Альфред эдвард хаусман стихи
Обновлено: 05.10.2024
В переводе Бориса Архипцева
Альфред Эдвард ХАУСМАН (1859-1936)
Переплывая ночную Лету,
Лепту в руке тая,
Кто на причале тебя встречает,
Ты полагаешь? Не я.
Резвый лакей, тот раб сердобольный,
Верен и предан был,
Не жди его в правосудном граде
И вольной земле могил.
Вдыхает ветер в сердце яд
Из дальней стороны:
Там синие холмы стоят,
Там шпили взметены?
Заветный край, забытый рай,
Сияющий фасад,
Навек прощай, счастливый край,
Мне нет пути назад.
* * *
Когда пришёл я в Ладлоу
Под бледною луной,
Два честных парня крепких
Шли об руку со мной.
Но Дик был скован могилой,
И скован Нед тюрьмой,
Иду один я в Ладлоу
Под бледною луной.
Мне было год и двадцать,
Я слушал мудреца:
“Дарите кроны, фунты,
Но только не сердца;
Дарите камни, злато,
Рассудок сохраня”.
Мне год уже и двадцать,
Чему учить меня!
Мне было год и двадцать,
И он сказал потом:
“Коль сердце отдадите,
Потужите о том;
И станете терзаться,
Отчаетесь вконец”.
Теперь мне два и двадцать,
О, как ты прав, мудрец.
Свирепый гризли, зверь-гора,
Младенца растерзал вчера.
А тот и не поймёт, что съеден
Он был каким-то там медведем.
На языке оригинала:
Alfred Edward HOUSMAN (1859-1936)
Crossing alone the nighted ferry
With the one coin for fee,
Whom, on the wharf of Lethe waiting,
Count you to find? Not me.
The brisk fond lackey to fetch and carry,
The true, sick-hearted slave,
Expect him not in the just city
And the free land of the grave.
Into my heart an air that kills
From yon far country blows:
What are those blue remembered hills,
What spires, what farms are those?
That is the land of lost content,
I see it shining plain,
The happy highways where I went
And cannot come again.
When I came last to Ludlow
Amidst the moonlight pale,
Two friends kept step beside me,
Two honest lads and hale.
Now Dick lies long in the churchyard,
And Ned lies long in jail,
And I come home to Ludlow
Amidst the moonlight pale.
When I was one-and-twenty
I heard a wise man say,
“Give crowns and pounds and guineas
But not your heart away;
Give pearls away and rubies
But keep your fancy free.”
But I was one-and-twenty,
No use to talk to me.
When I was one-and-twenty
I heard him say again,
“The heart out of the bosom
Was never given in vain;
▒Tis paid with sighs a plenty
And sold for endless rue.”
And I am two-and-twenty,
And oh, ▒tis true, ▒tis true.
Infant Innocence
The Grizzly Bear is huge and wild;
He has devoured the infant child.
The infant child is not aware
It has been eaten by a bear.
Читайте также: