опоясав борта
И дугу означая
Пенного бега.
Слева
Кошачья Венера сияла.
Справа
Вставал из волн
Орион, декабрем освеженный.
Кто, поглядев в небеса
Или ветер послушав,
Иль брызги
Острой воды ощутив на ладони, -
Скажет:
Который
Век проплывает,
Какое
Несет нас в просторы судно:
Арго ль хищник,
Хирама ли мирный корабль,
Каравелла ль
Старца Колумба.
Сладко
Слышать твой шепот, Вечность!» (Шенгели)
Но, несмотря на широкое проникновение гекзаметра и его производных в русскую поэзию, он все же не стал «противовесом» силлабо-тонике. Об этом, и о дальнейшей истории русского стиха мы поговорим еще не раз в следующих очерках.
Читайте также: