Динабургский валентин давыдович стихи
Обновлено: 04.11.2024
Валентин Давыдович Динабургский родился 26 июля 1922 г. в украинском селе Савинцы Сребнянского района Черниговской области в семье медицинского работника. В 1930 г. семья переехала в Брянск — в посёлок Урицкий
(ныне Володарский район). С 1935 г. поселились в Орловских Двориках Дятьковского района. Валентин учился в Стеклянно-Радицкой неполносредней школе, затем в посёлке Цементный (ныне город Фокино). С 1939 г. стал студентом Крачижско-Крыловского лесного техникума.
20 июня 1941 г., не окончив третьего курса, был призван в ряды Красной армии, и через три дня принял первый бой в стонии. В мае 1942 г. под Старой Руссой был тяжело ранен. После излечения — снова фронт. Был пулемётчиком, минёром-подрывником, наводчиком «Катюши». Ладога, Сталинград, Курская Дуга, Харьков, Кривой Рог. Сжёг четыре вражеских танка. В 1943 г. вступил в коммунистическую партию. В 1945 г. окончил Харьковское артиллерийское противотанковое училище. Младшим лейтенантом прибыл на 4-й Украинский фронт в апреле 1945-го. Войну закончил под Прагой. Служил в Закавказском военном округе (Армения, Грузия) до марта 1958 г. Награждён орденами Отечественной войны I и II степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За безупречную службу в вооружённых силах СССР» и др.
После демобилизации вернулся в Брянск и занялся созданием парка имени А. К. Толстого, который в 1982 г. был включён
в монографию «Парки мира» благодаря уникальной коллекции деревянных скульптур. Был бессменным директором парка-музея на протяжении четверти века, но, даже выйдя на пенсию, оставался работать в нём старшим научным сотрудником.
Занимался и общественной работой: возглавлял правление городского Добровольного общества любителей книги, был уполномоченным Литфонда СССР по Брянской области (сменил на этой должности И. А. Швеца), избирался депутатом районного совета.
Первое стихотворение опубликовал в «Брянском рабочем» в 1938 г. В октябре 1971 г. был принят в Союз писателей СССР.
Автор более 30-ти поэтических и прозаических книг. Первая книжка «Свидание» вышла в Брянске в 1962 г. Затем появились сборники «Серебряный ливень» (1964), «Чёрные ромашки» (1969), «Память в прошлое летит» (1973), «Деревья
не умирают» (1974), «Аккорд» (1979), «Когда умирают деревья» (1982), «После полудня» (1985), «Явь», «Флейта-иволга», «Грамм улыбки», «Светла у дерева душа»… Поэтический сборник «Я иду к тебе…» и книгу повестей
и рассказов «Двухэтажная пава», вышедшую в 2008 г., посвятил светлой памяти своей жены и друга Натальи Яковлевны.
Сюжет рассказа «Соната ля минор» лёг в основу сценария фильма, снятого режиссёром Галиной Вереиной.
Заслуженный работник культуры РФ (1977), почётный гражданин г. Брянска и Брянского района, лауреат литературных премий имени А. К. Толстого «Серебряная лира» и имени Ф. И. Тютчева «Русский путь».
Валентин Давыдович ушёл из жизни 17 февраля 2018 г. Похоронен на Аллее Славы Центрального кладбища Брянска.
ВОЙНА
Она пришла
убить поля,
убить леса,
убить меня,
убить мой дом
и край, где жил,
убить цветок
в июньской ржи.
Убить любовь,
убить родных
и речку
в берегах замшелых,
впадавшую
в мой юный стих,
как в омут
солнечные стрелы.
Пришла убить
исток души,
убить мечту,
убить свободу,
стереть,
разрушить,
сжечь,
распять.
Смотрю,
как осыпает воду
осенней бронзой
листопад.
Смотрю, как солнце
в жёлтых брызгах
лучи косые
стелет в ряд.
Безмолвно стынут
обелиски,
могилы братские
молчат.
* * *
Я холод
с фронта не люблю.
Я там,
на Ладожском, на льду,
промёрз насквозь,
до каждой клетки.
Не пожелаю и врагу!
За долгих восемь пятилеток
никак согреться не могу!
* * *
Над рекою тихо дремлют вербы,
ветер наклонился над поляной.
В память барабанит сорок первый
грозным баритоном Левитана.
Кто-то целовался,
кто-то плакал.
Захлестнул страну водоворот.
Дымный шлейф
по синим хвойным лапам
эшелон тянул за поворот.
Где вы ныне, юноши былые?
Выстояв и выстрадав сполна,
с гордостью носите
головы седые,
с гордостью
носите ордена!
Те, кто не вернулись, –
стали песней,
бронзою взошли под облака.
По-над Волгой
и над Брянским лесом
память их нетленна на века.
Пусть порой пошаливают нервы –
это и понятно
и не странно.
В память барабанит сорок первый
грозным баритоном Левитана.
* * *
Я в окопах с войною один на один.
Надо мной облака-мокрошлёпы.
Сколько било по мне
и снарядов, и мин,
но всегда выручали окопы.
Весь в грязи, в глинозёме,
промокший насквозь,
на предельном душевном изломе,
но сидел я в окопах
незыблем, как гвоздь.
А вот Васька, напарник мой, помер.
Не простуда свалила –
осколок шальной!
Только взвизгнул – и нету солдата.
И опять я один на один с войной,
лишь со мной
автомат да лопата.
ВОСПОМИНАНИЕ СОЛДАТА
Вокзалы пахли
карболкой.
Третья полка –
мечтаний предел!
Поезд гудел,
и стонала земля
без умолку
от зажатых
в обоймы окопов
простуженных тел.
Поезд гудел.
Сквозь фанерные ставни
Резкий ветер буравил
Зябкий бушлат,
И припомнилось мне,
И припомнилось очень
недавнее.
Жизнь припомнилась та,
Что была хороша.
Заболела душа
Соловьиными вёснами,
Голубым перезвоном
Лебяжьих берёз,
И нетленной знакомою
россыпью
Очень мирных
Над рощами звёзд.
Не сбылось,
Что мечталось-надеялось:
Жизнь вписала свои
поправки.
Пронесла
Через все горнила.
Переделки и переплавки!
И твердели ребячьи
мускулы.
И мужала духовная сила!
Каждым нервом
Ребята чувствовали,
Что за ними стоит
Россия!
ПЕРЕДНИЙ КРАЙ
Здесь на прицеле каждый метр,
и в каждой пуле скрыта смерть.
И кажется – спасенья нет!
А мне неполных двадцать лет!
Но где воронка, где кювет,
а где смекалка русская.
От пуль не так велик уж вред,
коль есть траншея узкая.
И если есть большая злость:
на вражьи все расчёты,
Сгребаю эти пули в горсть –
стальные зубы чёрта!
И обращаю свист их вспять
жестоко и уверенно!
И научился враг считать
теперь свои потери!
А мы считали день за три
и год за три считали!
И шли, и верили – в груди
стучат сердца из стали!
И верили, что смерти нет,
и знали, что победа близко.
Но обрывался чей-то след
новорождённым обелиском.
. ..Она была с противогазом,
на рукаве рдел красный крест.
И всё одну твердила фразу:
«Скорее в лес, скорее в лес!»
Война. В то утро на рассвете
она тряхнула древний Псков.
Прощай, жена, прощайте, дети,
прости-прощай, моя любовь!
А я не знал ещё любви,
не знал войны – юнец зелёный!
Нас доставляли эшелоны
на огненный рубеж земли.
И полегли мои погодки –
однополчане, земляки.
Их жизнь была, как миг, короткой,
как взмах отчаянный руки.
Мы, старики, пройдя сквозь это,
не позабудем злое лето,
ПОД СТАРОЙ РУССОЙ
Игорю Григорьеву
На лес обрушился металл,
и был металл тот смертоносным.
Я видел – отступали лоси,
и ворон с нами отступал.
А рядом рыжая лиса
(тот бой, как помню, был в июле),
спасаясь от фашистской пули,
слинявший хвост в наш тыл несла.
И я, как зверь, худой и хмурый,
к своим ломился сквозь леса,
и с каждым шагом пуля-дура
могла разверзнуть небеса.
ЭХО
Я не о том, что на потеху
ребячьим крикам гулко вторит.
Тут не до смеха.
Это эхо –
глухая боль
и чьё-то горе…
Я ехал полем,
в перелеске,
берёзы навзничь разметав,
взметнулось в небо эхо резко.
Фонтаном дым, земля, металл…
И кровью брызнула рябина
на ранний палевый закат.
Как злобу затаила мина –
врагом оставленный заряд…
А парню было двадцать лет,
И двадцать лет
войны здесь нет.
* * *
Коснулось голосом далёким,
Как бы идущим от травы.
Он был не громким, не высоким.
Тот голос плыл и падал в рвы
И замирал. Потом как будто
Рождался заново и рос.
А над рекою рдело утро
И отражалось от берёз.
Волненьем тронуло ромашки,
Широкий луг, как белый плат.
Вдруг понял: втрое стал я старше
Тех нестареющих ребят.
Тех, из четвёртой батареи,
Тех, из окопных, дымных дней.
От их дыханий ветром веет,
Бессмертным запахом полей.
* * *
Он долго ехал. Из самой Сибири.
Потом всё шёл, минуя перевал.
Долина показалась много шире,
А прочего совсем не узнавал.
В пространстве лет огромны перемены:
Явились внуки, смыт траншейный шрам.
На избах крестовидные антенны
И звёзды кое-где по бугоркам.
— Да, точно здесь. Конечно.
В сорок третьем,
Среди вот этих пожелтевших трав…
Всё вспомнил он, а горный ветер
Трепал пустой его рукав.
Читайте также: