Депортация карачаевского народа стихи
Обновлено: 22.11.2024
ВЫДЕРЖАТЬ!
Все рушится, все падает во тьму,
Под черным ураганом выселения.
О, дай Аллах народу моему,
В годину эту страшное терпение!
Я много видел, много повидал,
Клеймил насилье, славил свет свободы.
А он померк, и черный день настал,
И огласил предгорья стон народный!
Я ни мало пожил и ни мало видел бед,
Но что они в сравнении с той, что ныне!?
Изгнанник я и вот под старость лет,
С родным народом маюсь на чужбине!
Уже тускнеет свет в моих глазах,
Но через все страдания и сомнения.
Об одном молю тебя, Аллах,
Народу моему пошли терпение!
Слух пропадет и голос у меня,
Завоет пес мой, чувствуя тревогу.
И люди деревянного коня
Мне снарядят в последнюю дорогу.
Но жив пока, пока могу дышать,
Под тяжким гнетом горестных событий.
Братья, я не устану повторять,
Вы ненависти в сердце не копите.
На скачках проверяют скакуна,
Пройдем же сквозь хулу и сквозь проклятья.
От горя, как от безумного вина,
Не обезумьте, к вам взываю, братья!
Наш народ не был баловнем судьбы,
И голод донимал нас, и набеги!
Но не свернули с праведной тропы,
И дай Аллах нам не свернуть во веки!
И головы летели наши в прах,
Когда мы с неприятелем сшибались!
И пламя гасло в наших очагах,
Но мы всегда народом оставались!
Знавали и нашествия чумы,
Знавали наводнения и лавины!
Но горской чести не роняли мы,
Свидетели и горы, и равнины!
О, наш край, как ты далеко!
И хлеб изгнания в нашем горле комом.
Да выдержать такое нелегко,
Не выдержать – покрыть себя позором!
Возьми слова Кязима, брат, возьми!
И выстой в жизни под безумным гнетом.
Пока нам хватит силы быть людьми,
Мы на Земле останемся народам!
Я слову своему не изменял.
И завещаю верность правде строгой!
И на том стою, пока меня,
Не понесут кладбищенской дорогой!
Казахстан, 1944
ГОВОРЯТ «ЗАБУДЬ»
Мне твердят: колыбельную песню забудь,
Горных рек по ущельям проложенный путь,
Свет высот, наполняющий радостью грудь,
Позабудь горской жизни извечную суть.
Позабудь родников освежающий вкус
И росу, что сверкает несметностью бус,
И трудов, нам завещанных, сладостный груз,
И царящий над миром двуглавый Эльбрус.
Мне твердят: позабудь дорогие края,
Где зарыта в земле пуповина твоя,
И очаг, пред которым сидела семья,
Где варилась насущная пища твоя.
Позабудь свой аул, что в предгорьях возник
В дни, что памятны лишь знатокам древних книг,
Дом, к которому ты с малолетства привык,
Позабудь своих предков, забудь свой язык.
Мне твердят: позабудь про орлиный полет,
Про свободу, что в сердце у горца живет,
И привыкни к местам, где бесправье и гнет
Ожидает и впредь твой несчастный народ.
Мне внушают: забудь. Но забыть не могу
Наших гор высоту в серебристом снегу,
И цветов пестроту на весеннем лугу,
И вечерние танцы в шумливом кругу.
О, мечта моя! Солнце надеждой встречай,
Словно всадник, скачи в обездоленный край,
Где гнездовья орлиных бестрепетных стай,
Где в горах и долинах пролег Карачай.
Пусть мне ноги и руки сковала беда, –
Не смирится с изгнаньем душа никогда,
Мне опорою – гор величавых гряда,
Мой Эльбрус, чья вершина, как мудрость, седа.
Крылья чистой души, крылья светлой мечты
Унесут за пределы запретной черты
В те края, где синеют в тумане хребты,
Где потоки шумят и алеют цветы.
В те края, где срывается с гор водопад,
Где надгробия предков по внукам грустят,
Где нас ждет Карачай, как орлица орлят,
И куда наши песни еще долетят.
Казахстан, 1945
ПЕСНЯ ГОРЕЧИ
(В день объявления карачаевцам о вечном поселении в Средней Азии и в Казахстане без права возвращения на родину, 1948 г.)
Черноусый Карачаю кровь попил,
Светлый день наш в ночь он быстро превратил…
Горе и напасти навались через край,
Головы не поднимает Карачай.
Из домов нас выгнали,
Нет домов теперь.
Из селений выгнали,
Нет и сёл теперь.
Жизнь не жизнь у нас – пылающий огонь,
День не день у нас – под пулей вечный гон.
Ты улыбок здесь не встретишь невзначай,
Головы не поднимает Карачай.
Веру отобрали,
Веры нет теперь.
Родину отняли,
Нет её теперь.
Если луч надежды вдруг не вспыхнет нам,
Если не вернуться нам к своим горам,
Если не вернется правда, – почитай –
Не поднимет головы мой Карачай.
В целом этом мире
Нам защиты нет,
И народа с именем
Карачая нет.
МОЛЬБА С УПРЕКОМ ПОПОЛАМ.
Ответствуй, мир бескрайний: почему
Одним ты, словно солнце в небе, светишь,
Других же судьбы ввергнуты во тьму?
Я не пойму! Быть может, ты ответишь?
Лишаешь ты и хлеба, и воды
Людей несчастных, в бездну их ввергая.
Ласкает взор твой вид чужой беды?!
Какая же причина здесь другая?
Неужто, мир, большим народам ты
Служить поставил малые народы,
И нет меж ними братской доброты,
Что заглушила б ненависти всходы?
Плохих народов ввек не видел свет –
Об этом знали и во время оно.
Коль на народ закон возвел навет,
То нет бесчеловечнее закона.
Зачем ты, мир, придумал паспорта –
По ним ли различают добродетель?
Не в них вина, не в них и правота,
Не им сказать, кто темен, а кто светел.
Жестокий мир, сердца ты нам не рань,
Ведь безразличье – страшная беспечность.
Коль меж добром и злом проложишь грань,
Тогда восторжествует человечность.
В стране должны быть нации равны,
Удел ее детей быть должен общим.
Так почему же мы, ее сыны,
Как пасынки, сегодня горько ропщем?
Быть может, нет у нас своих вождей,
Которые всегда нас возглавляли?
Нет доблестных у нас богатырей,
Что Родину отважно защищали?
Да разве среди тех, чья доля зла,
Нет мастеров с руками золотыми?
А матери, лишенные тепла,
Зря тех клянут, кто сделал это с ними?
Осталась детвора без молока –
А мы ведь нашей живностью гордились!
Нехватку хлеба знали ль мы, пока
Своих прекрасных пашен не лишились?
Переселенцы. Праведны они!
Перед любым отвечу я за это.
И ты, о мир, несчастных не черни –
Солдат страны, я требую ответа!
Постигнет кара тех, кто виноват!
Не отвергайте чаяний народных!
О, как в тот светлый день я буду рад,
Когда не станет сирых и голодных!
Мир, будь добрее к нашим матерям, –
Ведь знаешь сам: без них нет в жизни счастья.
Позор тому навеки, стыд и срам,
Кто к матерям не ведает участья!
Безмерно благодарен я Судьбе,
Что на войне в живых сумел остаться.
Упреки, что звучат в моей мольбе,
Отнюдь не могут этого касаться.
Куда сильней мной вынесенных ран
Жжет мука за страданья наших близких.
Пусть в небесах развеется туман,
Нет радости в селениях киргизских.
Не раз я видел, как киргизка-мать
Краюхою с балкаркою делалась.
Все матери – как сестры. Не сломать
Нас, сколько б это бедствие не длилось.
1944
В ХУЛАМСКОМ УЩЕЛЬЕ
…Иду средь белых скал и средь развалин
Домов, старинных башен крепостных.
Вид очагов погасших так печален,
А ведь они пылали для живых.
Жестокость, что вела борьбу со светом,
Водою мертвой залила огонь…
Мой стих, когда не скажешь ты об этом.
Погибни, в бездну упади, как конь!
Гляди, не бойся. Эти камни стали
От горя черными на всем пути.
Молчат, как будто от беды устали
И слово трудно им произнести.
А ты не камень. Плачь же! На колени
Стань пред камнями! Зарыдай в золе!
Пусть никогда разрушенных селений
Ничьи глаза не видят на земле!
Разрушенные сакли – как могилы.
Судьба, как жестока ты к нам была,
Как била по зубам! О, день постылый,
Полуразвалин горькая зола!
Пойди узнай, под чьими небесами
Глаза навек закрыли мастера,
Что дерево и камень здесь тесали
Для каждого жилища и двора.
– Белеют нового аула зданья.
Что ж у развалин плачешь ты, поэт?
– Не возвратиться мертвым из изгнанья,
Не исцелиться ранам прежних лет!
Упал я на колени пред камнями
И горько плачу о недавнем зле.
Нет, не бывать жестокости над нами!
Пусть ей жилья не будет на земле!
* * *
Я помню прошлое. Я помню
Свой голод. Больше я не мог,
И русская старушка,
Помню,
Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестила
В моём кармане свой ломоть.
И быстро прочь засеменила,
Шепнув: «Спаси тебя господь!»
Хотелось мне, её не зная,
Воскликнуть: «Бабушка родная!»
Хотелось петь, кричать «ура!»,
Рукой в кармане ощущая
Существование добра.
В иных краях, заброшенный судьбою,
Я странствовал от родины вдали.
Но я всегда носил тебя с собою,
О, горсть моей родной земли!
Как сердце матери, своим теплом ты грела,
И я искал настойчиво и смело
Дороги, что на родину вели.
Ты жизнь мою и честь в пути хранила,
В борьбе дала мне мужество и силу,
О, горсть моей родной земли!
УЗАМ О ВЫСЕЛЕНИИ
(Чеченская народная песня)
Крепок, как сталь, кинжальный булат –
и всё ж его плавит синий огонь.
Из чего же ты сделано, сердце в груди?
Какое ж ты сильное, сердце моё!
По приговору Всесильного Делы
когда разлучили с отчизной тебя,
ты не сгорело и не разорвалось, сердце в груди.
Из чего же сделано ты?
Какое ж ты крепкое, сердце моё!
Когда студёные родники замораживая,
кроны деревьев инеем покрывая,
пришла в Чечню-Ингушетию леденящая весть, –
ты не сгорело и не разорвалось, сердце в груди.
Из чего же сделано ты?
Какое ж ты сильное, сердце моё!
Из дома отцов-матерей выволакивая,
ангелов от материнской груди отрывая,
в то утро, когда нас погнали с отчизны, –
ты не сгорело и не разорвалось, сердце в груди.
Из чего же сделано ты?
Какое ж ты крепкое, сердце моё!
Когда от аулов родных отрывали
и в город на Сунже, как скот, нас сгоняли,
ты не сгорело и не разорвалось, сердце в груди.
Из чего же сделано ты?
Какое ж ты сильное, сердце моё.
ОТЕЦ
Говори, отец, говори,
Говори, отец, до зари,
Говори о жестокой войне,
Говори о том страшном дне.
Не давай мне, отец, позабыть,
Кто я есть и какою мне быть,
Свой язык не дай потерять,
Голос крови верни мне опять.
В моих венах пусть бьется беда.
Как соленого моря вода,
Пусть мне бьются камнями в виски,
Черноморского пляжа пески.
Память крови нельзя задушить,
Боль народа нельзя приглушить,
Говори, отец, о том дне,
Это нужно и важно мне.
Не щади меня, не щади,
Вновь из дома родного иди,
Вновь теряй по вагонам родных,
Вновь считай, кто остался в живых.
Я хочу обо всем узнать,
Чтобы внукам твоим передать
Твою боль, что живет во мне,
Каждый миг наяву, во сне.
Пусть для них тоже станет родным
Слово – Родина, слово – Крым,
Говори, отец, говори,
Говори, отец, до зари.
ТОСТ
Друзья мои. Пусть в нашем доме отчем
Очаг не гаснет больше никогда!
Пусть больше никогда – ни днем, ни ночью
Дороги не отыщет к нам беда!
И, если радость к нам свой путь наметит,
Пути ее да не прервет обвал!
Мы будем для друзей добры, как дети,
А для врагов мы будем тверже скал!
И да сольемся все мы воедино,
Как в хлебе – чистая мука с водой!
Пусть будет храбрость качеством мужчины,
А трусость нас обходит стороной!
Пусть колосится полновесно, шумно
Пшеница наша – лучший дар земли!
Пусть будут наши старцы столь разумны,
Чтоб их слова в пословицы вошли!
Пусть больших трудностей не знают люди,
Чем трудность встреч друзей издалека!
И пусть свобода наша вечной будет,
Как наши горы, что стоят века!
1958
Читайте также: