Дагестанские стихи про брата
Обновлено: 04.11.2024
Ведь в тот миг не для телеэкрана,
А по совести, сердцу и чести
Братом стал нам джигит Дагестана,
Чтоб и впредь мы давили нечисть.
Чтоб не жаловались на усталость
И на выжатые литры пота,
Чтоб бандитов в лесах не осталось,
Братья, надо работать, работать,
«Работайте Братья»,- последних два слова, И в голову выстрел был сделан врагом, За то, что предать он своих не готовый, Магомед Нурбагандов из жизни ушёл.
Хотели бандиты, чтоб он испугался, И предав, пощады просил у врага, Но парень присяге быть верным, остался, «Работайте Братья»,- сказал на всегда.
Геройски погиб Дагестанец Российский, Оставив детишек в неполной семье, Но многим в России он стал этим, близким, И Вечная память за подвиг тебе.
Нравится Показать список оценивших
У матери Маги цвет чёрный у платья,
И в доме стоит тишина.
Но фраза святая-"Работайте, братья",
Теперь всем нам в жизни дана.
Народ Дагестана тебя не забудет,
Российский герой- Магомед.
Пусть каждый те чёрные силы осудит,
Слова примит- словно завет.
И слышатся каждого в мире объятья,
И слёзы играют с душой.
Сказать перед смертью- "Работайте, братья"
Герой может или святой.
Он будет сиять в каждом сердце заветом,
Он с нами, герой Магомед.
И память жить будет волнующим светом,
В течении множества лет.
А годы пройдут, и оставят в народе,
Оплотом и камнем земным
Того, кто сиять будет там, в небосводе,
Всем именим, с жизни святым.
И громко хочу напоследок сказать я,
Словами и тайной земной.
Завет дан великий: "Работайте, братья",
Чтоб крепок был мир наш большой.
Слова Магомеда- особая искра-
Они нас изменят вокруг.
Кто сердцем радеет без страха и риска,
Ломая порочащий круг.
У матери Маги цвет чёрный у платья,
И скорбный на сердце венец.
Тобою гордятся все сёстры и братья,
Тобою гордится отец.
У последнего стоя порога,
Уже толкнув двери слегка
Достучаться не сложно до Бога,
Где три слова кружат у виска.
Глаз прищурив потрёпанный ангел,
Спички взяв, предложил закурить.
Время тихо склонило колени
Ему некуда больше спешить..
Верю, в каждом есть человеке,
То, что смерти даже не взять,
Там где солнце играет и ветер,
Что с молоком передала мать.
Эти крылья твоей Свободы
Не подрезать, не расстрелять.
Неисповедимы дороги к Богу
Выбрав эту, он смог понять
Сколько стоит слово и пуля,
И возможность уйти от ответа,
Как чудесна порой природа
В свете солнца осеннего лета.
И пусть взгляд Воина Дагестана
Фотоснимок с удостоверенья
Высекает из Душ ваших искры,
Что б поджечь в них пожар прозренья,
Что легче взять и вот так однажды
Разорить гнездо вакхабизма,
Чем в цветах хоронить героев,
Там где плачет молитва и тризна.
Значит нужные книги в детстве
Как Высоцкий спел, ты читал.
И забрал сам Господь с собою,
Что однажды родителям дал.
По России прокатится эхом,
Что б друг другу подставил плечо,
Где три слова кружат у виска –
«Работайте, братья; чё?»
Чей-то призрак стоит на высокой скале,
Провожая закат и встречая рассвет.
Не узнали б его даже в Сергокале
Те, кто плачут в ночи: «Магомед, Магомед».
Он и сам, будь он жив, не узнал бы себя:
Был обычным, а тут вдруг для всех меламед;
В неизвестности жил, никого не слепя,
А теперь на устах: «Магомед, Магомед».
И стоит он, открыт всем возможным ветрам,
И прозрачен его молодой силуэт,
И летает душа по полям и горам,
Где, как эхо, звучит: «Магомед, Магомед».
Несгибаем и тверд, как в то утро в лесу,
И бессмертен, как дух справедливых побед,
Он не может забыть, как упал на росу,
Как стенала она: «Магомед, Магомед».
Кровь текла на траву, и не слышался гул,
Что был соткан из птиц и листвы, и комет,
Но мерещился дед, как певучий Расул,
Подзывавший к себе: «Магомед, Магомед».
Смерть сжимала его, созерцавшая как
Сюрреальная явь всё сходила на нет
И как был обречен на подобное враг,
И как сверху сошло: «Магомед, Магомед».
Словно карма ветров и планида земли
Наблюдали за тем, как пророчеству вслед
Заостренной скобой вознеслись журавли
И курлыкали в стон: «Магомед, Магомед».
Он стоит на скале, охраняя свой край,
И так будет стоять ещё тысячи лет,
И все тысячи лет, не смолкая и в грай,
Будет родина петь: «Магомед, Магомед».
Мужчиной жизнь прожить совсем не просто,
Ещё трудней мужчиной умирать.
Свершить поступок для людского тоста,
Потомкам о себе напоминать.
Так Нурбагандов Магомед и сделал,
Он Мага был для близких и друзей.
Народу слово данное не предал,
Героем будет жить в сердцах людей.
Пред ликом смерти Магомед не сдался,
Бесстрашием смотрел в её глаза.
Мужчиной до последнего остался,
Бессмертие обретёт его душа.
Ушёл Герой. в безоблачные дали,
Два слова на прощание сказал.
Приказ железный из калёной стали,
Работать братьям дальше наказал.
Мужчиной умирать совсем не просто,
Он Мага был для близких и друзей.
Свершил поступок для Святого тоста,
И будет вечность жить в сердцах людей.
© Copyright: Юрий Башкатов 2, 2016
Свидетельство о публикации №116111809017
Что снилось тебе в ту последнюю ночь,
Когда тебя сонного взяли в полон?
Наверно, ты видел и сына, и дочь,
И мать их, в которую с детства влюблен.
А может, во сне ты играл с детворой
На поле с клубящейся пылью в футбол,
И в шутку тебя называли: «герой»,
Когда забивал ты соперникам гол.
А может быть, сон был наполнен дождем
И теплым весенним дыханием гор,
И шли вы с невестой по лесу вдвоем,
И был у нее ослепительным взор.
Возможно, приснилось, как Абдурашид,
Твой брат, посвящал тебя в тайны борьбы,
И как ты потом защищал от обид,
Кто был обессилен по воле судьбы.
Присниться могло и врученье погон,
И как был доволен отец Нурбаганд,
Сказавший с улыбкой: «Ты начал разгон,
Но знаю, не снился тебе твой палач,
Сведенный с ума прародителем тьмы…
На сердце у мамы пожизненный плач,
У папы в душе бесконечность зимы.
И каждую ночь в их мучительных снах
Являешься ты во плоти и живым;
Приходится им просыпаться впотьмах
И вновь разговаривать с горем своим.
Одно утешение – не посрамил
Ты имя своё и родную страну,
Оставив для братьев источником сил
Два слова, поднявших тебя в вышину.
Ты рано ушел… и погиб не во лжи —
На это не каждый посмел бы посметь.
Но поняли все, что достойную жизнь
Должна подытожить достойная смерть.
Нравится Показать список оценивших
Ныне каждый в стране знает Сергокалу,
Где родился герой в предначертанный день,
Чтобы множить добро и противиться злу;
Внешне был он, как все, но вот духом — кремень.
Хладнокровно смотрел своей смерти в лицо,
Не позволив подмять офицерскую честь.
Возгордился народ земляком-храбрецом,
Но поникшую мать обожгла эта весть.
Не до гордости ей, если сын убиен:
Сердце рвется в груди, и стенает душа,
И питается плач скорбным сумраком стен,
Словно воздух поит без конца черемша.
Причитает она, безутешная мать,
Как убийца посмел ее сына казнить —
Не волчица ж его родила убивать,
Он же пил молоко из груди, а не сыть.
«Отчего он таким кровожадным вдруг стал?
Если корни одни, если вера одна,
Почему же он так зверски в брата стрелял?»,-
Вопрошает в слезах Всеблагого она.
Ей не радостны дни, да и ночи – не вред,
Словно в трансе живет от зари до зари,
Оживляясь на скрип: «Это ты, Магомед?»,-
Но в ответ за окном промолчат купыри.
Поседевшая прядь и безжизненный взгляд,
Пустота все плотней наполняет судьбу…
Но ей внуки собой говорят: «Кумсият,
Отмени, отмени на улыбки табу.
Перестань горевать, улыбнись, хала неш*,
Наш отец не любил, когда грустная ты;
Не заделать ничем эту скорбную брешь,
Но во имя отца будем строить мечты».
Понимает она, продолжается жизнь,
Надо внуков растить и заботой объять,
Чтобы не было в доме проклятой межи
Между прошлым и тем, что нет воли приять.
И встает Кумсият с виртуальных колен,
И, поправив платок, произносит зарок:
«Не поверю, что жизнь превращается в тлен.
Буду жить, чтобы жил в моем сердце сынок».
*хала неш – по-даргински бабушка.
Человек достойный был,
Уваженье заслужили.
Всем пример хороший дал-
Этим жизнь свою отдал.
Будем помнить, будем чтить,
Про него всё-всё учить.
Он работал много лет,
Нурбагандов Магомед.
Полынь догорает и зябко до дрожи.
На мост не вступайте, идите в обход.
Родная земля, я уверен, поможет
и завтра увидим, как солнце взойдёт.
Всему вопреки к вам вернусь отголоском
израненных строк и, пробив интервал,
останется шрам, чуть заметная сноска -
"он жил среди нас и за нас умирал".
Читайте также: