Бритаев асланбек бушкович стихи
Обновлено: 04.10.2024
Чистое небо, кот Бегемот, проезжающий мимо трамвай. Вот и все, на что стоило смотреть, хотя далеко не все, что можно было видеть. Я сидела здесь уже около десяти минут, ожидая встречи.
– Можно рядом присесть?
На меня смотрел пожилой мужчина. Я кивнула, показав на свободное место рядом:
Дальнейший диалог не предвещало ничто. Но вот я снова слышу вопрос:
– А вы стихи читаете?
– Мне стихи читать по долгу службы положено.
– А давайте я вам книжку покажу одну. Понравится – купите. Сто рублей всего.
Мозг мой провел параллель очень быстро. Я уже видела раньше поэта – почитателя Петрарки. И в рюкзаке у меня был новый сборник его стихотворений. И в руках у меня была не та книга. И рядом сидел не он: знакомый мне поэт был явно моложе.
– А вы с Владиславом Уртаевым знакомы? – вопрос был озвучен быстрее, чем обдуман. Ситуация нередкая.
Ответ я не сразу услышала. Мужчина достал из кармана пиджака листок и красную ручку и протянул все это мне.
Погода была действительно хорошая. С Владиславом Уртаевым мужчина действительно был знаком. Более того, знал последнего еще ребенком. Мы общались посредством листа бумаги еще какое-то время, но мне позвонили, и я вынуждена была откланяться. Я закрыла книгу, которую мужчина предлагал купить. На обложке я прочла имя: Асланбек Бритаев.
– Пожалуйста, передайте Владиславу от меня привет, если с ним увидитесь. Я читал его стихи, когда он был маленьким. Еще тогда я сказал ему, что из него выйдет большой поэт.
Я дала Асланбеку слово, что привет до адресата дойдет. И почта моя начала свою работу.
И вот сижу я, а напротив – Поэт. А между нами – стихи. Между нами Петрарка, Космос, Родина и… Мадина. Еще Мандельштам, Платон, Музыка, Гитара, свет тысячи свечей, но главное – Мадина. Много раз Мадина. Мадина, возведенная в степень. Мадина возведенная.
– Я слышала, что тут много опечаток.
– Вы не высказали возмущения по этому поводу?
– Из-за особенностей шрифта Мадина стала похожа на Жадину.
– Я тоже это отметил!
– Мадина – не Жадина?
– Нет, конечно, нет, – улыбается мне Владислав.
К Мадине мы вернемся обязательно, но давайте по порядку.
Владислав – член Союза писателей России, автор 4 поэтических сборников. Так написано в его пятом сборнике, на первой странице. Еще здесь поместили фото задумчивого молодого человека. Такого, каким всегда представляется поэт.
– Сколько вам здесь лет?
Я ставила на 35.
– В ваших произведениях очень часто встречаются образы Музыки, Струны, Гитары… Играете?
– Когда-то играл, да. Со временем эти навыки утратились. Душа может петь через любой инструмент, будь то скрипка или флейта, гитара или фортепиано. Музыка всегда присутствовала в моей жизни. Мои родители – музыканты. Отец был солистом оркестра в филармонии, мать преподает… Иной раз музыка сильнее, чем поэзия, живопись. Поэзию нужно захотеть прочесть, живопись нужно захотеть посмотреть, а музыка звучит всюду. Никто не спрашивает, хочешь ты ее слышать или нет. Ты просто слышишь ее, и все.
– Что вам хочется видеть и слышать?
– Меня всегда привлекала классика. Сложно кого-то конкретного выделить. Главное – во всем должна быть гармония.
– Вы могли бы назвать свою жизнь гармоничной?
– Нет. Гармония – состояние нирваническое. Это состояние отрешенности. В атмосфере города я этого не чувствую, а из города я выезжаю редко.
– Тогда что вас вдохновляет?
– А я просто включаю музыку.
– У вас бывают всплески эмоций? Вы кажетесь очень спокойным человеком.
– Нет, это не так. Если человек постоянно в каком-то одном состоянии, это уже не нормально.
– Когда в последний раз вы испытывали сильную радость?
– Знаете, этого давно не было. Радость вызывают только музыка, общение… А такое вот чувство какой-то необыкновенной радости, эйфории очень давно не ощущал.
– Что означает Свет, о котором вы часто упоминаете в своих стихах?
– Где остаются капельки вашей души?
– В моих творениях.
– То есть ваши стихи – ваша родина?
– Почему вас так трогает Петрарка?
– Меня трогает его судьба. Он привлекает своей верностью и преданностью. Он так и не получил в жизни то, о чем писал. Его произведения – просто благословения. Там нет ни одного хулительного слова, никакого пренебрежения. Он встретил идеал и ему поклонялся.
– Вы говорите о Лауре?
– У Петрарки Лаура, а у вас – Мадина. Это собирательный образ или конкретная женщина?
– Все это сразу. У некоторых стихотворений есть конкретный адресат. Дальше это выливается во что-то большее, становится более обширным и адресуется уже не конкретному человеку.
– Вы с ней давно знакомы?
– Вы не общаетесь уже давно, и все же она не отпускает вас.
– Это уже как река.
– Интересно! Какие вам нравятся женщины?
– Что для вас женщина?
– Женщина – это… не икона. Это вдохновительница. Кто-то называет Музой. Но муза – слово в этом отношении немного грубоватое. Женщина всегда вдохновляла. Кого на подвиг, кого – на стих. Это мать, это очаг… Это уже до того обыденные слова, что я предпочитаю их даже не произносить. Женщина – это все.
– Вы хотели бы стать знаменитым?
– Если бы хотел, давно стал. У меня нет такой цели. Моя цель – как можно больше сказать.
– Вы пытаетесь что-то донести до людей?
– Скорее, что-то дать. Оставить что-то светлое.
– Вы часто бываете на проспекте?
– Да, это мое любимое место для прогулок.
– Недавно я встретила там вашего давнего знакомого. Он просил передать привет.
Ну вот, почта моя задание выполнила. А за работу я получила новенький сборник творений Поэта, частичку его родины, подписанную специально для меня с добрыми пожеланиями.
Читайте также: